Дорога на две улицы - Метлицкая Мария (читать полную версию книги .TXT) 📗
Он стоял, опустив голову в смешной клоунской кепке.
– Там, на подоконнике на кухне, лежит моя визитка. Если, ну, вдруг… – тихо сказал он.
Она кивнула:
– Если. Вдруг. Непременно.
Он шагнул за порог, и она закрыла за ним дверь. С облегчением, надо сказать, закрыла.
И даже пошла на кухню и, сварив новую чашку кофе, с удовольствием доела устрицы в винном соусе, мидии в лимонном и паштет из прованской утки.
А правда здорово вкусно! Просто потрясающе вкусно! И как она вчера этого не заметила?
Да! Димину визитку – ого, какая должность! Профессор, елки-палки! – она повертела в руках и… с легкостью выбросила в помойное ведро – порванную на мелкие кусочки: летите, голуби!
Странно, но после того чудного и нелепого Нового года ей стало немного легче. Объяснений этому она не находила, да и не искала. Отпустило чуть-чуть – и слава богу!
К весне все же решила сделать ремонт. Неохота, а надо. Уборка, даже генеральная, плодов уже не приносила – слишком все трухляво, изношено, старо. И обои, и потолки, и плитка. Вспоминала, в каком году родители делали в последний раз ремонт: да, после того как посадили маминого братца Мишу. Сто лет назад.
Ремонт начали шустрые и бойкие молдаване, сверкающие золотыми или железными зубами – в зависимости от материального статуса.
Бригадир, волоокий и чубастый Володя, подробно оглядывал квартиру и Ольгу, словно прицениваясь и к той, и к другой. Видимо, решил, что хозяйка ликвидна – с небольшой натяжкой, а квартира – и вовсе безо всяких натяжек.
Начал подкатывать – смешно, наивно, по-деревенски. Предлагал «посетить киносеанс» или «там какой-нибудь балет» – правда, про последнее сказал с явной тоской.
Как-то принес бутылку вина (разумеется, молдавского, какие там французы! лягушатники! что они понимают в вине!) и шоколадку. Предложил «культурно посидеть».
Ольга, понимая, что здесь надо строго и без юмора, ледяным голосом объяснила все как есть.
Он оказался понятливым, шумно и, кажется, облегченно вздохнул и сделал вид, что слегка обиделся.
С ремонтом, конечно, и напортачили, и обманули, и денег вышло больше, чем договаривались. И сроки сорвали – словом, все, как обычно, и все, как всегда.
Пришлось даже брать небольшой кредит, чтобы закончить эту тягомотину.
А вот на новую кухню – увы – не хватило. И на входную дверь тоже.
«Ладно, подкоплю, поднатужусь», – сказала себе Ольга, отчетливо понимая, что летнего отпуска ей не видать – как и своих ушей.
В августе, оставив кое-какие недоделки, наконец убрались.
Ремонт невозможно закончить – его можно только остановить. Чисто российская пословица, подумала Ольга. Вряд ли у других народов она есть.
И все же, несмотря на неимоверную усталость и окончательно расшатанные нервы, удовольствие от свежести и обновления жилья она все-таки получала.
Вечером садилась на новый диван, с наслаждением вытягивала затекшие ноги и любовалась. Новыми обоями, новыми шторами, старой, еще бабки-Нининой, люстрой – синие стеклянные чашечки, белые лепестки и свечечки лампочек – как когда-то давно, еще в «ельцовской» жизни. Мамин любимый ковер, давно уже старый, потертый, совсем блеклый – тот, что еще ее отец, профессор Гоголев, привез в пятидесятые из Душанбе, лежал на свежем паркете, словно заново наполненный и обновленный нежными, пастельными красками. Чудеса эти старые изделия! Вот что такое творение ловких и умелых человеческих рук!
Нет, не зря она все это затеяла. Не зря! Теперь даже хотелось домой. И призраки прошлой жизни, призраки и признаки, слегка отступили и дали ей наконец душевный отпуск.
В тот день накануне больших выходных она вернулась особенно усталой. Две летучки и вызов на ковер к начальству. Выползла из машины еле-еле. Шаркая, дошла до подъезда. Подняла голову и увидела свет в кухонном окне.
– Маразматичка, – ругнула она себя, – уже и свет забываю гасить!
Она вышла из лифта и открыла входную дверь.
Свет горел и в коридоре.
– Ну совсем из ума выжила, – вздохнула она. – Начало Альцгеймера, не иначе!
Она сняла мокрый плащ и скинула туфли. Села на банкетку в коридоре – перевести дух. Подумала, что голодна. Так хочется жареной картошки! А сил приготовить совсем нет.
Она прошла к себе, переоделась в домашнее и пошла на кухню. «Просто попью чаю», – подумала она. В холодильнике, кажется, есть козий сыр и остатки покупного винегрета. Вот и славно! Вполне себе хватит. И даже хорошо, что нету сил поджарить эту вреднючую картошку. Да и картошки, кажется, тоже нет.
Дверь в гостиную была плотно закрыта. С некоторых пор Ольга ненавидела закрытые двери – было ужасное ощущение, что там, за закрытой дверью, кто-то есть. Все еще есть.
Она толкнула дверь рукой.
На новом диване – серый гобелен в синий мелкий цветочек – обнявшись, спали…
Спала Машка-маленькая и длинненький кудрявый мальчик, положивший голову матери на плечо. Арсений. Арсюша. Сенечка.
Арсений Луконин.
Машка вздрогнула и приподняла голову:
– А, это ты, Леля! – пробормотала она. – Уже с работы? А который час? – Она повертела головой в поиске часов. – Ой! Ничего себе мы и продрыхли! – сказала она и села на диване.
Ольга, прислонясь к дверному косяку и держась непроизвольно рукою за сердце, тихо прошептала:
– Не разбуди Арсюху!
Машка махнула рукой:
– Да его пушкой не разбудишь, о чем ты. – И добавила: – Сэма. Он теперь Сэм. Они не могут выговорить «Арсений», как ты понимаешь!
Ольга кивнула. Сэм. Пусть будет Сэм. Пусть будет кто угодно! Только ПУСТЬ БУДЕТ! Какая разница?
– Есть охота, – зевнула Машка. – Знаешь, со сна всегда охота есть.
Ольга опять кивнула.
– Ой! А может, жареной картошечки, Лель? Как тебе эта идея?
– Отличная идея, – кивнула Ольга. – Главное, чтобы картошечка была! – Она вышла из комнаты и крикнула из коридора: – Пойду пошукаю!
Картошка нашлась – полпакета, вполне приличная, даже без ростков и темных пятен. «Потому что импортная, из супермаркета», – некстати подумала Ольга.
Она села за стол и стала чистить картошку. Нет, все-таки удобно – ровная, чистая, мыть не надо!
«Боже! О чем я думаю!»
Она бросила нож и расплакалась.
В кухню вошла Машка.
– Ты чего? – удивилась она. – Все же хорошо!
Ольга смутилась, кивнула. И быстро отерла ладонью слезы.
Машка подошла к окну и, привстав на цыпочки, сладко потянулась.
– Машка! – вскрикнула Ольга. – Ты, по-моему, беременная!
– И по-твоему, и по-моему, – подтвердила ее легкомысленная племянница. – И даже по общему мнению врачей, подтвержденному новейшей американской аппаратурой.
– И как же теперь? – тихо спросила Ольга.
– В смысле? – уточнила та. – Будем рожать. Ты же сама мне говорила, что рожать надо столько, сколько дает бог!
– А отец? – смутилась Ольга. – Есть у ребенка отец?
– Есть, – спокойно ответила Машка, усевшись на табуретку. – Как не быть? Не от святого же духа я залетела, как ты понимаешь! Только ты о нем не думай – все ерунда. Не стоит он того, чтобы тратить на него время, ты уж мне поверь! – И Машка громко захрустела соленым сухариком. – Да… – она оглядела кухню. – А здорово, что ты ремонт сделала! Классно так стало! Только зря мебель не заменила – кухню, я имею в виду.
– Денег не хватило, – ответила Ольга. – Ни на кухню, ни на новую входную дверь.
– А вот это хорошо! – засмеялась Машка. – В смысле – про дверь. Если бы заменила, мы бы с Арсюхой пять часов дрыхли под дверью! Ладно, пойду-ка я в ванную! Смою дорожную грязь и бремя грехов, – она притворно вздохнула, – если получится.
Крикнула из коридора:
– Лель! А старую Сенькину деревянную кроватку ты случайно не выкинула?
– Нет! – ответила Ольга. – Она по-прежнему живет на антресолях. Достать?
– Успеем! – откликнулась Машка. – И кроватку достать успеем, и тебя! Не сомневайся! – крикнула она из ванной.
