Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Вот еще горе: вчера явилась Настасья Айно из Енако, бывшая когда–то в Женской школе, вдова, и вернувшаяся как совсем безнадежная для службы Церкви, ибо больна; Зачем? Поговорить о деле с о. Никитой. — Сегодня о. Никита по секрету сообщает мне это дело: оказывается, что она забеременела от катихизатора в Ёнако, Василия Арита; отец ее в негодовании на нее, что она соблазнила только что начинающего катихизатора, и чтобы скрыть это преступление, она и отец с нею отправляются в Кумамото. Горе с этими молодыми катихизаторами — гибнут от женского пола, как мухи!
В полдень покинули мы с о. Никитой Церковь Мацуе, пять ри проехали на пароходике, потом высадились и вот восемь ри сделали по пути к Хиросима. Вечер был чудный — ясный и теплый, дорога отличная; немного таких хороших часов в путешествии, но они вознаграждают за многие трудности в нем.
18/30 мая 1892. Понедельник.
Какея — Ёсида (22 ри дальше).
Целый день были в дороге; погода хорошая, по сторонам работы земледельцев; путешествие, кроме усталости, довольно приятное. Здесь самое время посадки риса в искусственно приготовленные болота — поля; боронят волами; садят рис сообща все, так что на маленькой ниве разом работают волов десяток, ворочаясь в круговую и болтая грязь; притаптыватели густой грязи на дне жидкой — лыжами, а 20–25 посадчиков и посадчиц рисовых кустиков, работающих руками с неимоверною быстротою под так тихой песенки; с меж бросают им пучки зелени. Особенность Сан [?] — прохладный климат; утром и вечером в это время года решительно страдает от холода.
От Мацуе до Хиросима, чрез горы и долины между ними, 46 ри; вчера сделали 13, сегодня 22, на завтра осталось 11. Остановились на ночлег в девять часов. Дом полон был солдатами, идущими домой со службы. Вели, однако, они себя хорошо — ни пьянства, ни песней, ни безобразных криков, и скоро улеглись спать; мы не замедлили последовать за ними.
19/31 мая 1892. Вторник.
Хиросима.
В полдень прибыли в Хиросима, встреченные в предместье города катихизатором Симеоном Такеока. Так как нас ждали, сообразно письму о. Мори, после обеда, то христиане встретить не успели. Проехали лучшую часть города, и, конечно, в захолустье обрели церковный дом, украшенный, впрочем, зеленою оградою пред входом; и такая досада взяла меня на эту несчастную арку в захолустье, что чуть громко не выбранил катихизатора. Час от часу горше — ждали письма из Миссии: по одному, от о. Сергия Страгородского, уволены шесть учеников шестого курса из Семинарии, из коих один из самых умных, — другой — так же очень умный, оба эти — Стефан Камой и Яков Сато — дети только что виденных и обнадеженных мною родителей в Сеноо; это из–за вышеозначенной (на стр. 525) истории четырех учеников (Павел Секи, Иоанн Фуруяма, Иоанн Ямазаки и К. Омура), имевших свидания с ученицами; в конце концов, оказались виновными не они, ибо их проступок, то совсем ничтожный, как по исследовании оказалось, а тех шести (Камой, Сато, Лука Самесима, Гордей Сино и Павел О[?]), которые задумали отмстить им за то, что они во время Рождественских праздников возмутились пьянством и прочим свинством Самесима и К° и донесли на них; сии ныне хотели, в отместку, сделать, чтобы те были исключены из Семинарии; и вот подняли историю и за нею бунт; бунт не могли усмирить ни оба оо. Сергия, ни учителя, ни оо. Павел Сато и Роман Циба — духовники; принуждены были изгнать возмутителей из Семинарии, что, однако, очень жаль; собственно, давно следовало выгнать из Семинарии одного Луку Самесима — злобного и неукротимого в злобе детину; прочие же им отравленные могли быть образумлены увещеваниями, но юны оба оо. Сергия, и плоха наша педагогическая сила! Жаль до слез, а поправить уже нельзя!
Другим письмом секретарь Сергей Нумабе извещает, что Тимофей Саеки, катихизатор в Кокура, испортился поведением и уже прогнан из Кокура. Этому нужно послать отставку, пока еще больше не скомпрометировал Церковь и окончательно не испортился. Кто взялся за рало и осматривается назад, тот не управляет в Царствие Божие, — святая истина. Этот Саеки из тех, что в запрошлом году бросили Семинарию, после семи лет воспитания и платы на них, чтобы уйти на мирские дела и выгоды; двое вернулись на церковную службу, но уже после испытанных неудач в мире и не зная куда деваться: нет на таковых, как видно, благословения Божия; один вот ныне должен быть уволен, другой — Фома Такеока — близок к тому по совершенному бесплодию его службы; прочие тоже просятся на церковную службу, но уже получают отказ.
Часам к трем собралось человек десять христиан и христианок; отслужена была лития; сказано поучение, потом по метрике усмотрено состояние Церкви: отчаянное! Крещены по метрике 126; но христианами можно считать разве 43; прочие или по бедности ушли в другие места промышлять пищу, или бросили веру; есть ушедшие в инославие, есть даже — в буддизм. Такова–то проповедь неумелая и скороспелая! Здесь тоже (после малого начала — двенадцать лет назад) проповедовал сначала Лука Кадзима, потом в помощь ему прислан Василий Мацуга; крещения иногда были разом — огромного числа; и все это ныне исчезло; значит — не умели научить, или спешили выставить число — несчастная метода! Вообще, Хиросима — еще плохое поле для проповеди. — Сколько отсюда были в Семинарии в Катихизаторской школе, и ни одного ныне на службе! Только трата денег на них — все или оказались негодными, даже негодяями, или померли, — Моисей Мацумото, два года ничего не делавши, отзываясь болезнью, а бывший на содержании Церкви, как катихизатор, — после всех этих благодеяний бросил православие и ушел в католичество — и там, впрочем, оказавшись потом негодяем; Прокопий Ода, вышедший в катихизаторы из школы в Коодзимаци, прямо открыл проповедь — против христианства в пользу буддизма, состоя в тоже время на содержании Церкви, как катихизатор (пока узнана его измена). Лучший здесь христианин теперь Гедеон Токеотани (брат бывшего в Семинарии глупца Михайла), да и тот — начальник местных соеси (безобразничающей ныне в Японии молодежи). А еще просят другого катихизатора, ибо–де город большой (больше восьмидесяти тысяч жителей). Где же взять его? Да и на что? Просят другую квартиру в городе для проповеди; могли бы сами нанимать — небедные есть между ними; но клянчат на миссийский счет, нечего делать — обещал давать ен по двенадцать в месяц.
Дети оказались знающими молитву Господню, но и только. — Жена катихизатора Вера, урожденная–де Якагава, воспитывавшаяся в Миссийской школе, хорошо заправляет здесь церковным пением — спасибо и за это!
Вечером, в семь часов, была вечерня; поучение — о служении женщин Спасителю, потом Церкви; затем происходило женское собрание, — но совсем как будто экзамен в школе; катихизатор вызывал, заставляя прочитывать несколько стихов из Евангелия и объяснять, что делалось весьма плохо. Я предложил учредить Фудзин— Симбокквай — с самостоятельным женским говореньем, как в других Церквах. Согласились, и с третьего воскресенья шестого месяца откроется, избраны и говорящие. Собрание кончилось опять поучением, и затем угощение всех чаем. В двенадцатом часу ночи пришел служащий в здешнем полку, недавно взятый из Семинарии Николай Ковака, родом из Сеноо; привел и товарища, которому объясняет вероучение; дисциплина совсем выровняла мальца; в Семинарии был довольно груб — теперь кается в этом, о чем просил сказать гувернеру П. Исикава; не показывал благочестия; теперь усердно учит товарищей христианству; обещался прислать ему вероучительных книг — на русском и японском.
20 мая/1 июня 1892. Среда.
Хиросима.
Утром крещение одного офицера, старухи и младенца — дочери катихизатора, потом обедница, за которой приобщены крещенные запасными дарами, — панихида по умершим в здешней Церкви. Поучение было о Таинстве Крещения, Причащения и прочее. По окончании службы в одиннадцатом часу отправились посетить христиан — были в девяти домах; бедных нашли два дома, прочие люди состоятельные, но плохие христиане и жертвователи на Церковь.
