На звук пушек (СИ) - Барт Владимир (читать книги TXT) 📗
Еще днем по этой дороге двигался вслед за армией гигантская змея в пять тысяч повозок. Но гражданские возницы, услышав залпы орудий остановились, создав заторы. А потом кто-то из раненных или дезертиров сообщил о прорыве германских кирасир. И вот уже паника охватила весь обоз. Слишком часто в последние дни вспыхивали такие слухи. И не без оснований. В панике возницы сбрасывали груз, а то и вовсе распрягали повозки и прихватив лошадей умчались в Мец. Так же поступили и некоторые гражданские беженцы, в основной массе все-же относящееся к собственному имуществу трепетно. Свое же, не казенное. Теперь бесхозный груз валялся на земле, мешая движению армии. Потянуло гарью, это палили припасы, чтобы они не достались врагу.
Двигались черепашьим шагом и капитан Леру, которому это смертельно надоело, распорядился сойти в сторону и расположиться на отдых. Фуражиры, отправленные по округе за припасами, на удивление вернулись с добычей. Темнота опустилась окрестные фермы, но не укрыла их от голодных солдат.
В результате, в отличие от остальной армии, злой, не выспавшейся и голодной из-за отсутствия подвоза, батальон отдохнул и нормально поел.
На рассвете они вступили в Гравелотт, на околице которого их нагнал штабной адъютант. Узнав, что за колона перед ним, адъютант долго ругался. Понять его было не сложно: он потратил на их поиски чуть ли не половину ночи. Вручив Леру целых два десятка различных приказов, адъютант ускакал. Из приказов выяснилось, что за ночь штабные успели расформировать маршевый батальон и разбросать солдат по частям. Жалко только, что в наличии солдат было вдвое меньше, чем думали штабные. Ну да это их заботы. Меньше солдат — больше паек для оставшихся. Вот только, расформирование означало, что никакого питания бывшему батальону теперь не полагается. И если они хотят поесть, то им следует поспешить в свои части.
Среди прочих был и приказ о назначении подполковника Бомуара командиром полка во второй дивизии. Жаль, бедняга, погиб накануне. Порадовался бы.
А Гастона порадовало, что он, как и лейтенант Гренье, так и остался под командой капитана Леру. Ротный оказался неплохим командиром, заботящимся в меру сил о нуждах солдат и не теряющимся в бою.
*
Если солдаты и офицеры каждой из противоборствующих сторон, выходили из боя с ощущением победителей. То у командующих армиями такого ощущения не было. Ночь страха. Именно такой стала ночь после битвы при Марс-ла-Туром для французского маршала Базена, и для его противников, генерала Альвенслебена и кронпринца Фридриха-Карла.
Германские генералы провели ночь в тревоге, ожидая, что с утра на них навалятся основные силы французской армии, и вчерашняя полу-победа обернется полным поражением. Они не понимали смысла действий французов, и это несколько нервировало германские штабы. В конце концов, после сомнений и размышлений, они объяснили себе разрозненный и несогласованный ввод в сражение французских дивизий тем, что противник проводил разведку боем. Каким же было их изумление, затем выросшее в радость, граничащую с восторгом, когда они узнали, что галантные французы уступили им победу. Там где вчера белели французские бивуаки, сегодня было пусто. А кое-где, противник даже палатки оставил. Кавалерийские разъезды вскоре подтвердили отсутствие в обозримой видимости врага. Разведчики донесли, что в полях за Резонвилем брошено множество военного имущества. А в самом селении французы забыли полевой госпиталь, со всем персоналом и ранеными. Но до самого обеда командующий немецкой армии находился в ожидании неприятных известий. Но враг не появлялся, и кронпринц успокоился.
Что именно думал в эту ночь и следующее утро французский маршал Базен можно только догадываться. Слишком много взаимоисключающих приказов и телеграмм он отправил в эти часы, и слишком путанно объяснял свое поведение позже. Императору командующий ночью телеграфировал, что отступит для пополнения припасов. А утром отправил телеграмму, что будет в Вердене не далее, чем через два-три дня. Однако его приказы по армии вступали в полное противоречие с тем, что маршал обещал своему императору. Так полковнику Левалю он приказал подыскать места для бивуаков корпусов в зоне действия фортов крепости Мец.
Больше, чем составление стратегических планов, Базена волновали отношения с собственным начальником штаба. Генерал Жаррас был навязан маршалу императором, но не горел желанием занимать столь высокий пост. В свою очередь, у Базена была собственная кандидатура — генерал Сиссе. Оба пожилых генерала в этой ситуации повели себя как мальчишки. Базен не имел ни способностей, ни наклонностей для штабной работы. Но при этом старался всячески умалить влияние и значение неугодного штабиста, очень часто, во вред делу, загружая того всевозможной ерундой, едва ли не подсчетом подштанников. А Жаррас не имел ни силы воли, ни решительности, чтобы отстоять собственное мнение. Он подавал Базену планы, приказы, графики, распоряжения… Чтобы затем наблюдать, как все это игнорируется начальством, и только разводить руками. А тем временем Рейнская армия все более погружалась в хаос.
С точки зрения Базена, вырваться из заколдованного круга штабной неразберихи, можно было бы, сменив Жарраса на Сиссе.
Поэтому 17 августа маршал отправляет императору с командантом (майором) Маньяном личное послание, в очередной раз испрашивая разрешения избавиться от неугодного ему штабиста. В письме он так же сообщал о своих дальнейших планах:
«Мы употребляем все средства, чтобы пополнить припасы и возобновить движение, если это возможно. Я двинусь по дороге на Бри, не теряя времени. Если только новые бои не расстроят мои расчеты».
В последующие года Базен будет упирать на то, что он, дескать, не обещал твердо прорываться, а только если представится возможность. Однако письмо было составлено в таких выражениях, что у Луи-Наполеона сложилось твердая уверенность, что Базен идет на прорыв.
К слову, маршал идеально выбрал для своей миссии посланца. Маршал Бернар Маньян, отец отправленного курьером офицера, пользовался полным доверием императора. Именно Маньян подавил своими войсками восстание парижан во время переворота, возведшего Луи-Наполеона с кресла президента на трон императора. В благодарность Бернар был возведен в звание сенатора. А затем, доказавшего верность маршала сделали главой самой влиятельной французской масонской ложи. Старый солдат, никогда не бывший масоном, в течение всего 48-ми часов прошел всю карьерную лестницу масонов, поднявшись до высшего 33 градуса шотландского устава, и в тот же день стал Великим мастером ложи «Великого Востока Франции», сменив на этом посту принца Люсьена Мюрата. Тот хоть и был родственником вступившего на престол императора, но пользовался меньшим доверием, чем маршал, пулями и штыками успокоивший парижан. Потому император тепло принял сына недавно почившего в бозе Бернара Маньяна и прислушался к его словам.
— Пусть Базен делает, что желает, — сказал император. — Лишь бы это не пошло во вред Рейнской армии, от которой зависит судьба Франции.
К сожалению для Базена, к тому времени его армия была полностью блокирована противником, и решение императора так осталось для него неизвестным.
Но это дела прошлого и будущего, а сейчас маршал находился в тяжелых раздумьях. После 16-го августа даже до Базена стало доходить, что командование армией не его уровень. Кроме умения вести штабную интригу, поднявшего его до армейских высот, здесь требовались и иные качества, которыми маршал не обладал. Личная храбрость, не раз доказанная Базеном в бою, сегодня ничем не могла ему помочь.
В конце концов, Главнокомандующий Рейнской армии, по давней привычке, оставшейся с еще лейтенантских времен, возложил все свои надежды на стойкость и храбрость солдат. Авось выручат и в этот раз, как и в те времена, когда он командовал сперва ротой, потом батальоном, потом полком. В памяти всплыла фраза Наполеона: нужно сперва ввязаться в бой, а там видно будет… Ободренный мудростью гениального полководца, Базен отправился спать. Какие бы проблемы не возникли, они, так или иначе, разрешатся.
