Любовь на Бродвее - Марти Беверли (книга жизни txt) 📗
Он не стал увиливать:
— Я не забыл. Но мы не встречались тогда. Поэтому сегодня мне особенно приятно видеть вас.
— Не могу ответить тем же.
Аронсон улыбнулся. Он всегда казался глухим к ее оскорблениям, к ее почти нескрываемой ненависти.
Сегодня он устроил то, что называлось коротким рандеву, в низкопробном кабаке на углу Пятьдесят шестой улицы и Колумбус-авеню. Он позвонил ей на следующее утро после встречи на Бродвее.
— Прошу извинить за такую обстановку, — сказал он. — Но здесь совершенно уединенное место, не правда ли? Когда вы услышите то, что я скажу, вы оцените это.
— Я не хочу слушать то, что вы скажете. Я ужасно жалею, что наткнулась на вас вчера.
— Это случайность, — сказал он. — Я мог бы подождать немного, если бы вы не увидели меня с месье Фибо, но рано или поздно наша встреча состоялась бы.
— Я не знаю, о ком вы говорите, — сказала Джаффи.
Пожалуй, впервые она плохо сыграла свою роль.
— Это недостойно вас, моя дорогая. И Франсуа, и я сразу поняли, что вы узнали его.
Не было смысла отрицать это.
— Я не «ваша дорогая», — сказала она.
Финки помешал бледный чай с лимоном. Джаффи отказалась что-либо заказывать.
— Вы дорогая своего мужа? — тихо спросил он. — Это очень важно знать.
Джаффи не смогла сдержать свой испуг. Она никогда не сомневалась, что Пол мог заручиться поддержкой своих мафиозных друзей, чтобы удержать ее, но не думала, что он уже сделал это. Она еще не предпринимала попыток избавиться от него, так почему же он начал действовать?
— Вы выглядите весьма озадаченной, — мягко сказал Аронсон. Беседа проходила шепотом, хотя в ресторане почти никого не было. — Возможно, мне следует пояснить, что Пол ничего не знает о нашей сегодняшней встрече.
— Тогда что мы здесь делаем? — Джаффи подчеркнуто резко выговаривала слова. — И к чему этот француз?
— Ax да, — произнес Аронсон с явным самодовольством. — О самом главном. Наверное, мне следует начать с самого начала. Это довольно длинная история, мисс Кейн. Полагаю, вам надо устроиться поудобней.
Может быть, чашечку кофе?
— Я ничего не хочу, — мрачно сказала Джаффи. Больше всего ей, впрочем, хотелось встать и уйти, но она не осмелилась. Возможно, он собирается показать ей еще какие-нибудь фотографии. Как в тот давний вечер, когда он показал один из снимков, где Майер нес плакат вместе с членами Союза молодых коммунистов.
— У меня есть кое-какая информация, — сказал Аронсон. — Франсуа рассказал мне очень интересную историю.
Джаффи сложила руки на столе и испытала некоторое удовлетворение от того, что пальцы не дрожали.
— Что за история? Какое отношение она имеет ко мне?
Джаффи вдруг поймала себя на том, что с нетерпением ждет, когда он начнет говорить, что она вовлечена в действие, которое выстроил Финки Аронсон. Она не могла остановить его, хотя знала, что с каждой секундой еще глубже погружается в отвратительную трясину.
— Я думаю, вы никогда не слышали об Оберете Клаусе Варнхайме, капитане гестапо? — Его елейный голос с явным удовольствием сделал ударение на слове «гестапо».
Джаффи чувствовала, как глаза Финки изучают ее из-под полуприкрытых век. На ней были белая льняная юбка и голубая блузка без рукавов, рассчитанные на жаркий и влажный день. Но она не ощущала прохлады.
В ресторане не было кондиционеров. Одежда прилипла к телу. Она чувствовала, как по спине струится пот. И что противнее всего, в животе ощущался холод, словно застрял кусок льда.
— Нет, я никогда не слышала о нем, — сказала она.
— О человеке по имени Оберет Варнхайм ходило много слухов. Он исчез в сорок пятом, хотя его разыскивали по меньшей мере три страны, чтобы подвергнуть суду за преступления против человечества. Он отправлял людей в лагеря смерти и тому подобное.
— Это никак не могло быть связано с Полом, — сказала Джаффи с дрожью в голосе. — Он был в рядах маки, во французском Сопротивлении.
— Конечно, — согласился Аронсон. — Очень ценный член маки, потому что был завербован и работал на высшее командование нацистов в Фонтенбло.
— Откуда вы знаете? — Такие подробности никогда не публиковались, и он не мог прочитать об этом. — Фибо… — неуверенно произнесла она.
— Совершенно верно. Месье Фибо тоже был с маки.
И также предал их. Франсуа и Пол вместе работали на гестапо и на маки. Но гестапо они были более преданы.
Герр Оберет Варнхайм платил больше. За это молодые люди систематически снабжали его информацией о Сопротивлении.
Джаффи поняла, что ощущение тошноты отразилось на ее лице, так как он, наблюдая за ней, явно заметил это. Даже с удовольствием. И продолжал:
— Подумать только, храбрые молодые мужчины и женщины, ничего не подозревая, сражались с гигантской военной машиной нацистов, а Пол сообщал гестапо, кто был членом маки, где намечалось нанесение следующего удара, какие фермы и дома они считали безопасными…
— У вас нет никаких доказательств, — сказала Джаффи. Но почему она так спешила защитить его, как будто была ему преданной женой? Да потому, что она защищала не столько Пола, сколько себя. Не имея времени на размышления, она тем не менее сообразила, что через мужа шла атака на нее.
Аронсон пожал плечами:
— Не думаю, что речь идет о юридических доказательствах. — Он отодвинул пустую чашку, и Джаффи заметила, как тщательно ухожены его ногти. — Жизнь удивительная штука, не так ли? — сказал он. — Пол и Франсуа вновь занялись одним и тем же делом, не сговариваясь. Недавно мне довелось побывать в Марселе, где, как оказалось, сейчас живет Фибо. Респектабельный бизнесмен и, между прочим, член нашей… организации. Я упомянул имя Пола, просто чтобы рассказать одному французу о другом в случайной беседе. И услышал эту любопытную историю.
— Значит, Пол был предателем. — Джаффи произнесла эти слова бесстрастным тоном, но на самом деле была потрясена и оцепенела от ужаса. Самым страшным оказалось то, что она сразу поверила в рассказанную историю. Из доносчика он превратился в человека, который мог использовать свою жену в качестве приманки для разборки в преступном мире. К тому же сразу после встречи с Фибо в Англии Пол поспешил в Нью-Йорк и продал ее драгоценности, чтобы добыть деньги. Значит, Фибо шантажировал его, по крайней мере пока не узнал, что они опять в одной команде. — Они оба безнаказанно скрылись, верно? — Казалось, не было смысла продолжать защищать его.
— Не совсем так. — Аронсон закурил небольшую сигару, прежде чем продолжить. — Фибо никогда никто не подозревал, но Полу не так повезло. Несколько человек догадывались, что он вел двойную игру в Сопротивлении. Поэтому в сорок четвертом году, после освобождения Парижа, виноградники Дьюмонта были уничтожены. Люди из его деревни вырвали растения с корнем. Они даже отравили землю солью, чтобы их нельзя было снова посадить.
Аронсон огляделся в поисках пепельницы, но ее нигде не было. Он стряхнул пепел в чайное блюдце, будучи слишком щепетильным, чтобы ронять его на пол.
— Отец Пола пытался остановить их, и тогда они застрелили его. Обе его сестры были связаны и выставлены на деревенской площади с бритыми головами. Затем их закопали в коровье дерьмо и оставили. Пусть выбираюся сами. По-видимому, местная форма мести. — Он говорил об этом, как социолог, комментирующий обычаи неизвестного племени. Но он был человеком, хорошо знавшим все о мести. «Коза ностра» — большой знаток в этом деле.
— Впоследствии от уцелевших Дьюмонтов бегали как от чумы, — продолжал он. — Тоже часть обычая. Люди в деревне вели себя так, как будто Дьюмонты не существовали. Я узнал об этом потом от двух женщин, которые уехали оттуда, но они не интересуют нас, не так ли?
— Нет, — сказала Джаффи. — Они нас не интересуют.
А что говорил ей Пол?. «Моя семья убита нацистами.
Что-то произошло в деревне, и они казнили их в назидание». В этом объяснении была доля правды, как и во всем остальном, что он говорил.
— А Пол? — спросила она. — Как ему удалось избежать мести маки?
