Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Корман Яков Ильич
«Тень звука» (1970): «Милому Володе — с любовью. Андр. Вознесенский. Таганка — 70».
«Взгляд» (1972): «Милая Марина, с днем рождения! Володя и Марина — вы первейшие мои друзья, чудесные — дарю вам первый в мире экземпляр — Ваш Андрей».
«Выпустите птицу!» (1974): «Дорогому Володе в память о днях Антимиров. Андрей Вознесенский».
«Дубовый лист виолончельный» (1975): «Любимым Володе и Марине нежно — (героям моих стихов) — Андрей Вознесенский, 1975, Москва».
«Витражных дел мастер» (1976): «Любимому Володе — без слов — из сердца! — Андрей» [3216].
Как пишет о Высоцком журналист Феликс Медведев, «его стихи не печатались, он очень переживал и с завистью перелистывал сборники поэтов, с которыми дружил. Среди них, конечно же, был Вознесенский» [3217].
А в 1978 году стихи обоих поэтов появились в альманахе «Метрополь». По словам одного из создателей альманаха Виктора Ерофеева: «Бомба заключалась именно в смеси диссидентов и недиссидентов, Высоцкого и Вознесенского» [3218]1
Однако Андрей Андреевич отдал в «Метрополь» уже опубликованные стихи, но… под другими названиями. Осторожность превыше всего! [3219] [3220] [3221] Однако и это не спасло его от суровых «проработок» в различных инстанциях: «Какой был год? 79-й? Да… Незадолго до этого Вася Аксенов подошел ко мне: “Мы делаем подпольный альманах. Совершенно безобидный. Надо, чтобы ты поучаствовал”. Я сразу согласился, дал туда свои стихи, а правильнее сказать — дал им свое имя. Сборник под названием “Метрополь” вызвал неожиданно великий гнев высоких начальников на Старой площади. Особенно недоволен был Зимянин. Да и не только он. Писатели на своих собраниях клеймили меня как изменника родины, требовали суровых кар. Исключить! Посадить! Почему власти так разозлились? Незадолго до этого я получил Госпремию и вроде бы по их правилам не должен был ввязываться в подобные истории. Ведь не все согласились участвовать в “Метрополе”, тот же Окуджава отказался, он был членом партии и счел это невозможным»1115.
Желая сохранить статус официального поэта, Вознесенский не захотел усугублять свой конфликт с властями.
Незадолго до разразившегося скандала Евгений Попов и Виктор Ерофеев были приняты в Союз писателей СССР, а потом, когда руководство СП получило в руки один экземпляр «Метрополя», то пригрозило исключить обоих писателей.
В ответ Василий Аксенов написал руководству СП открытое письмо, где заявил, что выйдет из Союза, если Попов и Ерофеев будут исключены. А когда он узнал, что их все же исключили, в тот же день подал заявление о своем выходе из СПП7 и назвал акцию властей «экономическими санкциями». Также в знак протеста из Союза писателей вышли Семен Липкин и Инна Лиснянская, которых власти за это практически лишили средств к существованию. Но, как сообщают «Вести из СССР»: «Поэт А. Вознесенский, тоже участник альманаха, отказался присоединиться к группе писателей, поставивших руководству СП такой ультиматум. Он совершил поездку в США с чтением стихов. В июне подборку его стихов напечатала “Литературная газета”» [3222].
По словам Аксенова, «ГБ с целью расколоть авторов альманаха активно запускала версию о том, что я нацелился на отъезд и раскрутил всю историю, подставив коллег, с единственной целью — скандально покинуть родину. Между тем лично я вовлек в мероприятие единственного человека — Владимира Высоцкого, который при своей фантастической популярности был весьма удручен отсутствием у него бумажных публикаций. Я пришел к нему на Малую Грузинскую, и весь стол в квартире он завалил рукописями — мы отобрали двадцать с лишним стихотворений. Это и была первая его публикация в книге, если не считать стихотворения в “Дне поэзии” в 1975 году» [3223].
Иначе вспоминает об этом Евгений Попов: «Мне довелось тогда составлять и редактировать большую подборку стихов Высоцкого для “Метрополя”. Он принес на квартиру покойной мамы Аксенова, Евгении Гинзбург (возле станции метро “Аэропорт”), где я тогда временно проживал, несколько своих самиздатских книжек, отпечатанных на ксероксе. Кстати, на титульных листах этих книжек были такие уведомления: “Просим власти не преследовать Владимира Высоцкого, так как он не имеет к этим изданиям никакого отношения” [3224]. Я отобрал более двадцати стихотворений [3225]^ — в основном это были тексты таких знаменитых песен, как “Охота на волков”, “Банька по-белому”, “Гололед”, “На Большом Каретном”.
Потом Высоцкий пришел править свои стихи — и обнаружил в подборке текст песни Кохановского “Бабье лето” (которую он, кстати, тоже пел на своих концертах, — поэтому она и попала в самиздатский сборник). Этот текст мы с ним, конечно, убрали. И вообще он очень серьезно отнесся к редактированию своих стихов. Долго правил тексты, выбирал лучшие варианты, уже ночью потом позвонил мне, извинился и сказал, что придумал правильный вариант одной строки, — и я записал. [3226]
В тот же раз, помню, случился уникальный эпизод — когда Высоцкий был у меня, позвонил один известный поэт (уж не буду его называть, Бог ему судья) и сказал, что отказывается от участия в “Метрополе”, так как боится грозящих ему за это неприятностей. Я был огорчен, а Высоцкий спросил: “Что такое?” — “Да вот, один отказался…”. — “Ну и х… с ним!” — весело сказал Высоцкий, и мы вдвоем стали выдирать из уже готового экземпляра альманаха стихи этого поэта [3227]. <…> Между прочим, за все наши встречи я ни разу не видел его пьяным, и на общих застольях он пил в основном крепкий чай. Высоцкий очень тепло относился к собратьям по альманаху, сочинил даже песню про “метропольцев” и однажды исполнил ее у Беллы Ахмадулиной. Помню, там были слова: “Их было двадцать пять…”. Больше я эту песню никогда не слышал и не видел опубликованной» [3228].
Известно, что сразу несколько человек отозвали свои произведения из альманаха. Писатель Николай Климонтович, не ставший автором «Метрополя» из-за того, что не успел вовремя отдать свой материал, вспоминает: «По воле случая позже у меня в маленькой квартирке в Бибиреве — от греха — хранился метропольский архив, так что мне прекрасно известно — хотя бы из чернового варианта оглавления, — кто еще предполагался составителями в качестве авторов. Могу сказать лишь, что это были ныне известные драматурги, в последний момент вышедшие из игры, не желая, думаю, ставить под удар уже идущие пьесы или намечающиеся постановки. Знаменитый бард тоже, подумав, отказался, как и известная сочинительница дамской прозы. <…> Один лишь Евгений Евтушенко, насколько мне известно, напротив, сильно обиделся, что его не пригласили и в замысел не посвятили» [3229].
Обидевшись, Евтушенко спрашивал Попова, почему его, мол, обошли: «Знаю про Евтушенко. Он меня однажды спрашивает: “Женя, почему вы не взяли меня в альманах ‘МетрОполь’?”. Я отвечаю: “Мы с Вами, Евгений Александрович, люди разного поколения. Я в альманахе отвечал за своё поколение, а ваш друг Василий Павлович — за ваше. Вот вы его и спросите, почему”. Он говорит: “Если бы меня взяли, то никакого “МетрОполя” не понадобилось бы, мы бы и так все вопросы решили”. -“Вот потому, наверное, и не взяли”, - не удержался я» [3230].
