Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - Россман Вадим (мир книг .txt) 📗

3. Многие частные фирмы также оказываются в столице, являясь поставщиками, субконтракторами и консультантами организаций второй группы. Примером таких частных фирм могут служить компании, занимающиеся программным обеспечением и информационными технологиями.

4. Столицы приобретают также массу естественных экономических преимуществ в связи со своими символическими и инновационными функциями, а также личным потреблением и особенностями стиля жизни работников государственной администрации. Например, в результате переноса столицы Германии в Берлин город стал главным туристическим центром страны. Туризм приносит некоторым столичным городам до половины общей суммы их доходов (Zimmerman, 2010; Hall, 2002).

Столичным городам также удается финансировать сети культурных, просветительских и образовательных учреждений, которых нет в других городах страны. Кристоф Дашер говорит в этой связи о «локомотивном эффекте столичных благ» для экономики и стиля жизни города, которые определяют его привлекательность, его более высокие доходы и темпы роста (Dascher, 2000: 59). Эта группа факторов слабо поддается количественному учету.

Таким образом, жители столицы являются главными бенефициарами публичных благ, которые финансируются в равной степени всеми жителями страны. В этих обстоятельствах жители столицы получают наибольшие преимущества от столичных благ, а жители периферии – наименьшие, в результате чего нарушается принцип «фискальной эквивалентности». В экономических терминах эту ситуацию можно описать как отрицательную экстернальность или внешний эффект (externalities) столичности по отношению к благополучию других регионов страны.

Кристофер Дашер говорит в этой связи об эффекте «порчи» столичных или общественных благ (public goods), диспропорционально сконцентрированных в столицах, по мере увеличения расстояния населенного пункта от политического центра. Сидней и Ричард Тернеры показывают, что столичный статус также является причиной более высокого уровня доходов в столичном регионе (Turner & Turner, 2011).

В связи с этими экономическими преимуществами столиц Циммерман пишет о двух возможных типах социально-экономических задач или приоритетах для различных стран, которые могут ориентировать их или на равенство или на экономическую эффективность (Zimmerman, 2010: 764–765).

В том случае, когда приоритетом государства является достижение идеалов фискальной эквивалентности и социальной справедливости, столичные преимущества рассматриваются с точки зрения дистрибутивного механизма. Ими наделяются те регионы, которые удалены от крупных экономических центров страны и/ или лишены других естественных преимуществ, что особенно характерно для федераций. Напротив, в тех случаях, когда приоритетом является экономический рост, государства предпочитают руководствоваться аллокативным принципом, который учитывает агломерационные преимущества, естественным образом создающиеся столицами. Последние могут и должны быть использованы на благо национальной экономики в целом.

Подводя итог, можно сказать, что приматность столичного города может быть благом или злом в зависимости среди прочего и от тех целей, которым она служит. В случае небольших государств (например, стран Восточной Европы) экономически целесообразно сохранять столицу в приматном городе, поскольку в таком случае приматность будет оказывать положительное стимулирующее влияние на всю экономику страны (Ibid., 766). Поэтому приматность или моноцефальность – более радикальная характеристика или степень приматности – может быть вполне органична для небольших государств [37]. Напротив, в территориально крупных государствах излишняя приматность может оказывать чрезвычайно негативное влияние на экономику.

Существуют и другие удачные попытки экономического описания приматности и ее влияния на экономические успехи, которые апеллируют к несколько другим категориям.

Американский экономист Вернер Хендерсон выделяет два типа издержек, которые связаны с приматностью и доминированием столичного города. Первый род издержек он называет внутренними издержками городов большого размера, подразумевая под ними пробки, давки, проблемы окружающей среды, длительное время, необходимое для того, чтобы достичь места работы, общее падение качества жизни. Второй вид издержек, внешние издержки, подразумевает высокие и часто сразу незаметные расходы, связанные с инвестициями, специальной инфраструктурой и ее модернизацией, необходимые для поддержания жизни в таких сложных городах. Этот вид издержек покрывается за счет национального бюджета и становится тяжким бременем для всей страны. Фактически эти расходы осуществляются за счет других городов государства (Henderson, 2002: 95). Перефразируя эту мысль Хендерсона, можно сказать, что совокупные социальные издержки излишне больших городов превосходят сумму частных доходов, которые получаются из преимуществ экономик масштаба и агломерационных эффектов.

Экономисты-урбанологи Рональд Мумо и Мухаммед Алвосаби на основе статистического анализа корреляций различных параметров, относящихся к приматным городам в Азии и Латинской Америке, приходят к следующим выводам, которые подтверждают и уточняют выводы Хендерсона:

• город слишком велик, если он уменьшает совокупное экономическое благосостояние всей страны;

• существует большая тенденция к приматности при уменьшении ВНП и меньшая тенденция к приматности в крупных странах;

• столичная рента и диктаторские режимы увеличивают уровень приматности;

• сверхконцентрация ресурсов и населения в одном городе особенно тревожна и чревата негативными последствиями, если она не вызвана экономическими причинами (Moomaw, Alwosabi, 2004).

Агломерационные эффекты большого города, о которых мы говорили выше, внутренне неоднородны и являются результатом многих процессов. Они определяются целым рядом факторов: эффектами крупного рынка труда и одновременной доступности большого количества рабочей силы; более высокими ценами на труд и более низкими ценами на продукты в результате пространственного сближения производства и потребления, что, в свою очередь, ведет к снижению транспортных расходов (Krugman, 1995); быстрым циклом обмена инновациями между различными индустриями, армией и правительством и т. д. В определенных пределах кумулятивным результатом всех этих агломерационных эффектов становится быстрый рост экономики города.

Внутренние критерии эффективности мегаполиса определяются рядом параметров. Некоторые экономисты связывают меру эффективности приматного города (как, впрочем, и любого другого крупного мегаполиса) с балансом развития транспортной системы, с одной стороны, и с уровнем возврата на инвестиции – с другой.

В целом в урбанистике сложился консенсус, согласно которому увеличение города вдвое дает приблизительно 10 % роста производительности труда в результате эффекта лучшего возврата на инвестиции на крупных рынках труда. Это увеличивает средние доходы горожан примерно на 15 % в результате сокращения расходов из-за действия эффектов масштаба (Economist, 2012). Этому вопросу был посвящен, в частности, ряд пионерских работ группы ученых под руководством Джеффри Уэста, в прошлом британского физика, которые изучали агломерационные эффекты на примере многих крупных систем, включая физиологию крупных животных и крупные городские хозяйства (Bettencourt, West, et al, 2007).

Американский урбанолог Аллен Берто – в числе многих других урбанологов – считает одним из критериев экономической эффективности мегаполиса количество времени, которое тратит средний работник города на то, чтобы добраться до места работы. Когда это среднее время приближается к одному часу, мегаполис становится экономически неэффективным, а рынок труда трактуется как фрагментированный и неэффективный (Bertaud, 2004).