Красные камни (СИ) - Савин Владислав (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Не бывает такого? Так и путешествий во времени тоже не бывает, и что?
Знал бы ты, что с самыми настоящими пришельцами из иных времен говоришь. Но успела я усвоить железное правило — список посвященных утверждает лично товарищ Сталин. И Юрка в итоге лишь рукой махнул — ваш фильм, вы и снимайте. А я при своем мнении останусь!
Лючия тоже была очень недовольна — зачем убивать бедную пани Анну, товарищ режиссер, этого даже не было в первоначальном сценарии! Что значит, "чтобы показать, что ничего даром не достается"? По-вашему, Чародей не имеет право на свое простое земное счастье? Признавайтесь, кто — вы или Стругацкий — решил мою героиню убить? Что значит — всего лишь одну? А партизанка Таня тут при чем? Что значит, "вам двоим в картине тесно"? По сюжету, нет ничего между Таней и Чародеем — или вы уже "без меня меня замуж выдать успели"? Успокоилась римлянка лишь после заверений, что оба варианта (со смертью пани Анны и без нее) отсняты, в Москве выберем окончательный.
После съемок, ребята поехали в университет, помещение проверить и аппаратуру разместить. А я в гостиницу, пообедать. И тут Валя подошел, обеспокоенный — наш "агент 07" куда-то пропал, не вышел на работу, в общежитии нет и где он, неизвестно. При том, что гражданин Линник все время был под наблюдением — да и он что, полный дурак или самоубийца, в его теперешнем положении вешать на себя еще один труп?
— Вот список всех, с кем он встречался сегодня. С утра в университет поехал, гад, там уже студентов полно, завтра начинается семестр. И он старался зацепиться с максимальным числом народа — причем так, что не подслушать. И не иначе, через своих птенчиков навел шухер — теперь там такое творится!
Да в чем дело? А собралась толпа в университетском парке, уже несколько сотен, и еще люди прибывают. В крайне возбужденном состоянии — как бы не случилось чего. Товарищ Федоров уже в курсе — спрашивает, что происходит. А что мне ему отвечать? Ожидалось ведь, что публики будет немного (сегодня утром объявление вывесили), сам Федоров намеревался быть со свитой, товарищ ректор с преподавателями университета, товарищи с Радиокомитета, ну и для массовки, несколько десятков студентов, кто успеют афишу прочесть, и после всему студенческому коллективу расскажут. Ну еще завтра, или через пару дней, запись по радио пустим, в редактированном виде. А теперь делать что?
Через полчаса (а уже начало четвертого!) в кабинете Федорова собирается оперативный штаб. В составе представителей всех компетентных органов — прокуратуры, милиции, ОМОН, военных — пришлось мне свой мандат с подписью "И.Ст." предъявить. С командующим округом маршалом Ватутиным я еще с Киева знакома была, армейцы уже были наготове, ожидая выступление бандеровцев (а кого еще?), так что воинские части лишь приказа ждали подавить беспорядки так же решительно, как тогда, в сорок четвертом. Хотя мне очень не хотелось бы в своих советских студентов, и стрелять. В парке я видела репродукторы на столбах — можно ли быстро подключить на них вещание с нашего мероприятия? Отлично — вот только теперь проиграть я даже теоретически права не имею.
В половине пятого подъезжаем к университету — кавалькада черных Зисов, Зимов, "побед" в сопровождении грузовиков с солдатами ОМОН. На улице Первого Мая, на проспекте Ленина вижу еще военные машины, и даже бронетранспортеры. Парк Ивана Франко оцеплен милицией и вооруженными солдатами, солдаты стоят вдоль улиц Вересня и Словацкого, по которым мы едем к парадному входу. Слева, в парке, толпа — их там уже не сотни, а тысячи человек, провожают нас молчаливыми взглядами, их молчание кажется мне угрожающим. У входа нас встречают Тюленев с Мазуром — "все уже готово, Анна Петровна, ждем вас". По лестницам и коридорам, проходим в аудиторию, мимо милицейских постов.
Шестью часами раньше. Разговор, который не слышали посторонние.
— Сергей Степанович, вы уверены, что так надо? Мне не страшно — но хочется быть уверенными, что не напрасно. Когда в нас будут стрелять.
— Надо, Гриша, надо! Иначе выйдет, что все было напрасно. Что наша "молодая гвардия", это собрание болтунов, а не передовой отряд бойцов за настоящий коммунизм.
— Но ведь те, кто против нас — они тоже коммунисты? Они за нас воевали! Фашистов разбили, в Берлин вошли.
— Это было раньше. Первый Интернационал, Второй Интернационал — которые основывали Маркс с Энгельсом. В самом начале это были организации борьбы за дело пролетариата — а в конце скурвились, разложились, продались буржуазии, как и все социал-демократические партии. Ленин создал партию нового типа и Третий Интернационал — и вот, теперь разложились и они. Мы сейчас такие же первопроходцы, как РСДРП году в тыща девятисотом. За нами встанут другие — но лишь если мы сейчас примем бой, из окопа шагнем!
— Так Сергей Степанович, жить и в самом деле лучше стало. Раньше, как война была, понятно, все для победы — но сейчас и о народе заботятся. И в смысле свободы — вон, у Кувшинова с матмеха отца выпустили. Реабилитировали по полной, извинились, и даже квартиру пообещали, в очередь поставили уже. А гниль и крикунов жмут и партбилетов лишают, если кроме дури и глотки у тех ничего нет.
— А подумать? Что у Ильича написано — подачки от власти, которые не вырваны в борьбе, а дарованы по высочайшему соизволению, могут так же забраны назад. И ты считаешь, что если человека без вины посадили, годы гноили на Колыме, а затем сказали, простите, вы не виноваты — то это все, инцидент исчерпан? Что квартира может потерянные годы и здоровье возместить? А тех кто умер, не дожил — с ними как, тоже реабилитируют?
— Реабилитируют. Вы же знаете, Сергей Степанович, скольким только из нашей группы бумаги прислали. За тех, кого в тридцать седьмом.
— Дурак! Через пятнадцать лет? Прислали — даже не на отца, или дядю, а на какого-то дальнего родственника, значит ближних не осталось уже, куда они делись, ты подумай!
— И к критике стали прислушиваться. Если партийный ошибся — можно указать, и если прав окажешься, тебе лишь спасибо скажут.
— Так даже у тех, кто на самом верху, ума хватило, на грабли не наступать, как царь николашка. Пар выпустить, самых умных и активных заметить и возвысить, на свою сторону привлечь. Предателями сделать — видишь, ты уже задумываешься, почти готов!
— Сергей Степанович, но вы же сами учили, думать и смотреть. А сколько построили, даже тут, во Львове? Взглянешь и веришь, что и по всей стране так. И Победа — гордость за страну, за народ.
— Так и умный хороший пастух свое стадо лелеет. Вот так и комвласть — ну зачем ей нищета, править ведь лучше в богатой и сильной стране? И уж конечно, защищать свое от соседской сволочи, вроде Гитлера. Ты чем сомневаться — Ленина открой, вон на полке стоит, и прочти. Чья должна быть власть — рабочих и крестьян. Вот ты бы доучился, на завод пошел — и что, ты бы себя хозяином чувствовал? Или — что партийные скажут, так и будет. Так чья частная собственность выходит — уж точно, не твоя! А как прежде, при "магдебургском праве" было, городской торговой верхушки, так и сейчас, диктатура не пролетариата, а верхушки партийной. И во главе — сам знаешь кто.
— Сергей Степанович, так ведь Ленин учил — революционная ситуация нужна. А сейчас — нет ведь ее!
— А ты подумай, кто на борьбу скорее поднимется — тот, кто получает гроши, за каторжную работу четырнадцать часов в день, живет в грязном бараке и знает, что там и помрет? Или тот, кто работает восемь часов, получает за это довольно, чтоб не бедствовать, видит что цены ежегодно снижают, ждет получения квартиры, уверен что завтра жить станет лучше и веселей? Но сытая несвобода — все равно несвобода! И чтобы огонь не погас, и завтра лучше полыхнуло — надо сейчас поленья в костер подбросить! Без девятьсот пятого года не было бы семнадцатого. Но мы помним сегодня — мертвых героев Красной Пресни!
