Дневники св. Николая Японского. Том Ι - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги бесплатно без .TXT) 📗
6 генваря 1880. Воскресенье.
Во 2–м часу ночи
Утром, в шестом часу, привратник подал письмо от Константина Петровича Победоносцева с извещением, что Цесаревна желает меня видеть в понедельник, 7–го числа, в 2 часа пополудни, но, что прежде того, мне побыть у него в 4 часа, или часов в 7 или 8 пополудни сегодня, или от 11 с половиной до 12 с половиной завтра. — В десятом часу, предварительно приславши одного узнать — «можно ли», пришли маленькие митрополичьи певчие пропеть кант Нового года; они приходили и в Новый год раза три, но не застали меня дома. Дал четыре рубля на двенадцать человек. — В десять часов в лаврской карете с о. ризничим и о. Моисеем отправились во Дворец для участия в Водоосвящении на Неве. До литургии, в галерее, где собирается духовенство, осмотрел портреты Дома Романовых, начиная с Михаила Феодоровича. Осмотрел еще залу французской живописи, где готовился стол для угощения митрополитов, архиереев и их свит, другую залу — русской живописи, где «Потоп» Айвазовского, «Нимфы» Неффа, «Жертвоприношение Авраама» и другие. Попросил, чтобы открыли следующую залу, где «Помпея» Брюллова, «Змей в пустыне» Бруни и прочее. «Помпея» — всегда одинаково поражает и привлекает. Между тем началась литургия в Большой Церкви дворца. Ее совершал Высокопреосвященный Исидор, два архимандрита и два придворных священника. В Церкви стояли: Цесаревич Великий Князь Алексей и другие Великие Князья и чины. Государя и жениных лиц царской фамилии не было. Певчие пели неподражаемо, особенно хороши дисканты — нигде не слыхал таких, — точно мягкая, бархатная волна переливается. Во время литургии пришли Митрополиты Макарий и Филофей; прочие члены Святейшего Синода пришли еще прежде; не было только Ивана Ивановича Рождественского, который прежде отслужил литургию в Малой Церкви. Протодиаконы — Червонецкий — поражали басами. Пред «Верую» архимандриты вышли облачаться; потом облачились Преосвященные. На Апостоле Владыка и священнослужащие не сидели. Наследник [23] во время ектений при упоминании царских особ истово крестился. По окончании литургии открылся крестный ход. По случаю холода (было градусов 12 мороза), а также, быть может, болезни Государыни, парада не было; был скромный ход прямо из Дворца на Неву. По обе стороны — далеко от хода, жандармы удержали народ, который виднелся на бесконечную линию по Николаевскому мосту и даже по ту сторону Невы. — При ходе городское духовенство облачалось и вышло заранее, так что мы увидели его в ризах, стоящим по обе стороны от подъезда до реки. При ходе же впереди шли со свечами, потом певчие в стройном порядке — маленькие вперед; все и регент были в красных кафтанах; пели «Глас Господень» и прочие стихи; когда дошли до незнакомых на память, опять стали петь «Глас Господень». За певчими диаконы со свечами и кадилами, за ними — младшие священнослужащие с иконами, потом архимандриты, архиереи, Митрополиты и, наконец, Высокопреосвященный Исидор с крестом на главе, ведомый двумя главными архимандритами — наместником о. Симеоном и цензором о. Иосифом. За ними Наследник и Великие Князья. По сторонам священнослужащих шли назначенные в процессию из разных министерств; например, около меня случился чиновник из Департамента личного состава Министерства иностранных дел. В залах, по которым проходили, было почти пусто, стояли только со знаменами, которыми, кажется, и заключалась процессия, так как с этими же знаменами стояли потом на Иордане, позади священнослужащих. На Иордане, под куполом, поместились священнослужащие, певчие, знаменщики. Стали в таком же порядке, как в церкви: Митрополит Исидор, по сторонам — первым Киевский, вторым Московский Митрополиты и так далее. Под конец, так как места не хватило, стали в два ряда. По самой средине устроен ход вниз на реку, куда и спустились к самой воде — Митрополит Исидор и протодиакон. Внизу — стол. Водосвятная чаша на нем и впереди прорубь на воду. Перила завешаны полотном, — все место, начиная с крыльца и под куполом устлано красным сукном. Водосвятие было возможно краткое: Апостол, Евангелие, ектения, молитва. По окончании ее, когда началось погружение креста и запели «Во Иордане», дан был знак и с Петропавловской крепости началась церемониальная пальба, возвещавшая об Освящении воды; пальба продолжалась во время троекратного пения «Во Иордане», с этим же пением тотчас процессия двинулась обратно в прежнем порядке. Наследник стоял в теплой шинели около балдахина. Его и других окропил Владыка. Еще со Святою водою и кропилом (из зеленых ветвей) шел в процессии Сакелларий Церкви Зимнего дворца — он и окроплял комнаты Дворца, по которым проходили, а также и почетный отряд, поставленный в одной зале. По возвращении священнослужащие остановились на амвоне, и Червонецкий сказал многолетие; царской фамилии в церкви не было. По окончании пения все разоблачились и направились в залу, где приготовлен был завтрак. Закуска и завтрак были превосходные. Икра, кулебяка, уха, жаркое, пирожные, вина — все носило печать царского яства, не знающего оставлять голодным; заведывал угощением Чеботарев, выслужившийся из простых, но, говорят, чрезвычайно распорядительный и честный (что–то — один заказ, за который просили 180 тысяч, он исполнил за 20 тысяч). В центре стола сидел Митрополит Исидор — по обе стороны его другие Митрополиты, архиереи и так далее. Протодиаконы и все лаврские были тут же. Когда налили шампанское, митрополит Исидор провозгласил здоровье Императора и Императрицы; потом провозглашено было здоровье его — Владыки Исидора; потом прочих Митрополитов и архиереев; всегда при этом пели многолетье, вставши. — По окончании завтрака и он — Чеботарев — советовал мне обратиться с просьбою о пожертвовании икон к Министру Двора. «После Каракозова много осталось», — говорит.
Из Дворца, уже в третьем часу, отправился к Влад. Ал. [Владимиру Александровичу] Соколову, бывшему механику на «Соболе», так как обещал быть у него в три часа. Жена, дочь протоиерея Семеновского полка о. Евстафия Васильевича Крюкова, очень миленькая, и две малютки дочери. Пришли казначей, должно быть, Семеновского полка и отец протоиерей. Едва ли что можно добыть из их Церкви Введения. Впрочем, может, что и найдут; казначей говорил, что покровов много у них. К четырем часам был у Константина Петровича Победоносцева. Вот труженик–то и что за добрый человек! При многосложности своих важных обязанностей еще находит время и сердце хлопотать о Миссии; наследнице он рекомендовал меня, и я застал его за моим рапортом — готовил послать его к Наследнику. Дал мне наставление, что Наследнице следует рассказывать о Миссии, не дожидаясь вопросов, так как она стесняется говорить по–русски, хотя понимает все хорошо; советовал говорить по–английски, но я стеснился, ибо и сам плохо говорю. Видно, что и поесть ему некогда, он вернулся в другую комнату и вернулся жующий что–то. «Я как белка в колесе», — говорит. Звал к себе по четвергам; советовал быть у Посьета по воскресеньям; заговорил и о Сергее Ал. [Александровиче] Рачинском, которому писал обо мне, на случай, что я поеду на родину. Об Екатерине Дмитриевне выразился, что его очень беспокоит неугомонное желание ее приехать на родину: «Опасно расставаться с молодым мужем на долгое время». — От него отправился к Путятиным. Как сестры обидели Ольгу Евфимовну, заявив ей, чтобы «она не забирала себе в голову, что может рассчитывать на их послушание»; а вышло только из–за того, что она посоветовала им теплее одеться, когда они собирались выехать куда–то; «ты–де и своего здоровья не умела сберечь — можешь ли заботиться о других». Бедная, вынесла одно утешение для себя, но забота о сестрах никак не может остановить ее от поездки в Японию, так как сестры не хотят этой заботы о них. А и они, как видно, не совсем виноваты: до того им надоела домашняя ферула [24] и вечное стеснение их отцом и матерью, что они просто обрадовались, что со смертью матери приобрели часть свободы и самостоятельности, и очень боятся, чтобы опять кто–нибудь не посягнул бы на эти сокровища; все, как видно, из–за этого. Но старшую сестру, тем не менее, они очень оскорбили. Вот мученица–то! От всех приходится терпеть. — В шесть часов отправился смотреть живые картины у о. Федора Николаевича Быстрова. Показывали: «Фортуну и нищий», «Демьянову уху» из Крылова; «Саула и Самуил», «Купидон», «Ангела–Хранителя», «Девушку у колодца» — при бенгальском огне; распорядительницею и сочинительницею была Анна Ивановича Парвова. Не понравилось. В Японии у нас семинаристы, пожалуй, лучше устроят. На будущий год сделаем. Потом были танцы; распорядителем — Петя — сын Алексея Ивановича Парвова; множество французских кадрилей; больше всего понравилась русская, протанцованная несколько раз маленькими гимназистами под музыку гимназиста же. Обещался всей этой «молодой России» прислать по вееру из Японии. Были еще дядя и два двоюродных брата Федора Николаевича; первый — старец, и у него сын, большой гимназист и музыкант; самое занимательное было — это последнего наслоения молодежь. Был еще Разумовский — протоиерей Смольного монастыря, тесть Федора Николаевича. Начались фанты у молодежи, а мы поужинали — и стали расходиться; был еще В. Гер. Певцов — в карты играл со старухами. — При прощанье, привыкши в Петербурге целоваться со священниками, поцеловал, забывшись и под болтовню с провожавшими Федором Николаевичем и жену его Ольгу Петровну, что пресмешно вышло. Вернулся во втором часу.
