Обитель любви - Брискин Жаклин (книги txt) 📗
— Как ты думаешь, может быть, это как-то связано с заварухой вокруг жены Кингдона?
Бад пользовался любым поводом, чтобы в очередной раз задать этот вопрос на всем их обратном пути в Лос-Анджелес. Как только до них дошло известие об убийстве Дэвида Манли Фултона и о причастности к этому скандалу Кингдона, они решили ускорить свое возвращение домой. Добраться из Канн в Лос-Анджелес за двенадцать дней было не так-то просто, но Бад это устроил, пустив в ход весь свой арсенал: и гнев, и обаятельную улыбку, и обширные связи.
Как и предсказывал Римини, скандал подхватили все газеты. Внимание читателей привлекала не только личность ненайденного убийцы, но и многое другое. Обнаруженные в доме Фултона фотографии напечатать, конечно, было невозможно, но в бульварных газетах довольно прозрачно описывались позы, в которых любительская фотокамера Фултона запечатлела известных голливудских актрис. Публиковались всевозможные домыслы о «противоестественных пороках» Дэвида Манли Фултона. Полиция обнаружила нижнее дамское белье, которое носил режиссер-англичанин. В ящике комода лежали другие полупрозрачные вещицы, чью хозяйку можно было легко вычислить по вышитым инициалам и лилиям. Для несведущих читателей пояснялось, что «лилии — эмблема Лайи Бэлл, жены знаменитого киноактера и летчика капитана Кингдона Вэнса».
Возвращавшиеся домой в отдельном вагоне Ван Влиты посылали за газетами на каждой остановке поезда, мчавшегося на запад, в течение всех пяти суток пути. Они прочитали все, что преподносилось в прессе о трусиках Лайи Бэлл и о ее преданном муже, который не бросил ее в трудную минуту. Газеты захлебывались от обилия сенсаций. Казалось даже странным, что смерть какого-то английского режиссера вызвала такой живой интерес у читающей публики.
— Тесса снова больна, — уверенно сказала Амелия.
— Впервые после возвращения из Франции.
— Не волнуйся. Вот и она.
Тесса стояла на крыльце в простеньком льняном платье синего цвета с короткими рукавами. Радостно вскрикнув, Бад подался вперед и открыл дверцу еще до того, как «роллс» остановился. Он взбежал по широким ступенькам и раскрыл дочери свои объятия.
— Папа! — воскликнула Тесса и прижалась к нему.
— Я соскучился по тебе, — признался он, целуя ее в щеку.
— Я тоже.
Они снова обнялись и поцеловались.
— Решила остаться здесь на ночь? — спросил он.
— Я... Папа, я сдала свой дом... И переехала жить сюда.
— Правда?
Она утвердительно кивнула.
— Превосходно! — воскликнул он радостно и вновь обнял ее.
Амелия, от природы более сдержанная, чем Бад, ограничилась ласковым взглядом и короткими объятиями. Со стороны любопытно было смотреть, как маленькая, хрупкая Амелия целует высокую смуглую Тессу, затем, не отпуская ее, чуть отстраняется. Обе женщины изучающе разглядывали друг друга. Редко между матерью и дочерью бывают такие близкие отношения, как между Амелией и Тессой. Они смотрели друг на друга, и их глаза — у матери цвета лесного ореха, у дочери голубые — светились радостью. Амелия вопросительно приподняла брови.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
— Сегодня жара уже нет, — ответила Тесса и почему-то покраснела.
В этот момент к дому подкатил «даймлер», за рулем которого сидел помощник Хосе — тоже потомок одного из «маминых людей». На этой машине приехала Кэтрин, худая шотландка, личная горничная Амелии. Из дома показались другие слуги. Поприветствовав хозяев, они принялись выгружать из машин багаж.
Когда Ван Влиты вошли в холл с застекленной крышей, Тесса наконец сказала:
— А у нас гости.
В центре внутреннего дворика у фонтана стояли кресла. С одного из них навстречу Ван Влитам поднялся высокий молодой человек.
— С возвращением, дядя Бад. С возвращением, тетя Амелия, — подходя к ним, сказал Кингдон.
— Так вот ты какой, — произнесла Амелия, чувствуя, как у нее замерло сердце и закружилась голова. В ту минуту ее ощущения напоминали ей тот ужас, что она испытала много лет назад в ночь фанданго совсем близко от места, где сейчас находился их дом. «Как он похож на Три-Вэ! — подумала она. — От прошлого не убежать». Она непроизвольно вцепилась в рукав Бада. — Я знаю тебя по фильмам.
Бад, обняв Амелию за талию, представил ей племянника. Они обменялись рукопожатиями. Бад сказал:
— Что сказать об этой заварухе, Кингдон? Мы сочувствуем тебе. Если чем-нибудь сможем помочь тебе или твоей жене, не стесняйся, только скажи.
— Вот об этом как раз мы и хотели поговорить, — вместо Кингдона ответила Тесса.
— Конечно, — сказал Бад. — Но чуть позже. Твоя мать очень устала. Может, через денек-другой Кингдон заглянет к нам вечером? Поужинаем, заодно и поговорим. Согласна?
— Можно подумать, мне всего пять лет от роду, — сказала Тесса.
Бад удивленно покосился на дочь.
— Это не отнимет много времени, — встретившись с ним взглядом, сказала она.
— Я вовсе не устала, — объявила Амелия. — Давайте выпьем чаю и поговорим. Тесса, пожалуйста, распорядись, пока я переоденусь.
Морщинки стали заметнее на худом лице Амелии, но голос был твердый.
Когда они поднялись к себе, Бад спросил:
— В чем же там было дело? Я должен докопаться до того, что не попало в газеты. Я должен знать, кто именно укокошил этого голливудского извращенца. Если смогу, конечно. И вообще, что он здесь делает? Я имею в виду Кингдона. Пытается с помощью Тессы втереться ко мне в доверие? Это необходимо выяснить.
— Не надо обращаться с нашей дочерью так, будто она самое ценное достояние «Паловерде ойл».
— Ты считаешь, что я к ней так отношусь? Ты же прекрасно знаешь, что Тесса для меня важнее, чем «Паловерде ойл» со всеми своими потрохами! Просто раньше они уже были близки. Я должен все продумать, чтобы предугадать его следующий ход.
— В таком случае думай быстрее, — посоветовала Амелия.
Она вымыла руки, но забрызгала водой блузку, и пришлось переодеться. Ее пальцы нервно дергали за маленькие хрустальные пуговки. Наконец выйдя из гардеробной, она увидела, что Бад сидит у телефона.
— Ты скоро спустишься? — спросила она.
Он утвердительно кивнул.
Выйдя на площадку лестницы, она остановилась и через перила посмотрела вниз. Кингдон сидел в кресле. Тесса на низком стульчике. Они не разговаривали и сидели поодаль так, что, даже протянув руки, не смогли бы дотронуться друг до друга. Вид у них был как после похорон. Почему? Из-за того скандала? Да. Вероятно, из-за скандала.
«Кто-кто, а я отлично знаю, что испытываешь, когда по твоему следу спустили собак».
Кингдон что-то сказал. Тесса чуть заметно качнула головой, и он кивнул. У Амелии мурашки пробежали по спине. Они поняли друг друга с полуслова!.. Этот способ общения подсказал ей, что они не просто родственники и друзья, а нечто больше... Вот и печаль у них одна, общая... Неужели они любовники? Нет! Невозможно! «Я не допущу! Никогда! — Она вспомнила свою клятву забыть о прошлом и заговорить о нем только в крайнем случае. — Я больше не могу молчать, — подумала она. — Я должна все рассказать, хотя понимаю, что это очень навредит мне и им. Молчать — преступление. Страшное преступление. В данной ситуации молчание просто аморально».
Она не могла забыть о своем кодексе чести. Едва она подумала об этом, спускаясь по широкой лестнице, на ее лице появилось холодное высокомерное выражение.
Через несколько минут к ним присоединился Бад. Подали чай со свежими пирожными. Весело шумел фонтан. Со стороны могло показаться, что Бад испытывает полнейшее умиротворение. Кингдон, казалось, тоже расслабился и ел ореховый торт. Тесса была как-то подозрительно спокойна. Все трое молчали, поэтому Амелии пришлось развлекать их рассказами о приключениях во время их плавания по Средиземному морю. Слушатели, похоже, не замечали, что она вся как сжатая пружина.
— И мы прогулялись по этому очаровательному саду. Он все еще принадлежит мадам Ренуар. Она нам все показала. Как-то так вышло, что картины, которые мы купили... это очень личное... — Прервавшись, она спросила: — Еще чаю, Тесса?
