Освобождение Вены: роман-хроника - Корольченко Анатолий Филиппович (бесплатные полные книги txt) 📗
— Мне все ясно.
— И какой же делаете вывод?
— Вы повинны в потере полка. — Полковник повернулся и направился к лощине, где его поджидал автомобиль.
По возвращении в штаб командующий вызвал полковника Билибина. В кабинете находился и генерал Гуров.
— Так какое же ваше предложение? — спросил генерал Толбухин.
— Мне трудно предлагать, — уклончиво ответил Билибин.
— А все же? — потребовал Гуров.
— Полагаю, что для пользы службы Блажевича следует от командования освободить.
Командующий сидел, наклонив, над столом большую голову. Пальцы рук туго переплетены. При последних словах оторвал взгляд от стола, изучающе посмотрел на полковника.
— А вы не говорили с генералом Цветаевым?
— Никак нет.
— Где сейчас Блажевич?
— Он здесь. Ждет вызова, — ответил адъютант.
— Освободить комдива в разгар операции?.. — произнес генерал неопределенно. Расстегнув пуговицы гимнастерки, вытер платком выступивший пот.
— Вам, полковник, приходилось командовать полком? — спросил командующий Билибина.
— Никак нет.
— Я так и понял… Впрочем, штабная служба тоже нелегка. — Он понял, что служба офицера определенно прошла в больших штабах. — Снять с командования — дело несложное.
Толбухин вспомнил, как в марте прошлого года его самого освобождали от должности, обвинив в неспособности руководить войсками. Он тогда был начальником штаба Крымского фронта.
И еще подумал, что не напрасно ли теряет время на разбирательство, когда мог бы сразу отстранить офицера — и дело с концом. Но тут же отверг некстати мелькнувшую мысль.
А генерал Гуров вспомнил Сталинград и те нескончаемые ни днем ни ночью бои, в которых сгорали не то что полки, а целые дивизии…
Блажевич с волнением переступил порог кабинета.
— Рассказывайте, как потеряли штаб полка, почти два батальона и знамя?
— Знамя вынесли, товарищ командующий.
— Когда?
— Сегодня. Старшина Утицын, знаменщик, вынес его. Сам ранен, отправлен в госпиталь, а знамя сохранено.
— Это хорошо… Рассказывайте об остальном.
Стараясь не сбиваться на второстепенное, полковник стал объяснять, как дивизия вела бой, в какую сложную обстановку попал полк майора Грушевского, какие были приняты меры им, командиром дивизии Блажевичем, чтобы удержать позиции и не дать противнику распространиться.
Слушая его, Толбухин отметил, что нечто подобное произошло ныне и в 33-й гвардейской дивизии. Ее контратаковали сразу шестьдесят танков с мотопехотой, и противник подошел к командному пункту, где находился командир полка и знамя. Судьба полка тоже висела на волоске…
— Окончательное решение, товарищ Блажевич, вынесем по завершении операции. Сейчас же — продолжайте командовать. Дивизию придется вывести в резерв. Три-четыре дня на приведение в порядок, а там опять войдет в дело. Готовьтесь…
Блажевичу вдруг вспомнилось лето 1937 года, когда после суда над Тухачевским и другими видными военачальниками его арестовали как «врага народа».
«Не беспокойтесь, это недоразумение», — сказал лейтенант, сообщивший жене черную весть.
Однако вечером был обыск, все перевернули. И тогда же семью выселили из дома начсостава на окраину города.
По делу велось следствие по апрель 1938 года. Когда разрешили свидание, сын не узнал его: «Отец не имел ни одного седого волоса, но тут он вошел весь белый».
Блажевича обвиняли в том, что в прошлом он защищал Каменева и Зиновьева; что высказывал сомнение в виновности Тухачевского, Якира, Уборевича и других осужденных военачальников; что был против введения в армии института комиссаров; что оскорблял политработников полка.
Все эти обвинения были ложными, и на партийном собрании знавшие Блажевича сослуживцы их отвергли. При их поддержке было составлено прошение в Главную военную прокуратуру. Осенью 1939 года дело было прекращено, и он был освобожден из-под стражи…
Сокрушив на Миусе немецкую оборону, 221-я стрелковая дивизия отличилась в боях за Мариуполь, и в приказе Верховного Главнокомандующего среди отличившихся военачальников было упомянуто имя полковника Блажевича. Сам комдив был представлен командующим фронтом Толбухиным к высокой правительственной награде — полководческому ордену Кутузова 2-й степени.
Теперь здесь, в Венской операции, 99-я гвардейская в прошлом воздушно-десантная дивизия действовала на главном направлении.
В СРАЖЕНИЕ ВСТУПАЕТ 6-я ТАНКОВАЯ
Стремясь предотвратить окружение, немецкое командование ожесточенно сопротивлялось, переходя в частые контратаки.
В результате боев к исходу 20 марта войска 9-й гвардейской армии в тесном взаимодействии с частями 6-й гвардейской танковой армии продвинулись с боями на 6–8 километров и вышли в район Варпалоты.
Дивизии 4-й гвардейской армии, охватив Секешфехервар полукольцом, прорвались в город и завязали уличные бои. Продвинулись несколько вперед части 27-й армии генерала Трофименко и 26-й армии генерала Гагена.
Однако такое продвижение не соответствовало по времени намеченным задачам. Командующий фронтом вновь потребовал от командармов выполнения определенных им задач.
«Продолжайте наступление и ночью!» — был его приказ. Маршал понимал, что прорвать оборону противника с глубоким вклинением в его расположение не удалось. Причина состояла не только в силе противника, погоде, затруднявшей действия артиллерии и авиации, но и в отсутствии в ударной группировке танков непосредственной поддержки пехоты в первые дни наступления. Стремясь устранить допущенный промах, Толбухин приказал усилить 9-ю гвардейскую армию 23-м танковым корпусом, передав его из армии генерала Захватаева, и полком самоходных установок.
6-я гвардейская танковая армия, созданная в январе 1944 года, участвовала во многих фронтовых операциях и в ходе их проведения добивалась значительных успехов. В сентябре за образцовое выполнение боевых задач, отвагу и мужество ее личного состава армия была преобразована в 6-ю гвардейскую танковую армию. В октябре-декабре она участвовала в Дебреценской и Будапештской операциях 2-го Украинского фронта, после которых была выведена в резерв фронта, а затем направлена маршалу Толбухину по решению Ставки.
Командовал бессменно танковой армией генерал- полковник Андрей Григорьевич Кравченко. В Венской операции он поддерживал тесные отношения с руководством 9-й гвардейской армии генерала Глаголева.
По его заявкам, успешно действовали артиллеристы и авиаторы фронта. Сам Андрей Григорьевич был опытный мастер танковых ударов.
Службу в Советской Армии он начал в 1918 году.
В 1921 году младшего командира Кравченко зачислили курсантом Полтавской пехотной школы. По окончании ее он получил назначение в Тифлисский гарнизон, где командовал стрелковыми подразделениями.
В 1925 году получил вызов на учебу в Военную академию имени Фрунзе. По завершении учебы Кравченко назначили начальником штаба кавалерийского полка. Но в этой должности он был недолго.
— Принято решение направить вас на преподавательскую работу, на Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования и переподготовки командного состава, — объявили ему.
В течение пяти лет, будучи преподавателем тактики, Кравченко осваивал принципы использования новых бронетанковых войск в будущей войне. А потом был переезд в Куйбышев, в штаб Приволжского военного округа.
Осенью 1939 года вспыхнула война с Финляндией. Полковника Кравченко — начальника штаба мотострелковой дивизии — направляют в действующую армию на Карельский перешеек. Там в конце войны он удостаивается боевой награды — ордена Красного Знамени.
В начале Великой Отечественной войны полковник Кравченко — начальник штаба 18-го мехкорпуса Одесского военного округа. Находясь вблизи государственной границы, корпус имел задачу прикрыть от ударов противника отходившие общевойсковые части.
Первый опыт использования крупных механизированных соединений не принес Советской Армии ожидаемого успеха. Танковые дивизии и корпуса имели устаревшую и маломощную боевую технику. Танки Т-34 только начали поступать на вооружение. Их было недостаточно.
