Любовь на Бродвее - Марти Беверли (книга жизни txt) 📗
Карен пошла в библиотеку и отыскала там несколько статей в популярной прессе о внезапной смерти младенцев. Две из них произвели на нее особое впечатление. Одна — в «Макколз», другая — в журнале «Здоровье сегодня». Обе они сошлись на факте, что в этих случаях дети умирают от какой-то таинственной болезни, а не от удушья, и потому матери ничего не могут сделать, чтобы предотвратить смерть.
Карен сделала фотокопии статей и принесла их домой. Около двух часов она вошла в комнату Джаффи.
Ее поднос с завтраком стоял нетронутым. Карен ничего не сказала по этому поводу, только убрала поднос и положила на столик статьи.
— Взгляни на это, — сказала она. — Мне кажется, стоит почитать. Ответа не последовало. — Тебе полезно будет узнать о фактах, которые здесь описываются, дорогая, — добавила Карен. — И о других женщинах, которые пережили подобное и чувствовали себя так же, как ты.
Джаффи по-прежнему не отвечала.
Когда Карен снова пришла к ней вечером, статей нигде не было видно. Она подумала, что, наверное, Джаффи разорвала их и выбросила. А может быть, прочитала их, Карен не стала спрашивать, потому что не очень надеялась на это. Джаффи вела себя без изменений, на кровати неподвижно лежала погруженная в глубокое горе женщина. Когда Карен попыталась пригладить растрепанные грязные волосы, убрав их со лба, Джаффи оттолкнула ее руку.
Утром в среду позвонили из вестибюля и сообщили, что к ним поднимаются четверо рабочих. Карен подошла к двери, так как уборщица находилась где-то в глубине квартиры. Только один из четырех был одет в рабочий комбинезон и шапочку маляра.
— Я Билли Болдвин, — сказал мужчина в сорочке с галстуком. — Декоратор мистера Дьюмонта. Это моя команда. Мы пришли, чтобы выполнить небольшую работу.
Карен увидела груду коробок, банок с краской и тюки материи, наполовину загромоздившие дверь, и сердце ее опустилось.
— Извините, мистер Болдвин, я знаю, кто вы, Джаффи рассказывала мне, но если она и договаривалась на сегодня о каких-то делах, то боюсь, забыла об этом. Ей сейчас нездоровится.
Билли Болдвин сочувственно кивнул:
— Я знаю, и Джаффи ничего не заказывала. Это сделал я. А теперь, если вы позволите войти со всем этим, мы никого не побеспокоим. Мы сделаем то, зачем пришли, и тихонько удалимся. — Он не стал дожидаться ответа, проскользнул мимо нее и повел за собой свою команду вместе со всем оборудованием. Карен последовала за ними, готовая протестовать, но, поняв, что он намеревался сделать, решила не мешать им.
Она не видела Болдвина несколько часов. Он укрылся в детской комнате, словно священник, совершающий свои тайные обряды, однако процессия его помощников с материалами двигалась туда и обратно целый день. Дом наполнился запахом краски. Карен мучилась от того, что приняла инстинктивное решение и разрешила ему действовать. Не было такого учебника, в, котором давалось бы решение проблемы, был только вопрос, который расходился с ее профессиональными знаниями. Что было лучше: сделать так, чтобы Джаффи сама отказалась от детской комнаты, или представить все как свершившийся факт? Карен не была уверена.
В шесть часов появился Болдвин и позвал ее:
— Идите посмотреть.
Он снова преобразовал маленькую комнату, и ему не надо было знать психологию, чтобы проявить инстинктивное чутье.
— Несса сказала мне, что Джаффи не хочет вставать с кровати. Но в конце концов она встанет, и, когда это произойдет, я думаю, будет лучше, если детская комната не будет вызывать у нее горестных мыслей. Как вы думаете? Поэтому я снова преобразовал ее в будуар. Мне кажется, следовало что-то изменить. Хотя мы не можем вернуть время назад и сделать вид, что малыш Джейсон никогда не рождался на свет, верно? Я уверен, что Джаффи нужно идти вперед.
На этот раз комната стала аквамариновой, стены были покрашены в сочный зелено-голубой цвет морской волны, а деревянные панели — в белоснежно-белый. Он использовал также декоративную ткань, представляющую собой тонкий хлопок с зеленоватым фоном, на котором повсюду были нанесены крошечные желтые и белые цветы. Ею была задрапирована стена с окном и стена, где стояло любимое желтое муаровое кресло. Остальная мебель представляла собой белые плетеные стулья с желтыми муаровыми сиденьями.
— Очень мило, — сказала Карен. — Замечательно. Как вам удалось сделать все за один день?
— Благодаря организации труда, — сказал он, слегка посмеиваясь. — И с помощью взяток там, где было необходимо. Мы еще не привезли два кресла-качалки, которые обойщик не успел обтянуть. Я пришлю их, как только работа будет закончена.
Карен уже давно упаковала все детские вещи и отнесла их в детский приют. А сейчас, хорошо это или плохо, Билли Болдвин убрал последние следы короткой жизни Джексона Дино Бенджамина Дьюмонта. Карен хотела что-то сказать, но внезапно сзади послышался легкий шум, что-то среднее между икотой и всхлипыванием.
В дверях стояла Джаффи, глядя на происшедшие изменения. Она все еще была в голубом халате с босыми ногами, однако голову вымыла. По-видимому, совсем недавно, так как волосы, опускавшиеся на спину, были еще влажными. Глаза ее казались огромными на тонком изможденном лице. Однако слез не было, значит, это было не рыдание.
— Хорошая работа. Билли, — тихо сказала Джаффи. — Прекрасный цвет и ткань великолепна.
Он подошел к ней и поцеловал в щеку:
— Благодарю, моя дорогая. Надеюсь, ты не думаешь, что я превзошел себя. Но кажется, получилось неплохо.
Джаффи не ответила. Она прошла мимо него туда, где раньше стояла кроватка Джейсона, а теперь место занимал желтый диванчик. Болдвин вышел из комнаты, пробормотав, что ему надо идти. Карен села на один из плетеных стульев.
Джаффи провела пальцами по спинке и подлокотникам маленького дивана:
— Его кроватка была замечательной. Билли тоже так считал. Антикварная, из клена с изумительной резьбой…
Да ты видела ее. Она стояла здесь до сегодняшнего утра.
Я забыла.
— Да, — согласилась Карен. — Кроватка была замечательная.
— Но не такая прекрасная, как Джейсон, — сказала Джаффи. — Джейсон был самым красивым ребенком на свете. Жаль, ты никогда не видела его.
— Мне тоже жаль.
— А я видела. — Джаффи села на диван, поджав ноги и обхватив их руками. — Он был со мной целых четыре месяца. И еще девять до рождения. Это такой короткий срок. О, Карен, ужасно короткий.
Наконец она заплакала. Сначала тихо, потом зарыдала. Карен положила руки на ее вздрагивающие плечи, затем крепко обняла, стремясь взять на себя часть ее боли.
— Пропади все пропадом, — сказала Джаффи, прижавшись к груди Карен и с трудом выдавливая слова между всхлипываниями. — Будь проклят весь этот мир.
Скажи: почему это случилось со мной? Почему, Карен?
Разве я совершила что-то ужасное и заслужила такое наказание?
— Нет. Никто не заслуживает этого. Мы не получаем того, что заслуживаем, Джаффи. Я полагаю, жизнь не должна быть такой.
— Нет, не должна. — Джаффи слегка повернулась, меняя положение так, чтобы быть поближе к подруге. — О, дорогая, слава Богу, что ты здесь. Держи меня, Карен, не дай мне пропасть…
Они не говорили о Поле до начала августа, после того как Карен побывала дома и повидала свою семью, а также закончила дела, о которых упоминала Фрэнку несколько месяцев назад.
— Твой отец такой молодец, — рассказывала Карен Джаффи. — Он уладил все, что связано с расторгнутыми мною контрактами, и теперь у меня все в порядке. Он позаботился также о банке. Я задолжала три тысячи долларов плюс ссудные проценты и штрафы, но Майер убедил их снизить задолженность до разумной величины и договорился о том, что я начну выплаты, как только приступлю к работе. Я знаю, как ты и он поступили с моей квартирой, и верну вам долг.
— Забудь об этом. Это не такая уж большая сумма.
Мы держали ее только первый год. Потом это выглядело уже немного глупым. Между прочим, твои вещи переданы Армии спасения.
