Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
В одиннадцать часов отслужена вечерня, за которой были все имеющие завтра принять святое крещение. Из последних особенно замечательно семейство одного отставного чиновника, Такасима: крестятся все в доме: его жена, сын — врач, с женой, и дочь; сам старик (пятидесяти шести лет) говорит, что он умом принял христианское учение — знает его и верует; но веры как сердечного движения и жажды крещения не ощущает, и потому не крестится. Я советовал ему молиться от души Богу молитвою Апостолов: «Господи, умножь мне веру», — Господь непременно сделает это; без помощи же Божией он навсегда останется недоверком, ибо вера — касается Бога, и сколько человек ни простирай руки — не достанет Бога сам, если Бог навстречу не прострет ему руки своей… Старик обещался исполнить мой совет. Дай Бог ему поскорее ощутить живую веру!
15/2 7 мая 1892. Пятница.
Ёнако — Мацуе.
С половины седьмого утра началось крещение восьми человек и продолжалось до десяти часов. Между крещением и обедницей о. Никита делает перерыв, во время которого убирает купель; это дает время крещаемым немного отдохнуть, что нелишне при длинноте Богослужения, увеличиваемой еще медлительностью о. Никиты. За обедницей новокрещенные были приобщены Святых Тайн запасными дарами. Но нужно внушить священникам, чтобы они приступающим к Святым Таинствам наперед хорошенько разъяснили, как нужно приступать и что все значит; иначе выходит, как сегодня — не умеют войти в купель, и не знают, что делать в ней; один же после Таинства Причащения спросил, «что это мы принимали в рот»; малая запасная частица с крошечной лжицы — действительно во рту может произвести самое неопределенное впечатление, а человеку не разъяснено наперед, что это и есть Святое Тело и Кровь Христовы, но в виде какого вещества они принимаются, как это вещество приготовляется и прочее. Самое удобное разъяснять все это после испытания желающих креститься. — По окончании богослужения новокрещенным сказано краткое приветствие и наставление.
Катихизатору Василию Арита внушено, чтобы он завел Воскресную школу — сначала для детей христиан, а потом и для язычников.
Христиане и учащиеся христианству катихизатора Василия Арита любят и просили оставить его для Енако и после Собора, что и обещано.
В два часа пополудни мы простились с братиею в Ёнако и в сопровождении катихизатора в Мацуе, Луки Кадзима, прибывшего для встречи, отправились туда. Переход совершается морем и рекой на пароходике и продолжается всего два часа.
В пятом часу пополудни мы были уже в Мацуе. Малое число христиан встретило на берегу. Пришли в церковный дом; в доме катихизатора, отдельном от Квайдо и очень удобном, я умылся и отправился в Церковь; нашел ее очень прилично устроенною; даже алтарь есть с занавесками вместо дверей, но христиан — человек двенадцать с детьми; еще две женщины стояли поодаль, слушательницы; увы, Церковь живая плоха до крайности. Вот данные: крещено 77; из них 36 в других местах ныне; 41 здесь, 12 совсем охладели; остается 29; в том числе семья катихизатора — шесть человек; 23 бы хороших христиан, но и этого числа нет; лучший — Сергий Морита, учитель, сицудзи кайке ката в Церкви; но семья его вся языческая, что одно уже не в его пользу; затем Семен Като с семьей, но больной, едва языком ворочает; старик Ириней — совсем охладел, даже и иконы не имеет и в Церковь не ходит; плотник Иосиф Ямада — гол как сокол; вот и все. А долгу церковного 66 ен — этот глупый катихизатор Лука Кадзима думает щеголять только внешностью, о душах же совсем не заботится, да и не может, кажется; жену бы его Марфу сделать катихизатором, а его заставить дом чистить, тогда было бы лучше; жена заведует пением, и поют очень порядочно, собравшись для того в кучку почти всею Церковью.
Есть еще три дома христиан в Имаици, городе с пятью тысячами населения, в девяти ри от Мацуе, из коих шесть ри пароходом, три — дорогой. Христиане там переселившиеся из Мацуе; Яков Кодзукури — портной, пришедший сюда для свидания со мною, кажется, довольно усердный. Имаици должна считаться принадлежащею к Церкви Мацуе, под ведением одного катихизатора. Кодзукури хочет послать сына (17 лет) в Семинарию, но я отсоветовал; должно быть, болезненный, ибо готовил его к отправке в Семинарию еще в запрошлом году, но какие–то чирьи помешали, видно, что болезненный. Народ, отсюда выходящий на службу Церкви наполовину оказывается самым дрянным: Матфей Ооцука, вышедший года четыре тому назад в катихизаторы, ушел к католикам, а от них к буддистам, и разгуливал с проповедями «Ясо–тайдзи»; Огава, прослуживший немного катихизатором в Ионако, пустился занимать деньги, за что был оставлен, и теперь — где, Бог весть; Маеда Тарасий бросил службу для торговли; только Тарасий Нориай держится еще на катихазаторстве, да Феодосий Миякава, помощник гувернера в Семинарии, родом в 1 1/2 ри отсюда, из богатого земледельческого дома ведет себя порядочно.
16/28 мая 1892. Суббота.
Мацуе.
С восьми часов утра была обедница и панихида, сказано поучение на слова: «Да святится Имя Твое».
Потом посетили дома христиан — все голь и беднота, и народ весьма малонадежный для Церкви; кажется, нигде не одолевало меня такое чувство приниженности и почти отчаяния за Церковь: Церкви здесь почти нет! А я ждал найти кое–что порядочное. Это тем более обидно, что народ в Мацуе, видимо, расположенный к религии: рядом с домом катихизатора мия; и вчера за полночь, и сегодня почти беспрерывное хлопанье в ладоши — моленья язычников. Был сегодня здесь у епископалов: 80 христиан у них в Мацуе, а они меньше двух лет здесь, хотя, правда, англичане и не в единственном числе: ныне Bakston с семьей и миссионерками. Кстати: против икон протестанты, и сами же страдают от этого, и стараются заменить иконы надписями: над столовой: «for eternal living», — ведь это иной примет за кощунство, над рабочей комнатой: «in the hand of God»; в столовой — что, мол, «Господь всегда с нами, наш гость, слышит нас и прочее», — да поставь икону, тогда все это будет еще выразительней сказано без слов! Бакстон проповедует посредством переводчика здесь в Ионако, Тот <…>, и по деревням; миссионерки тоже; из деревень их часто приглашают для проповеди и слушают очень усердно; видно, что здесь народ вполне созрел для восприятия христианства; только проповедников–то у нас нет — горе!
Здесь живет начальником тюрьмы Петр Юза, из Сендая, бывший когда–то в катихизаторской школе, но ныне, по словам катихизатора, совсем бросивший христианство; были у него, но дома не нашли.
Всходили на башню бывшей княжеской крепости, чтобы взглянуть на город и окрестности; город раскинулся на равнине по обе стороны широкой реки, и очень красив сверху; горы замыкают долину со всех сторон; климат здесь сравнительно холодный, так что и ныне приходится надевать шерстяную рубашку; ветра очень сильные и частые от близости моря.
Вернувшись из города, нашел на столе коллективное письмо всех двадцати девяти учеников младшего курса Семинарии: жалуются на дурное поведение четырех из старшего курса, видящихся в редакции (айайся) с ученицами; о. Сергий оставил это дело без последствий, мол, «ничего серьезного не произошло»; ученики пишут, что уж то серьезное преступление для учащихся обоего пола, что они устраивают взаимные свидания; правы. Нужно сейчас же написать в Токио по этому делу.
Вечером сказана проповедь язычникам, обычная, начальная; сверх чаяния (ибо сегодня здесь буддийский праздник) народу собралось много, сот до двух, и все народ серьезный — учители, чиновники, купцы; слушали и мирно, и до конца.
17/29 мая 1892. Воскресенье.
Мацуе — Какея (ночлег, 13 ри от Мацуе).
Утром с восьми часов обедница, поучение, потом церковный совет; собралось все бедное число христиан, человек восемь; результатом совещания было погашение церковного долга, о котором так красноречиво возвестила длиннейшая хартия, вывешанная в молитвенном доме; шесть с половиною ен было истрачено на ремонт квартиры катихизатора и разную рухлядь, вроде негодного умывальника, специального для моего приезда; я заплатил тут же этот долг Семену Като и строго–настрого запретил вперед для моего приезда не тратиться хоть на копейку, иначе вперед уж не заплачу; потом я же внес главную сумму долга 30 ен 50 сен, истраченные на устройство молитвенного дома; долг этот сделан был катихизатором Лукою Кадзима без совета с христианами и их согласия, а потому уплачивать его они отказались, да и не могли бы уплатить — все голь перекатная; пришлось мне из собственного кошелька выручить их, но внушал им, что это делается совсем экстренно, исключительно только для здешней Церкви, как очень бедной и в то же время расстроенной морально висящим на ней неоплатным долгом, но что вперед это уже не будет сделано, потому впредь они не должны ни гроша делать долга, и украшать свою Церковь, или делать что другое на собранные наперед наличные деньги. Остальной долг 28 ен Лука сделал у самого себя — свои деньги затратил; так и пусть будет его убыток, потому что никто не может платить ему зато, что истрачено ими самопроизвольно, без всякого совета с кем–либо. Он охотно и согласился с этим. Тут же была уничтожена вышеозначенная долговая хартия, и я послал сейчас же передать заимодавцу 30 1/2 ен и принести расписку в получении их и погашении долга, что и сделано. Затем внушаемо было Луке Кадзима поднять охладевших здесь христиан, учить новых слушателей здесь и в Иману; наедине же потом мы с о. Никитой еще толковали ему, чтобы он читал переведенные вероучительные книги, чтобы пополнял свои знания, чтобы не приводил в проповедях примеров из истории, не зная ее, ибо над его перевираньем истории смеются, и прочее. Но все эти внушения и речи, кажется, совсем бесполезны: из рук вон плохой катихизатор этот Лука Кадзима; я гораздо лучше об нем думал: неучен до того, что и в Церкви Апостол читает почти по складам, говорит проповедь так, что мысли без всякой связи и последовательности и с постоянными повторениями; учение тоже плохо знает. Впрочем, пока некем заменить его, пусть будет здесь. Был бы одинок, совсем бы отставить его, как негодного, но с большой семьей жаль; нужно для новых мест употреблять его, начинающим ученье говорит достаточно, особенно простецам.
