Угол покоя - Стегнер Уоллес (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT, FB2) 📗
Сюзан пошла было по тропинке, но ее удерживала посторонняя рука. “Пустите меня, Нелли!” Она делала неуклюжие шаги, напрягаясь, поскальзываясь. Камни, которых она касалась, были горячие, как печка, солнце, отраженное склоном, слепило ее, маленькие цветочки мальвы вспыхивали внизу, будто угольки. Ей приходилось смотреть под ноги, чтобы не оступиться, но каждые несколько шагов она останавливалась поглядеть на Оливера и Олли. От Нелли, которая, протестуя, пыталась ее удержать, она отмахнулась. Вдруг обнаружила, что держит за руку Бетси.
Оливер прохрустел гравием и вымахнул на тропинку, которая вела к мосту. Там наклонился, унимая вибрацию тросов и крича что‑то сыну. Потом пошел по доскам, двигаясь гладко и быстро. Его вес пригибал настил книзу, его шаги сотрясали уцепившегося Олли. Вниз до самой глубокой точки, потом вверх. Выброшенная рука, и он крепко прихватил мальчика к себе. Несколько секунд они не шевелились – казалось, переводили дух.
– Слава тебе, Боже! – воскликнула Нелли.
Она и плакала, и смеялась, и все еще цеплялась за руку Сюзан. Та высвободила руку и, держа влажную ручонку Бетси, пошла дальше вниз по тропинке. Когда добралась до гальки, они уже сошли с моста. Высыхающие слезы сильно холодили ей щеки. Она сказала Бетси что‑то успокоительное, передала ее ладошку Нелли и протянула к Олли руки. Бросив снизу вверх один белый взгляд на отца, он приблизился, шагнул к ней в объятия. Из-за огромного живота она не могла притиснуть его к себе как следует, пришлось прижать его к бедру. Одна ее ладонь легла на его светло-русые волосы. Поверх его головы она посмотрела на Оливера, красного от напряжения, в мокрой от пота рубашке, глаза – голубые камешки. Он опустил руки по бокам и потряс ими от плеч, похоже, восстанавливая кровообращение в ладонях.
– Ох, Олли, – сказала Сюзан, – ну почему ты так поступил? Пошел на ту сторону один. Ты же знаешь, что тебе нельзя.
Он молчал.
– Он цел и невредим, – сказал Оливер. – Вот что самое главное.
Но она была вне себя, и ее возбуждение выплеснулось как упрек.
– Ты усвоил урок? – сказала она, обращаясь к двойной макушке Олли. – Тебя это чему‑нибудь научило? В следующий раз я, может быть, не выгляну в окно…
Тут она вспомнила, что еще увидела в окно. Повернула голову, и вон она, миссис Брискоу, должно быть, простояла весь переполох как вкопанная и только теперь к ним пошла. Сюзан схватила Олли за худенькие плечи и стала трясти.
– За чем она тебя послала? Ведь это она тебя послала, да?
Он смотрел в сторону, ничего не говоря. У него зубы стучали, так она его трясла, рассвирепев из‑за его упрямой бессловесности – в точности как у отца.
– Она, да?
Она не отпускала его, и ему пришлось поднять глаза.
– Да, мэм.
– Почему? Зачем?
– Сю… – сказал Оливер.
Она точно не слышала.
– Зачем?
– Она что‑то оставила на том берегу. Страшно было идти самой.
– Этот пакет, который ты нес.
– Да. Я… Он выскользнул, мама! Когда мост зашатался, он просто выскользнул и в реку упал, я не смог удержать. Без пакета я бы легко перешел. Он выскальзывал.
– Нет, ты бы не перешел! Даже не думай, что можешь переходить. Что было в пакете?
– Сю, давай с этим позже, – сказал Оливер. – Тебе надо уйти с солнца.
– Что там было? – не отступала Сюзан. – Бутылка?
Бросив взгляд в сторону, она посмотрела на миссис Брискоу – та ковыляла к ним по гравию, загребая ногами. Под мышками ее клетчатого платья полумесяцами темнел пот, и ее лицо за сто шагов принимало уже, как она явно надеялась, выражение взволнованной заботы.
– Какая бутылка? – спросил Олли.
Он смотрел на Сюзан. Оливер тоже смотрел. Нелли отвела Бетси в сторонку.
– Бутылка виски, да?
– Не знаю, – сказал Олли. – Небольшое что‑то. Я бы легко донес, но он выскальзывал.
– Где он был? Где она тебе сказала его взять?
– На перекладине над дверью сарая.
– Ясно. – Сюзан выпрямилась. – С умыслом оставила. – Она надавила мальчику на плечи. – Ты не должен был ходить. И ты это знал. Но главный виновник не ты. Это…
Трудясь шишковатыми ступнями, миссис Брискоу приближалась с видом нетвердо приученной к дому собаки, которой показывают на лужу на полу. Сюзан недвусмысленно повернулась к ней спиной и посмотрела Оливеру в глаза.
– Вот, значит, что, – сказал он. – Как ты поняла?
– Увидела ее. У нее на этом берегу была припрятана другая бутылка. Я увидела, как она из нее пила. – Она повернула Олли к дому. – Пошли со мной. Я не хочу с ней говорить. Отвези ее обратно, Оливер.
– И с кем мы останемся?
– Лучше уж ни с кем.
– Нельзя оставаться ни с кем. Привезти тут врача – это может быть пять-шесть часов.
– Мне окажет помощь миссис Олпен.
– Долго она пробыть тут не сможет. У нее своих пятеро.
– Прошу тебя!
Подтолкнув Олли вперед, она двинулась к дому. Солнце громом обрушивалось ей на голову. Волосы, когда она до них дотронулась, показалось, вот-вот начнут дымиться.
Оливер взял ее под локоть.
– Нелли, – сказал он, – могу я вас попросить… Нет, я сам ей скажу, когда мы уложим миссис Уорд в постель.
– Не медли ни минуты, – сказала Сюзан. – Хочу, чтобы ты очистил каньон от ее присутствия.
Она сжала губы, замкнулась внутри себя. Все время, пока поднималась по склону, думала о разнице между этими грядущими родами и первыми, в Нью-Альмадене, в уютном доме, где Лиззи, Мэриан Праус и Оливер были для нее живой защитной подушкой, где привезти врача от шахты Гуадалупе – это заняло всего-навсего час; и вторыми, в Милтоне, в ее старой комнате, где ей слышны были шаги Бесси в коридоре, где мамино лицо появлялось в двери, стоило ей вздохнуть или кашлянуть. В тот раз Оливера не было – он уже гнался за своей мечтой. С каждым разом безопасности в их жизни все меньше. Сейчас ей рожать в каньоне, без всякой помощи или с помощью жены переселенца, в ее загрубелые руки. А дети тем временем каждый день подвергаются опасностям, от которых она холодеет даже на этом раскаленном склоне, и только их с Нелли постоянные усилия оберегают их от того, чтобы сделаться грубыми под стать окружению.
Прежде чем лечь, она заставила Олли войти в дом и засесть за пропущенное чтение. Как иначе, спросила она его, он думает попасть в хорошую школу на Востоке?
Через час после того, как услышала коляску, которая, скрежеща, поднималась по склону, чтобы отвезти миссис Брискоу в Бойсе кружной дорогой, она почувствовала первую схватку.
Я не намерен рассказывать тут про женщину из числа пионеров, получившую утонченное воспитание, которая рожает в каньоне с помощью одной лишь девы-гувернантки. Я не собираюсь греть все эти ведра воды, прислушиваться к первому слабенькому писку в спальне. И не собираюсь позволять Сюзан подняться назавтра после родов, чтобы сбивать масло, или развешивать белье, или дописывать очерк. Это не история тягот фронтира, хотя мои бабушка и дедушка кое‑какие из них испытали; и не история о смелости пионеров, хотя им обоим она была свойственна. Нет – всего-навсего я, Лайман Уорд, профессор от фонда Коу, пенсионер, проживаю день из жизни бабушки и дедушки, чтобы отвлечься от своей собственной жизни.
Ей, родившей двоих и перенесшей выкидыш, предстоящее было не в новинку, и она не паниковала. Несколько часов, соображала она, у нее есть. Смотря по тому, какой дорогой Оливер поедет назад – длинной, по откосам, или короткой, вдоль каньона, – он вернется либо через четыре, либо через три часа. Когда вернется, съездит на ранчо к Олпенам, пошлет к ней миссис Олпен, а сам обратно в Бойсе за врачом. Может быть, Вэн возвратится сегодня пораньше, или придет из своей хижины Джон – тогда можно будет послать кого‑нибудь из них. Она лежала в своей затемненной комнате с мокрым полотенцем на глазах и ждала, чтобы тело сделало то, что необходимо.
Но Нелли Линтон, утонченная викторианская дева, была более взволнована. Чтобы Бетси вела себя тихо, она безоглядно дала ей волю со всем содержимым своей коробки для рукоделия; она без лишних слов освободила Олли от чтения и, позвав его наружу, стала с ним совещаться. Лестным для восьмилетнего образом спросила его, не может ли он съездить к Олпенам и позвать миссис Олпен.
