Иначе — смерть! - Булгакова Инна (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗

— Да.

— Записка есть?

— Нет.

— И кто на этот раз нашел труп?

— Я.

— Вы слышали те голоса?

— У меня было нечто вроде обморока со страху. Галлюцинация — видно, твои впечатления повлияли.

— Нет, не галлюцинация. Я слышала.

— Ты очень смелая девочка, Дуня.

— Нет, я… он нас всех убьет!

— Ну, голубчик, тебя-то за что? Ты ведь все рассказала?

Дуня зябко повела плечами.

— Ну вот. А Агния, наверное, скрывала что-то.

— Значит, она была связана с папой Глеба?

— С папой была связана я, — брякнула Катя и с удивлением увидела, как Дунечка поднялась из-за стола и направилась к двери.

— Дуня! Что ты?

Она обернулась, взглянула исподлобья и прошептала:

— Вы все сумасшедшие.

(«Вы — вдова!» — прошептал страж.)

— Ты считаешь меня отравительницей?

— Глеб сказал, что среди нас убийца!

И опять прозвенел входной звонок. Появились Алексей и Мирон, молча прошли, сели в разные углы дивана; Дуня, помедлив, — за обеденный стол; Катя остановилась посреди кабинета и повторила ее слова:

— Глеб сказал, что среди нас убийца.

После паузы Мирон отреагировал:

— Вы наконец разобрались со своими любовниками?

«Только не оправдываться, перед ними — ни за что!»

— Вас очень волнуют мои любовники?

— Меня волнует подписка о невыезде.

— Так. А вас?

Она взглянула на Алексея, тот ответил острым взглядом и вопросом:

— Вы знали, что Глеб его сын?

— Нет. И про Александра узнала только в воскресенье, увидев его лицо на кресте.

— На чем?

— Фотография на могиле. Вы оба слышали мои переговоры по телефону с соседом Вороновых. Фотокарточки отца и сына в семейном альбоме изуродованы, а у Ирины Васильевны в Кащенко пропали ключи от квартиры и дачи.

Она заметила, как мгновенно переглянулись Мирон с Дуней.

— То есть кто-то не хотел, чтоб вы опознали… — Алексей запнулся и произнес с усилием: — своего любовника?

— Возможно, так. Алексей Кириллович, вы знали от меня, где лечится больная. Дуня тоже, поэтому не исключено, что и Мирон Ильич, а?

Усугубляющееся молчание — знак согласия. И чего-то (кого-то?) смертельно боится Дунечка. Она чувствовала страх, но продолжала уверенно:

— Далее. В субботу вечером, буквально перед гибелью Агнии, я звонила вам обоим из Герасимова. У вас есть алиби? Молчание, которое нарушила Дуня, все так же глядя исподлобья:

— Во сколько вы звонили?

— Без четверти девять. Между девятью и десятью часами наступила смерть.

Мирон прошипел, обращаясь к Алексею:

— Чего молчите-то? Вас же расколол следователь.

— Меня никто не может расколоть, — ответствовал Алексей хладнокровно. — Я говорю то, что считаю нужным.

— Его мент видел!

— Ну и что? Я там работаю.

— Строите дом № 6 по улице Аптечной? Его видел мент около девяти на площади.

Катя вздрогнула и переменила тему:

— Кстати, Мирон Ильич, вы столкнулись у меня с Сашей Вороновым десятого апреля в среду. Вы его узнали?

— Да как бы я…

— Вы ж с ним вместе учились.

— Я его никогда не знал!

— И тем не менее вы позвонили сюда двенадцатого и разговаривали с ним по телефону?

— Вы Мирошникову про меня такие шуточки выкладываете?

— У вас есть алиби на эту субботу?

— Стопроцентное. Вечером у меня была Дуня.

— Вы отключали телефон?

— Просто не брал трубку. Дуняш, подтверди…

Она кивнула, в глазах метался откровенный страх.

— Ладно, пошли из этого сумасшедшего дома!

Но Дунечка не тронулась с места.

— Пошли! — повторил Мирон настойчиво.

— Я… еще посижу. Мы тут с мамой встречаемся сейчас. Тут, у аптеки.

«Она врет! — поняла Катя. — Она кого-то боится!»

В прихожей гулко захлопнулась дверь за Мироном, Дунечка сказала, опустив голову:

— Я тогда все рассказала вам и следователю. Я больше ничего не знаю. И насчет небесных голосов вы правы, Екатерина Павловна. Мне померещилось. Галлюцинация.

— Ты сказала: мертвые переговариваются.

— Да, я по телику наслушалась черт-те чего.

— Как странно: в обеих записках упоминается какая-то «тайна мертвых». Запечатанная.

— И отец о ней пишет? — поинтересовался Алексей.

Катя произнесла медленно, наизусть:

— «Моя дорогая, прости и прощай. Во всем виню только себя. Ты поймешь, что дальше тянуть нет смысла, все объяснит запечатанная тайна мертвых».

— Ну, мне уже пора.

Дверь негромко щелкнула, и зазвонил телефон. Катя подошла к письменному столу, взяла трубку, глядя в окно.

— Катюша, здравствуй. Была у следователя?

— Была.

— Ну и что?

— Все потом.

— Ты не одна?

— Нет.

— С кем?

— У меня Алексей Кириллович.

— А, здоровяк-отставник! Хорошо, что ты его назвала, теперь, если что, не посмеет…

— Что не посмеет?

— Послушай! — взорвался Вадим. — Я тут с ума схожу, а ты…

— Димочка, за меня не беспокойся. Я тебе перезвоню, ладно?

— Я жду.

В прозрачных сумерках Дуня пересекла Петровскую и действительно вошла в аптеку, вскоре вышла, огляделась и помчалась по тротуару, видимо, домой. Одна-одинешенька.

Катя так засмотрелась, что вздрогнула, услышав голос Алексея:

— Рыцарь ваш беспокоится?

— Откуда вы про него знаете?

— От вас. Вы упомянули — Вадим.

«А ведь правда, вспомнилось, но как давно, и сколько всего с тех пор обрушилось… и убийца кружит вокруг, следит, я чувствую… играет левой рукой».

— Господи! Совсем забыла сказать следователю: вы мне звонили тогда ночью! Я узнала голос.

— Я ему сказал.

Катя помолчала, преодолевая головокружение. («Оно постоянно охватывает меня в его присутствии!»)

— Алексей Кириллович, вы ведь не левша?

— Неожиданный вопрос. Нет, не левша.

— А как-то похвалились, что левой владеете не хуже, чем правой.

— В борьбе — да. А что, эту женщину отравил левша?

Как странно он сказал: «Эту женщину». Подло отстранен.

— В субботу вы ходили встречать ее на станцию?

— Нет. Позвонить.

— Агнии?

— Вам.

— Зачем?

— Проверить, дома ли вы, и если да — предупредить, чтоб вы не ездили на дачу.

— Почему?

— Потому что там был уже приготовлен «Наполеон».

— Откуда вам известно?

— Я проходил мимо и увидел свет в окне, — говорил Алексей все так же отстраненно. — Но трупа еще не было. «Вот оно — безумие… мания! Господи!» — затрепетала Катя и взяла себя в руки.

— Что вы делали на Аптечной улице?

— Я объявил перерыв и пошел пройтись.

— Пройтись? Вы догадались, что я собираюсь в Герасимово.

— Догадался.

— И испугались, что я вам помешаю?

— Я испугался за вас.

«Еще один рыцарь! Не верю».

— Вы выключили свет и захлопнули дверь?

— Да, я сделал глупость, не забрав коньяк. Запаха миндаля в нем не ощущалось, поэтому я решил ничего не брать с места преступления.

— Будущего преступления! Ваши отпечатки пальцев обнаружены?

— Я был в рукавицах.

— То есть подготовились?

— На мне была прозодежда, потому и нашли легко.

— Во сколько вы пришли на станцию?

Алексей машинально отогнул рукав элегантного велюрового пиджака и взглянул на свои роскошные заморские часы. — Без десяти девять.

— И тут вас застукал милиционер?

— Он входил в станционный домик и обернулся.

«А меня страж пропустил вперед! — сообразила Катя. — Мы шли звонить».

— Дальше!

— К вам не дозвонился и пошел на работу.

— По Аптечной?

— Да. Там все было, как я оставил. До вас дозвонился в двенадцатом часу уже с работы. Предупредил. В понедельник на стройку прибыл человек из органов с тем самым милиционером, который меня опознал. В моем вагончике и на квартире провели обыск, было приказано явиться на допрос во вторник.

— Как же следователь вас не арестовал?

— Он бы рад, но у меня алиби: в полдесятого я был уже на работе.

— Агния была убита с девяти до десяти.