Красные камни (СИ) - Савин Владислав (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Переключаю микрофон — нет, Лючия молодец, сама догадалась! На стене вместо обложки "света звезд" — слова. "Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является лучшим методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи" — Н.И.Бухарин. При всех переменах, у нас в СССР такие персоны как Троцкий, Зиновьев, Бухарин и прочие — врагами народа были и остаются. И слова их под запретом — лишь отдельные цитаты в учебниках нашей Академии приводятся (надо же знать идеи врага). В зале гробовое молчание. Ну а мне, как и Линнику, тоже нечего терять!
— Это больше на фашистское рабство похоже. В школах на оккупированной территории учили, что "честность, прилежание и покорность немцам, это божьи заповеди". Да и в самом Рейхе этот порядок "фюрерством" назывался, где каждый вышестоящий для нижестоящих, царь и бог. Вы, говоря о ленинских нормах, в своей "молодой гвардии" ввели абсолютное подчинение, кому — ну конечно же себе, непогрешимому! И убивали по собственному приказу!
На экране — фотография повешенной Ганны Полещук (переснята из следственного дела).
— Ее звали Ганна Полещук, ей было двадцать лет. Она ходила в ваш кружок, гражданин Линник. Ее убили за то, что она якобы нарушила вашу дисциплину. Вы кричите о коммунизме, гражданин Линник — так вам напомнить, что даже НСДАП называлась национал-социалистическая рабочая партия? Подлинный коммунизм — он для людей, обеспечивающий им подлинную свободу, самореализацию, достаток. Ну а вы под коммунистической риторикой, самую настоящую фашистско-рабовладельческую мерзость развели! Скажите, а самого себя вы в своих мечтах видели в какой роли — уж конечно, на самом верху, единственно свободным вершителем судеб других?
— Товарищ Ольховская — вы гадюка!
На ругань перешел — значит, сказать уже нечего! Можно добивать!
— Ай, ай, Сергей Степанович. Ганну Полещук обвинили в мнимом "предательстве" и вынесли приговор. Ну а для себя считаете вполне дозволительным… Товарищи студенты и преподаватели, я надеюсь, вы голос узнаете?
И звучит запись — как Линник читает вслух собственноручно написанный протокол. Слова, где он сдал трех исполнителей преступления (уже арестованных, о чем всему университету известно). Теперь слышу возбужденный шум уже с галерки, где студенты сидят.
— Чем же вы недовольны, Сергей Степанович? Разве я своих обещаний не выполнила? Когда вы передо мной едва на коленях не ползали, умоляя дать высказаться в последний раз (пусть простят мне эту маленькую ложь, ведь никто ее не опровергнет) — и вот, выступаете здесь. Ну а насчет ваших показаний, так вам и не обещал никто в тайне оставить, и все равно бы вам на суде выступать пришлось.
— Вы — тварь. Подлая тварь!!
— Однако же, советский закон вы преступили, а не я. Вещали в своем кружке про истинный коммунизм, слова красивые говорили. А убивать зачем? И фашистские порядки самочинно устанавливать в этом прекрасном городе — за освобождение которого от нацистской чумы наши советские люди кровь проливали?
— Я с фашистами воевал! Из окопа вставал, себя нее жалея!
— Алексей Федорович, вот поправьте меня, если я ошибаюсь — был ведь у фашистских оккупантов такой закон, здесь, в "гебитскомиссариате Украина", что славянским унтерменшам запрещено иметь более одного пальто, костюма, пары обуви — а если кто-то хочет приобрести любой из этих предметов взамен изношенного, то должен написать прошение в оккупационную администрацию, и оттуда пришлют комиссию, чтобы проверить, насколько заявитель нуждается в новом предмете одежды. Вам это ничего не напоминает, гражданин Линник? Это по какому советскому закону ваши архаровцы надзирают за внешним видом нашей советской молодежи? А с девушками поступают и вовсе непристойно — и кстати, эти действия вполне подпадают под статью УК о злостном хулиганстве. Даже "особо злостном", с учетом, что ваши "патрульные" нередко с оружием ходят. А так как бывало, что вы неподобающую вещь и вовсе отбирали, то имел место организованный грабеж — можно и под статью "бандитизм" подвести. Я не шучу — и надеюсь, Алексей Федорович, что Партия проследит, чтобы прокуратура и милиция отнеслась со всей серьезностью и без всякого снисхождения, сейчас ведь не двадцатые годы, когда "союз советских хулиганов", кто морды бил нэмпанам, считался "классово близким"? А вы, гражданин Линник, уж точно не Ленин, даже местного масштаба — скорее уж на Азефа похожи, он так же легко своих сдавал ради собственной шкуры. Учеников лишь ваших жаль, кто вам искренне верил.
— Гадина!!!
С кафедры спрыгнул, хотел на меня броситься. И Валя (как мне показалось, с садистским удовольствием), уложил его мордой в пол.
— Вызовите милицию — говорю я — уголовные преступления, это не наша компетенция.
Тут же появляется конвой (в форме милиции, не ГБ), поднимают Линника, хотят вести.
— Подождите — Валька с его груди ордена сдернул — мы не за то воевали, чтобы ты такому учил! Вот теперь — выносите тело.
Линник Сергей Степанович. Бывший преподаватель марксизма, бывший старший политрук.
Ну вот и все. Ольховская, или как ее там — тварь! Верно про нее говорят, упертая сталинистка, фанатично преданная Вождю. А ведь он подумал, услышав предложение выступить — что за ней те, от Странника, вполне могли его сейчас "втемную" разыграть, не представляясь и не подставляясь.
Странник… Старый большевик с дореволюционным стажем, герой Гражданской, комиссар, чекист. Для него, Линника, был как Жухрай для Павки Корчагина, образцом и наставником, вместо отца, убитого в девятнадцатом под Воронежем, в бою с деникинцами. Умел самые сложные вещи, простым языком объяснить.
— Ты себя не жалей. Потому что трусость, это всегда от жалости к себе, жадность, это от жалости к своей мошне, а предательство, от того и другого. И никогда принципами не поступайся — можно ради общего дела отступить, здесь и сейчас, чтобы завтра победа была больше. Но нельзя — ради того, чтоб было лучше, безопаснее лично тебе. Что говоришь, "а если себя для борьбы сохранить" — ну а если не решишься и снова отступишь? Или, все равно тебя убьют, и выйдет, ты напрасно сдался, врагу уступил?
И комсомолец Сережка Линник, вступивший во взрослую жизнь уже в сытые и спокойные тридцатые, горько жалел, что ему не довелось истреблять белых гадов в славные годы Гражданской! Когда любого, кто "не наш" можно было без проволочек вывести в расход.
— По врагу революции и трудового народа, целься, пли! Это уже после стало, вражину на колени, и в затылок, все траты, один нагановский патрон. И чтобы твоя рука не дрогнула. И женщин бывало, и малолеток — но ты знаешь, если ревтрибунала приговор есть, то значит, никакой ошибки!
Страна Советов уверенно шла вперед, твердыми шагами пятилетних планов — вперед, заре навстречу. И не было ей преград, на море и на суше. Но Наставник выглядел хмуро, во время нечастых уже встреч — ведь у ответственного товарища, с ромбами в петлицах, были куда более важные дела, чем беседовать с хлопцем из соседнего двора? Он говорил:
— Новые заводы, перевыполнение плана, это конечно, хорошо. Но это — лишь оборона, закрепление позиций. А когда вперед пойдем? Ведь враг не дремлет, и тоже становится сильнее. В Европе фашизм побеждает, в Америке негров линчуют — ну а всякие индусы и африканцы под плетью стонут, пока мы тут с лозунгами на демонстрациях ходим.
И Сережа Линник готовился — ходил на Осоавиахим. И даже взялся было изучать английский язык, как шолоховский Нагульнов, "чтобы сказать проклятым буржуям и колонизаторам, а ну становись к стенке!". А еще хотел жениться, но:
— Дело конечно, молодое. Но ты смотри, увязнешь в домашних заботах. Особенно когда дети пойдут, пеленки-распашонки. Настоящий коммунист себя потомкам оставляет, прежде всего в делах. Ну а всякие там амур-лямур, это буржуазии оставь.
