Последний штурм - Домогацких Михаил Георгиевич (полные книги .txt) 📗
— Может быть, в следующий раз вам это и удастся, но сейчас бесполезно что-либо предпринимать. Наш самолет загружен, препарат приготовлен, и теперь его остается только вылить на Вьетконг, на горцев, на кого угодно, прикажут — распылю хоть над Сайгоном. Понимаете, сам по себе порошок «эйджент орандж» может лежать сколько угодно, ничего ему не будет, даже крысы — эти ничем не брезгающие и все пожирающие чудовища — его не тронут. Но как только добавлены жидкие реагенты, начинается реакция. И уж тогда будь там внизу, на «тропе дяди Хо», даже сам господь бог, ему тоже достанется сполна, — весело объяснял Фаррелл, и чем веселее звучал его голос, тем тяжелее становилось от этого на душе у Смита.
— Вот первая цель, — сказал командир и пустил в ход аппаратуру.
Смит выглянул в иллюминатор и увидел, как за самолетом потянулось белое облако газа, саваном опускавшееся на землю.
— И часто вам приходится делать эту работу? — спросил Смит.
— В прошлом месяце мы сделали двадцать три вылета. Это очень много. Обычно бывает пять-семь, не больше. Помимо того, что нам платят, как положено по штату, за каждый боевой вылет, эти операции оплачиваются дополнительно компанией «Доу кэмикл». Так что вылеты с коктейлем приносят приличную сумму.
— А плата одинаковая, будь то база Вьетконга или горные джунгли?
— Мы получаем за галлоны коктейля, а кто его употребляет, нас не интересует.
Смит чувствовал, что в нем поднимается протест против такого цинизма, хотя он и понимал, что хотя офицер и повинен в содеянном, но еще больше виновны в преступлении те, кто разработал эту систему. Вечером в беседе с командиром дивизии он коснулся этой проблемы.
— Господин генерал, — спросил он, — вам не кажется антигуманным актом распыление отравляющих веществ над мирными деревнями горцев, которые, может быть, даже и не знают, что происходит в этом мире?
— Меня, господин полковник, не волнуют моральные проблемы. Мы пришли сюда для определенной цели. Можно сказать, нас вынудили пойти на это, и пусть отвечает за все тот, кто начал первым.
— Я что-то вас не понимаю, господин генерал, — удивленно произнес Смит.
— Чего же тут непонятного? Разве вы не помните, что сделали коммунисты в Тонкинском заливе? Они же первыми напали на военные суда США и вызвали нашу ответную реакцию. Пусть пожинают плоды.
Полковник Смит был поражен: или генерал разыгрывал простачка, ничего не знающего о том, как начиналась война во Вьетнаме, или он идиот. Ему не хотелось дальше продолжать беседу, и он постарался свернуть ее и уйти к себе.
Пока Юджин Смит шел к своему домику, он все время чувствовал, что какая-то важная мысль вертится в голове, но что-то мешает ей оформиться, будто заноза сидит в мозгу. Вынуть ее, и сразу все стало бы на место. И вдруг перед сном он нашел занозу — слова генерала о том, кто виноват в начале войны. «Чудовищная ложь! — подумал полковник, забыв, что сам когда-то находился в ее плену. — И так думает, наверное, не один генерал. Ложь привили всему народу, и она разрастается все более пышно. Но ведь это не может продолжаться вечно. Кто-то должен набраться мужества и сказать правду, как бы горька она ни была и как бы ни скрывали ее от постороннего взора. Но кто решится на такой шаг?»
Он хотел получше обдумать эту мысль, но сон сморил его.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Джордж С. Робертс, председатель специальной военной комиссии сената США, провел несколько дней в Сайгоне, изучая военную обстановку, состояние вооруженных сил экспедиционного корпуса и южновьетнамской армии, возможности выполнения «гуамской доктрины» президента Никсона и как это скажется на будущем американской политики во всем азиатском районе. Встреча с президентом Тхиеу оставила у сенатора неприятный осадок, потому что он услышал нескрываемую тревогу в словах человека, на которого Америка сделала главную ставку в большой и рискованной игре и имела право рассчитывать на его твердость. По идее, генерал Тхиеу должен будет взять на себя всю ответственность за ход военных действий в послегуамский период, а он, как почувствовал сенатор, вряд ли способен справиться с такой ношей. «Впрочем, — размышлял сенатор, покинув дворец президента, — как можно возлагать такую миссию на плечи всего-навсего обычного генерала, командовавшего дивизией, только слепой игрой случая поставленного во главе армии и государства, если с ней не справились лучшие американские генералы Харкинс, Тэйлор, Уэстморленд, окруженные сонмом помощников из армии США?»
Не вселила уверенности за будущее и встреча с вице-президентом Нгуен Као Ки, хотя в этом человеке он увидел одержимость, твердость и желание любыми средствами и путями пробиваться к победе.
— Господин вице-президент, — напрямую задал вопрос сенатор, поняв, что этот человек не скрывает своих мыслей, — сейчас и в печати, и в государственных кругах дружественных стран часто выражается мнение, что в вашей стране нужно военными, административными, социальными мерами и реформами укрепить режим власти, навести порядок, чтобы справиться с проблемами, которые вас окружают. Как вы, опытный государственный руководитель и крупный военный специалист, смотрите на это?
Улыбка раздвинула тонкие губы вице-маршала, и на щеках обозначились глубокие ямочки, которые делали лицо еще более моложавым. Поглаживая усики, Ки бросил взгляд на сенатора, и Робертс увидел несоответствие простодушной улыбки с испепеляюще злым выражением глаз, будто налившихся ненавистью. Впрочем, это было мимолетное видение, сенатор подумал, что ошибся: уже через секунду глаза вице-маршала излучали тепло и сердечность.
— Господин сенатор, — с обворожительной улыбкой говорил Нгуен Као Ки, — в свое время, каких-нибудь четыре года назад, в беседе со своими офицерами я утверждал, что Южному Вьетнаму не хватает одного человека для наведения порядка. К сожалению, такого человека сейчас нет ни в одной стране мира.
— Кого же вы имеете в виду, господин Ки?
— Гитлера, господин сенатор. Это была бы самая подходящая кандидатура для нас.
Сенатор, отличавшийся находчивостью, быстрой реакцией на самые неожиданные словесные повороты своих собеседников, пришел в замешательство. Он не знал, как реагировать на слова генерала, и решил обратить все в шутку.
— Признаюсь, — сказал он, — столь оригинальная мысль мне не пришла бы в голову даже после очень долгого застолья. Вы, оказывается, любите парадоксы, господин вице-президент. Ну, скажите, зачем вам бесноватый фюрер, оставивший о себе столь недобрую память? — Он бросил неожиданный взгляд на генерала и даже внутренне содрогнулся: на него смотрели, опять-таки какое-то мгновение, жестокие, беспощадные глаза человека, которому ничего не стоит прямо сейчас выхватить пистолет из кобуры и выстрелить.
— У меня, господин Робертс, другое мнение о человеке, который еще послужит истории. Но дело не в этом. Сейчас я отказываюсь от своих прежних слов, господин Робертс, — твердо сказал Ки, — теперь я говорю: нашей стране нужны уже четыре таких человека, как Гитлер. Только такой командой можно справиться с положением.
Робертс на некоторое время окончательно утратил способность поддерживать нить разговора. Ему потребовалось время, чтобы выйти из замешательства. Он взял свой бокал с вином, сделал несколько небольших глотков, прежде чем нашел в голове более или менее подходящий вопрос.
— Но, господин Ки, намекая на сложность обстановки, вы же не отделяете себя от администрации? Значит, в определенной степени и вы ответственны за такое положение?
— Я, господин Робертс, только имею пост вице-президента, а не реальные рычаги власти, — сухо ответил Ки, и сенатор, зная о его постоянных распрях с президентом Тхиеу, уловил в этих словах неприкрытую обиду и намек на то, что, будь он на верхней ступеньке власти, он бы сумел заменить и четырех гитлеров.
— Нынешняя обстановка складывается сложно, — сказал сенатор. — Как вы думаете, может ли в самом недалеком будущем дать реальные результаты доктрина президента Никсона?
