Угол покоя - Стегнер Уоллес (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT, FB2) 📗
Когда она открыла окно, с глубокого подоконника посыпалась пыль. Наружный воздух, горячий даже с теневой северной стороны, хлынул ей в лицо. Она подала голос, и Оливер выпрямился, повернулся.
– Где Олли? Я думала, он с тобой. И где миссис Брискоу?
Он положил гаечный ключ и поднялся по склону до забора вокруг огорода.
– Что?
– Где Олли и миссис Брискоу?
– У реки.
– Он должен был заниматься чтением.
– Знаю. Я его отпустил.
– Напрасно ты так поступаешь. Ему надо заниматься.
– Это верно. – Он прищурился, глядя на нее против солнца. – Я подумал, жарковато сейчас.
– В доме далеко не так жарко, как снаружи. Ты солнечный удар получишь, не надо тебе там работать.
Вместо ответа он приподнял над головой капающую шляпу и вновь ее нахлобучил.
– Как чувствуешь себя? – спросил он.
– Неплохо. Но я не хочу, чтобы Олли ходил на реку в такой ненадежной компании, как миссис Брискоу. Что если змея?
– Я думаю, Олли бы ее прикончил.
– Ты напомнил ему, чтобы он не плавал и не заходил в воду?
– Да ладно тебе, – сказал он. – На него можно положиться. Старуха Брискоу захотела, чтоб он ее сопроводил, одной, видно, не по себе. Просто спустились в каньон, там прохладней. – Он щурился, глядя снизу, между ними была полсотня шагов сухого от солнца гравия. – Привести их?
– О, нет, нет. Просто не позволяй ему отлучаться слишком надолго.
– Хочешь, ее приведу, эту Брискоу?
– Да зачем!
Она закрыла окно. Сквозь пыльное стекло видно было, что Оливер постоял немного, глядя на дом. Потом пошел обратно к ветряку, крутанул его еще раз и снова намочил шляпу.
Она ощутила покалывание, как будто водяная прохлада коснулась и ее горячего лица и шеи. С завистью подумала, как приятно было бы ступить в воду босиком, как живительны гуляющие вдоль реки струйки прохладного воздуха, такие же постоянные в своей переменчивости, как журчание потока. Там, в теснине каньона, сумрачно, свежо. Может быть, с помощью Оливера, спуститься, а потом назад? Нет. Неразумно. После месяцев чрезвычайной осторожности безумием будет рискнуть ребенком за считаные дни до родов.
Но она пошла к другому окну, чтобы хоть увидеть реку; отодвинув занавеску, посмотрела вниз, вдоль выбеленного солнцем склона. Перед глазами лежала их жизнь – с ее стесненностью, с ее импровизациями, с ее красотой, с ее бренностью. Из теснины речной поток, белея и пенясь, вливался в минеральную зелень омута, которая быстро разглаживала пену. В нижней части омута вода зримо вспухала, вставая валиком перед каменной осыпью, и заворачивала вправо, где был проход. Стиснутая, гладкая, как стекло, она текла под мост, затем в расщелину под скалой Эрроурок и пропадала из виду. Словно живое существо, дикое и пугливое, она то вырывалась из тени на солнце, то змеей вновь ускользала в тень, игнорируя их вторжения: “Пастора”, вытащенного на гальку, сарай, стог сена и ограду из жердей на маленькой круглой площадке с корралем на том берегу. Их тропа шла от корраля понизу, исчезала за выступом скалы и снова появлялась у дальнего конца моста.
Мост ей нравился меньше всех прочих инженерных творений Оливера. Она бледнела от страха, глядя, как они его сооружали, вися над яростным весенним потоком. Когда дул ветер – а в такие жаркие дни он утром и вечером дул всегда, – паутинная конструкция качалась и извивалась под ногами. И даже в тихую погоду мост пугающе прогибался под идущим, а вода внизу неслась с головокружительной быстротой. Перилами служил один-единственный канат, который казался ей слишком слабым подспорьем, когда приходилось идти одной, и детям она запретила приближаться к мосту без взрослых. То, что Оливер, а до их отъезда и Фрэнк с Уайли смело топали туда-сюда, не касаясь каната, и катали по мосту нагруженные тачки, не убеждало ее в его надежности. Когда она видела, как Оливер несет на тот берег Бетси на плечах, у нее замирало сердце. Два дня назад понадобилась вся сила Оливера и все его терпение, чтобы, толкая и дергая, каждые полминуты отрывая от каната руки акушерки, вцепившиеся в него мертвой хваткой, перетащить сюда жирную отдувающуюся миссис Брискоу.
Неподвижный, словно кривая линия на рисунке, мост висел между двумя утесами. На водной глади над языком быстрины виднелся его полный, вплоть до каната для рук, теневой образ. В полуобморочном состоянии ей показалось, что тень моста уносит потоком и в то же время она остается на месте. Ее глаза обшарили берег. Олли и миссис Брискоу, должно быть, в теснине. В раздражении она подумала: если у меня сейчас начнется, как она узнает? Какая вообще от нее будет польза? В первый же вечер объелась до рвоты, нам с Нелли пришлось за ней ухаживать. А теперь куда‑то запропастилась. Боже, как я допущу, чтобы эта женщина притронулась ко мне и моему ребенку?
А куда деваться. Больше никого нет.
Что‑то шевельнулось в закутке утеса, за тем местом, где раньше была палатка помощников. Перейдя к левому краю окна, она увидела половину миссис Брискоу, сидящую на половине камня на краю тени. Пока Сюзан смотрела, левая рука акушерки подняла плоскую бутылку, бутылка и губы слились в долгом поцелуе, рука опустила бутылку и засунула ее под длинную юбку.
О господи.
В ярости Сюзан тянула шею и вглядывалась. На какое‑то время миссис Брискоу, наклонившись, почти пропала из глаз; ясное дело, считала, что из дома ее совсем не видно. Потом опять появилась, лицо было повернуто к тому берегу и вниз по течению. Левая рука поднялась и кому‑то приветственно помахала. Сюзан посмотрела в ту сторону – и увидела Олли, он ступил с того берега на дальний конец моста.
Она испустила стон и, упираясь ладонями в подоконник, смотрела, как Олли, двинувшись вперед, проверяет, сильно ли качается под ногами. Ей показалось, он наполнил легкие воздухом. Парализованная, отгороженная от него стеклом и расстоянием, она то ли вслух, то ли про себя крикнула ему: стой, не ходи! Но он пошел, осторожно перемещаясь по доскам мелкими шажками; под мышкой у него был какой‑то пакет. Остановился, чтобы получше взяться за канат; бросил оценивающий взгляд на те сорок-пятьдесят шагов, что ему предстояло пройти; поплотнее засунул пакет под руку. Под ним на тени моста замерла его тень, похожая на букашку. Потом тень двинулась. И, когда она двинулась, всё – тень и мост, букашка и мальчик – начало раскачиваться.
Воздух, застрявший у Сюзан в груди, душил ее. Она с силой, с резким звуком, вытолкнула его. Она увидела, что дрожь и качание тросов передаются коленям мальчика. Он схватился за канат еще и левой рукой, пакет полетел в реку, доски от того, что он резко налег на канат, повело под его ногами вбок, и он повис на канате, отчаянно упираясь неподвижными ногами, чтобы подошвы не оторвались от настила.
Сюзан крикнула, крикнула еще раз, бросилась к заднему окну, рванула шпингалет, крича в ту сторону, где был ветряк:
– Мост! Там Олли! На мосту!
Лицо Оливера повернулось, на полсекунды повисло в иссохшем от зноя воздухе. Гаечный ключ полетел на землю, и он кинулся по склону огромными прыжками. Сюзан, не зная как, уже переметнулась к переднему окну. Олли, по‑прежнему вися на канате на локтях, приподнял ноги, чтобы дощатый настил качнулся под ним назад. Он поймал настил коленом, двумя коленями. Его лицо повернулось в сторону Сюзан.
– Не двигайся! – крикнула она в стекло. – Держись! – И вот уже она снаружи.
Жара ударила ей в лицо, маленькая яркая жуткая картина, которая была у нее на сетчатке, растворилась в красноватой мути. Она оперлась рукой о стену, и откуда‑то издали пришла яркая боль. Чья‑то рука – Нелли – поддерживала ее. Что‑то невысокое хныкало и голосило внизу. В глазах прояснилось, и она увидела Бетси. Шевельнула саднящей рукой и поняла, что сунула ее в розовый куст у двери. “Что случилось?” – спросила Нелли, и ее голова крутанулась: появился Оливер, несшийся к реке, и тут Нелли все увидела. Оливер кричал на бегу. Олли, цепляясь, стоял на коленях, терпеливый и маленький над изгибом быстрого потока.
