Профессорская дочка - Колина Елена (читать онлайн полную книгу TXT) 📗

Ох, ну... это не очень хорошие книги. Зато очень благородно признаться, что делал туфту, гадость. Я бы ни за что не сказала, что „Варенье“ – туфта и гадость, по-моему, оно прекрасно. И „Неопытное привидение“, и „Ленивый Вареник“, и „Кот“ тоже прекрасны.

Вадим смотрел на меня со странным выражением лица, как будто я кролик или белая мышь, а он проводит над нами эксперимент.

– Я хотел Вам рассказать, что было дальше... Неужели Вам не интересно?

– Очень интересно, очень! „Жестокий“, „Сумасшедший“, „Придурочный“ – это еще Успех или уже Падение? – спросилая. – А потом... что было потом?

– А потом суп с котом... Все стало еще хуже. Потом и эта туфта перестала идти, рынок заполнился другой туфтой, не моей. Не было даже коммерческого успеха – что-то разладилось...

– Разладилось?

Вот она, печальная поучительная история одного Падения – со слов Вадима.

Вадиму дали соавтора. Вскоре соавтор бросил Вадима, занялся чем-то другим, не важно чем, – был соавтор, и нет соавтора. Вадим опять пытался писать сам, но его собственные книги оказались невостребованными. Последнюю книгу не взяли – конечно, не швырнули в лицо, амягко сказали: „Можетбыть, когда-нибудь потом...“, но ведь на самом деле – швырнули...

– Нет-нет, Вы очень талантливый, – быстро сказала я. – Вон у Вас сколько этих „Придурочных“! Просто у Вас был творческий кризис... А что было потом?

А потом... вообще ужасно! Жена Вадима уже привыкла к деньгам и никак не могла отвыкнуть. Поэтому Вадиму пришлось продать имя.

– Вы продали свое имя? – удивилась я. – Вас теперь зовут не Вадим, а как? И фамилию Вы тоже продали?

Я уже стала прикидывать, сколько стоит мое имя, – не думаю, что дорого, оно довольно часто встречается. Зато моя фамилия, наверное, недешевая – я еще никогда не встречала других Суворовых-Гинзбургов, кроме меня.

Но мою фамилию никто не купит, даже если недорого. Продать свое имя и фамилию может не каждый человек, а только тот, кто начал делать что-то успешное, а потом у него случился творческий кризис.

И вот всех этих „Жестоких“, „Сумасшедших“, „При-дурочных“ стал писать другой человек или даже другие люди, и все они стали называться „Вадим“. Печально.

Или не печально, а, наоборот, хорошо?

– Вам повезло! – сказала я. – А если бы все эти книжечки написали Вы? Это было бы... ну зачем Вам это, Вы же интеллигентный человек?... Вы бы мучились. А так – Вы не Вадим, и все! И с Вас никакого спроса. А что Вы их раньше писали, так кто в юности не ошибался, – вот Димочку, например, вчера опять выгнали из школы. За то, что один мальчик сжег классный журнал.

– Маша, мы же говорим обо мне, – удивился Вадим. – При чем здесь Димочка?

– Как при чем? Мальчик социально незащищенный, и отец его убьет, а Димочка защищенный. Димочкин папа – банкир в Майами. Вот Димочка и сказал, что сжег журнал он.

– Резонно. – Вадим согласился, но как-то неуверенно. – Маша, я давно хотел Вам сказать, Вы балуете Димочку, во всем его одобряете.

– Да? – возмутилась я. – А Вы бы хотели, чтобы чужого мальчика убили и выгнали из школы? Вы что, не понимаете? Мальчик социально незащищенный, а Димочка защищенный. Димочкин папа – в Майами, и ему оттуда Димочку недостать. Неужели Вам на чужого мальчика наплевать?

Вадим удивился и попросил еще кофе.

– А я бы писала четыре романа в год – это не так уж много, или даже можно восемь, – мечтательно сказалая. – Если за какие-нибудь гонорары...

– Да что Вы в этом понимаете? – вдруг зло сказал Вадим и ушел не попрощавшись.

Минут через десять вернулся.

Я просила прощения за некомпетентность, сказала, четыре романа в год – это слишком много, и один слишком много...

– Да что Вы в этом понимаете? – опять зло сказал Вадим и ушел не попрощавшись, но из прихожей вернулся. – Да, совсем забыл, меня тогда жена бросила.

– Ох, неужели? Красавица? – уточнила я.

– Само собой. Сказала, я неудачник, а она – нет, поэтому жить со мной не может. Другие на моем месте уже бы подняли лапки.

Я бы точно подняла лапки, если бы меня бросила жена-красавица. Когда меня бросил Игорь на первом курсе, я и то подняла лапки, хотя он не особенная красавица, просто симпатичный. Но то я, а то Вадим.

– Вы, наверное, очень сильный человек, – с уважением сказала я.

– Да, я ничего... – улыбнулся Вадим и ушел в хорошем настроении.

Я знала, я чувствовала, что Вадим – сложный, неоднозначный человек: с одной стороны, тонкий, нежный, а с другой стороны, „Придурочный“, „Сумасшедший“... И жизнь у него сложная и неоднозначная – Успех и Падение...

А я еще больше его люблю за все, что ему пришлось пережить. Если у человека ровная неинтересная жизнь, если он никогда не ошибался, не продавал имя, не сжигал классный журнал – в нем не образуются те... ну, неровности, что ли, которые именно и любишь.

Да, и еще... Нехорошо, что я тут же села за компьютер. Нехорошо, что я использую печальную историю Вадима про продажу своего имени для новой книги – „Мумзик безымянный“... но что же делать.

Решила, все нормально – никто не знает, из какого сора растут сюжеты.

Следующий день. То есть нет, не следующий, а через полчаса

Вадим вернулся через полчаса.

– Я на минутку, не буду проходить, – сказал он в прихожей. – Я просто непрофессионально подошел к своему роману. У меня там было материала еще на десять книг, а я все это неэкономно использовал... и получилось, что я все написал, что знал...

Сказал, я была права насчет Нобелевской премии. Что успех – это всегда для кого-то, не для себя.

Думаю, успех – очень сложное дело. Я сказала:

– Если ты сделал что-то очень успешное, потом каждый новый шаг – как экзамен, от тебя ждут чего-то необыкновенного. И все время боишься, что экзамен не сдашь. Из-за этого Вы и не написали ничего... что хотели... кроме „Придурочных“ и „Сумасшедших“, а вовсе не из-за денег.

– Да?... – удивился Вадим. – А откуда Вы знаете?...

Ну конечно, я знаю! Вот если бы „Варенье“ имело огромный успех, я бы так волновалась, что не написала бы „Неопытное привидение“, не говоря уж о „Кот открывает двери“ и др.

– Вот и сейчас... – Вадим задумался, – делать что-нибудь стоящее или? За это время можно пять сериалов слепить. Я уж не говорю про деньги.

– Еще пять линий в каком-нибудь сериале или сделать что-то другое, стоящее? – переспросила я.

Вадим торопился – дела. Сказал, что все это к нему не относится, а рассказывает он мне все это просто потому, что проезжал мимо и очень торопится. Выпил еще кофе, подумал и рассказал продолжение своей истории, печальной и поучительной.

– Я был не то чтобы на дне жизни, но в неудачах. Но я – я никогда не был неудачником!!

Вадим – человек сильный. Не стал лелеять свои неудачи, а, наоборот, пытался догнать удачу.

– А как, как Вы пытались догнать удачу? Вадим задумался.

– Я всегда производил впечатление очень успешного человека.

Это правда, я сразу же, как надела очки, поняла: не-ет, этот человек – не от мышей...

У него было совсем мало денег, и все уходило на имидж.

– Я вообще из тех, кто лучше не позавтракает, а почистит ботинки...

Какие мы разные, а я бы лучше позавтракала...

– Я на последние деньги покупал галстук, – гордо сказал Вадим.