Невидимая часть души - Потапова Виктория (книги бесплатно без .TXT, .FB2) 📗
Кроме того, Фрейд и его последователи обратили внимание на то, что именно детский опыт влияет на становление личности. Нет ничего случайного, все имеет свои причины, содержащиеся в более раннем опыте и в детстве. При этом детские воспоминания и пережитые чувства зачастую бывают помещены психикой именно в бессознательное, но продолжают оттуда влиять на человека всю его жизнь. Майкл Фордхэм так писал об этом: «Мы убедились на опыте, что бессознательные психические процессы сами по себе “безвременны”. Начать хотя бы с того, что они не организуются хронологически; время ничего в них не меняет, идея времени неприменима к ним» [2]. Бывает, вы переключаете каналы, и вдруг вам попадается мультфильм, который вы смотрели в детстве. Иногда один взгляд на знакомых персонажей отбрасывает вас в детство. И вот вам снова восемь лет, вы только что пришли из школы, на улице уже ждут друзья, а мама зовет обедать. Воспоминания проявляются не только картинками, но и состоянием, переживанием себя в тот самый далекий во времени, но столь яркий и реальный в ощущениях момент.
Исследования психического на этом не остановились. В середине двадцатого века психоаналитик Уилфред Бион описал процесс трансформации неструктурированного сенсорного и чрезмерного эмоционального опыта во внутренние образы, которые затем, не проходя процесс осмысления, становятся определенной, спрятанной от сознаний онейрической (сновидческой) последовательностью эмоциональных и символических образов, на которых основывается почти вся наша психическая жизнь. Простыми словами — мы постоянно снимаем внутри себя кино про нашу жизнь и самих себя в ней, а затем продолжаем сновидеть реальность, живя, как во сне. Наша психика создает фильмы о мире, но режиссер находится в бессознательной части нашей психики, поэтому мы можем получать к ним доступ только через создаваемые нами истории (нарративы) в виде рисунков, фантазий, игр и т. д. Наше восприятие действительности не нейтрально, оно окрашено теми эмоциями, которые зачастую добавляет к увиденному наш внутренний режиссер.
Так, современный психоаналитик А. Ферро говорит об этом: «Но по мере приближения к области сознания исходный материал обретает ту или иную форму по независящим от нас обстоятельствам. Этот процесс напоминает игру в “испорченный телефон”. Тревога преследования (пиктограмма “Кто-то опасный и преследующий”), например, может выразиться в жанре триллера (“Вчера вечером, по дороге домой, я заметил, что за мной следили хулиганы и хотели убить”), боевика (“Сегодня утром по телевизору я смотрел погоню подводной лодки за…”) или в любом другом жанре!» [3]
Таким образом, получается, что все, что происходит с нами в опыте отношений, остается с нами, но не всегда доступно к осознанному осмыслению и переживанию, хотя и может сопровождать нас через те истории, которые мы каждый день рассказываем сами себе об окружающем мире и том, что с нами происходит. Так, хмурый взгляд первой учительницы, встречавшей нас по утрам, мы переживали как что-то угрожающее. Но учительница в глазах окружающих была «хорошей», и мы вытеснили свой страх и опасения вместе с картинкой ее взгляда. Однако теперь, когда мы встречаем хмурого человека на улице, сразу же включается кино о том, как опасны прохожие и что они явно замышляют что-то против нас.
Перед психоаналитиком встала дилемма: как добраться до психического материала, находящегося в бессознательном и столь ощутимо влияющего на человека, к тому, что сгущается внутри, а потом через невротические симптомы и «необъяснимые» поступки переносится вовне, чтобы можно было их заметить и осмыслить, осознать и «разоружить». Фрейд для этого использовал метод свободных ассоциаций. Он просил пациента говорить все, что приходит в голову, без рамок и ограничений, даже если это могло показаться странным, абсурдным или непристойным. Он считал, что такие ассоциации являются символической, а иногда и прямой проекцией внутреннего, часто неосознаваемого содержания сознания. Его ученик Юнг обратил внимание на образы, которые приходят человеку во сне и в процессе творческого самовыражения. Юнг разработал метод, известный как метод активного воображения, помогающий людям исследовать основы своей психики. Человеку дается определенное слово или мотив, которые становятся отправной точкой для формирования ассоциаций и образов. Юнг утверждал: «…психологическим механизмом, трансформирующим энергию, служит символ. Символы никогда не изобретаются сознательно, но всегда поступают из бессознательного, в результате откровения или интуиции» [4]. Юнг наделял символ «исцеляющей» ролью. Он считал, что, проявляясь, символы высвобождают бессознательную психическую энергию и позволяют ей, вернувшись из безвременья, течь более свободно, помогая тем самым преобразованию и трансформации многих психических процессов. Человек таким образом получает возможность возвращать вытесненное из бессознательного. Это позволяет осознавать то, что явилось причиной трудностей, и возвращать себе активность в решении проблем.
В голову приходит сравнение с приборной панелью автомобиля. Когда возникают какие-то неполадки, скрытые от наших глаз под металлическим покровом, или машина близка к поломке из-за перегруза какой-то из ее систем, на панели загораются лампочки, рядом с которыми располагаются определенные символы. Зная значение этих символов, мы можем понять, какая система требует нашего внимания. Так и с символами, которые проявляются из нашего бессознательного. Исследуя картографию нашего психического, которая за ними скрывается, мы можем избежать критических перегрузок нашего психического аппарата.
Благодаря Фрейду и его последователям стало понятнее, как устроена психика. Но поиски средств транспортировки из бессознательного в сознание вытесненных переживаний продолжались. Это привело к развитию особенного психотерапевтического направления — арт-терапии.
Арт-терапия
Впервые термин «арт-терапия» был использован британским художником Адрианом Хиллом (1895–1977). В 1938 году он заболел туберкулезом и во время лечения в клинике каждый день выходил на природу, чтобы рисовать пейзажи. Врачи обратили внимание на положительную динамику лечения Хилла, в сравнении с другими пациентами, да и настроение у него было намного лучше. Конечно же, можно все списать на то, что он занимался любимым делом, и это могло вносить свой терапевтический вклад в то, что он шел на поправку быстрее, чем другие пациенты, оторванные от своего привычного мира и вынужденные искать новые занятия в процессе лечения. Но главное, что Хилл заинтересовался тем, как процесс рисования может повлиять на самочувствие. Впоследствии он во время Второй мировой войны занимался обучением живописи солдат, вернувшихся с фронта и страдающих от посттравматического стрессового расстройства. Что примечательно — уровень тревожности у работавших с Хиллом солдат постепенно снижался, а мучившие их панические атаки исчезали. Вдохновленный этим опытом Адриан Хилл заявил о создании нового терапевтического направления, и в 1945 году в свет вышла его книга «Искусство против болезней». Вслед за ним многие другие исследователи начинают интегрировать различные направления искусства в психотерапевтическую работу, направленную как на исследование проявляющихся симптомов, так и на избавление от них. Это привело к бурному развитию арт-терапии.
Можно сказать, что в настоящее время все арт-терапевтические школы делятся на два лагеря. Представители первого так же, как и Адриан Хилл уверены, что целебный эффект заключается в самом акте созидания и перенаправлении внимания человека от «болезненных переживаний» к активности и проявленности. В своей книге он пишет: «Побуждая больного человека выражать свои переживания в визуальной форме, можно “вылечить” его душевные, связанные с патологической интроспекцией раны. В других случаях это приводит к снижению тревоги и напряжения и формированию более оптимистического взгляда на мир. Благодаря созданию новых образов и целой серии художественных работ человек отвлекается от своих физических недостатков и концентрирует внимание на том, что помогает ему освободиться от страданий» [5]. Схожей позиции придерживалась Эдит Крамер. В своих трудах она утверждает, что вполне достаточно «исцеляющего» воздействия самого процесса творчества, дающего возможность выразить себя и свои чувства через образы, и за счет этого по-другому пережить внутренние конфликты. В своей книге она пишет: «…художественное творчество является средством обогащения субъективного опыта за счет того, что оно способно быть его эквивалентом. Благодаря этому человек может выбирать, варьировать и воспроизводить заново по своему желанию разные виды опыта. В процессе творческого акта внутренние конфликты переживаются вновь и в конечном счете разрешаются» [6].
