Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров - Казарин Юрий Викторович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
безопасно) спасала и спасла добрую часть современной литературной
жизни Екатеринбурга и Урала.
Майя Никулина родилась в Свердловске, в семье лесного инженера,
в которой хранились и оберегались незыблемые константы дворянской
и интеллигентской культуры. Детство поэта проходило в доме, располо-
женном недалеко от Рязанского собора и Царского моста, напротив Же-
лезновского дома в старой, исторической части города. Петр Великий,
создавая Петербург, «прорубал окно в Европу». Екатеринбург младше
Санкт-Петербурга на 20 лет и являл в то время не только «окно в Си-
бирь», а стало быть, в Монголию, в Китай, в Японию – в Азию, но и
другой проем – окно не окно, но уж колодец-то точно, – в недра, в зем-
лю, в планету, в которой спрессовано, скоплено и представлено практи-
чески все, что может существовать в ближней и дальней природе Кос-
моса. Многие годы своей жизни Майя Никулина посвятила изучению,
осмыслению и освоению всего, чем держится Урал как опора страны и
Европы, – горé, камню, пещере и мастеру. Поэт как ученый и мыслитель
познает значение (физическое, астральное, духовное и метафизическое)
тверди – тверди небесной, сухой и тверди иной – водяной, способной вы-
держивать давление камня, тела и души. И здесь невозможно отделить
стихи от трудов того же автора, но уже историка, геолога, мифолога, пи-
сателя, публициста – вообще словесника, естествоиспытателя и гумани-
тара в одном лице. Правда, в стихах все это звучало, мучилось и пело
с самого начала:
430
Укротив высокий дух
Только жаждой беспредельной,
Только вытянувшись в слух,
В горло дудки самодельной,
В гуще каменных венцов
И негреющей соломы,
Распознав, в конце концов,
Утварь брошенного дома,
Обратившись в кровь и мел,
Перепрев под общей крышей
Вместе с теми, кто сгорел
Или в землю, или выше,
Только вытянувшись в нить,
В корень яростный врастая,
Ты сумеешь различить,
Как молчит она, рожая, –
Треск сухого полотна,
Шелест шелка, скрежет жести, –
Ты услышишь, как она
Гладит слово против шерсти <…>
Именно слово более всего – по природе своей метаморфной (то есть
долго, мучительно появляясь и преображаясь, существуя и работая) – со-
звучно камню. Майя Никулина создает удивительный логический, физиче-
ский и духовный эллипсис из камня и звука, и ей это удается, т. к. волшеб-
ная совместимость слова и камня зиждется на взаимодополняемости этих
явлений: у слова быстрая, очень подвижная форма (грамматика, словоиз-
менение) и «медленное» содержание, нуждающееся в контексте и в душе,
а у камня, напротив, медленная, почти постоянная (на глаз) форма и очень
динамичное, «скоростное», перенабитое информацией и красотой содер-
жание. Камень – гора – пещера – мастер (по одноименной книге М. Нику-
линой) – это формы вечного существования слова («камень»), семантики,
смысла, мысли вообще («пещера») и духа, души («гора», «мастер»).
Концептуально поэзия Майи Никулиной основывается не на обще-
принятом единстве жизни – смерти – любви (хотя – и это является струк-
турно необходимым и неотъемлемым), а на природном, космическом,
добиблейском хронотопе гора – суша – вода, то есть Урал, Египетская
пустыня, Таврическая степь и Эгейское, Средиземное, Черное моря, ког-
да в сознании сталкиваются и, дополняя друг друга, наплывая и наступая
431
друг на друга, соединяются и живут горы и две равнины – морская и зем-
ляная:
…и просто выйти к южному крыльцу
И разглядеть в смятении туземном,
Что небо общее над морем Средиземным,
Как зеркало приподнято к лицу…
Или:
Ну где еще о Греции мечтать,
Когда бы не Россия…
И:
Ох, матушка моя, холопка и кацапка,
Таврических степей двоюродная бабка…
И наконец:
И все-таки счастливо жить одной,
Не чувствуя подвоха и обмана,
Соседствуя с Овидием, зимой,
У долгих вод Днестровского лимана…
Поэтический и человеческий талант Майи Никулиной настоян этни-
чески на нескольких кровях, но первоначально был он задуман, сотворен
и протянут из XX века в XXI-й силою сплава четырех земель (Египет,
Греция, Крым, Урал) и четырех времен (древнейшее, античное, русское
прошлое и российское настоящее). Такое сложное единство историче-
ского времени и реального пространства обеспечивает наличие в поэзии
Майи Никулиной невероятно чистого, светлого и энергетически мощного
художественного хронотопа:
Не какие-то грозные вехи –
Мелкий камень да козьи орехи
Да прибитая пылью зима.
Околоток античного мира,
Вековая провинция – Тира
Древнегреческая Колыма…
Пространство и время, по М. Никулиной, едины, непременны и обя-
зательны для живых, живущих в любое время и в любом пространстве:
Мысли приходят высокие, как журавли,
Строятся клином и тянутся письмами с Понта…
432
Здесь М. Никулина возвращает «русскому» журавлю (как устойчи-
вому символу славянской осени-весны) его повсеместную, природную
«прописку» – африканскую, греческую, крымскую, уральскую. В этом
выражается уникальная способность М. Никулиной, обобщая, уточнять,
или, уточняя, обобщать. Такова природа поэтического называния не изо-
бражать и подражать (по Аристотелю), а творить, делать из ничего, из
воздуха – вещь, и наоборот, из вещи – мысль и чувство:
Темна душа. Но истина проста –
Сядь на траву, дыши ребенку в темя,
И свяжется разорванное время,
И вещи встанут на свои места…
Такое свойство русской поэзии – творить (греч. poieo – творение), со-
единяя в одно целое эстетику и этику. Эстетика М. Никулиной абсолютно
этична, совестна и сильна правдой жизни, смерти и любви. Этическая
эстетика позволяет поэту возвышать мысль до метамышления, а чувство
углублять и просветлять до метаэмоции:
Судьбу не пытаю. Любви не прошу.
Уже до всего допросилась.
Легко свое бедное тело ношу –
До чистой души обносилась…
Вечное и беспредельное, противящееся родству, Майя Никулина де-
лает, принимает сама и предлагает нам уже как сначала сродное, а потом
как свое, только свое, абсолютно родное. Такое породнение со всем и со
всеми основывается на таких утверждениях поэта (за которыми – жизнь,
судьба и любовь), как «душа права», «мужество и труд», «непросыхаю-
щие весла», «судьба сбылась», «смерти в жизни нет», «зрячий виноград»
и многие др. Это породнение происходит, по М. Никулиной, так:
…мы с тобой породнились тому назад
Не измерено, сколько веков и далей.
Тогда хлеб был пресен
И беден кров,
И земля неоглядна, суха, сурова,
И цари отличались от пастухов
Только тяжестью крови и даром слова.
Майя Никулина – не просто эрудит (двойное высшее образование) и
просветитель, она глубоко и всесторонне образованный (образованный
историей, книжной и вещественной культурой, наукой, жизнью и судь-
433
бой, а главное – поэтической интуицией). Есть в поэзии, в характере и
в натуре Майи Никулиной удивительная черта – оставаться свободной, не
изменять своей воле и индивидуальности и одновременно быть частью
неразделимого целого – народа, страны, языка, поэзии и культуры:
…вот тут и ставить эти города,
Не помнящие времени и срока,
И легкие счастливые суда
Причаливать у отчего порога.
Поэзия Майи Никулиной стала частью великой русской словесной
культуры. Ее чистый, твердый и ясный голос звучит сегодня, несмотря
ни на что. Ее поэтическое слово необходимо тем, кто мыслит, страдает
