Когда причиняют добро. Рассказы - Ихен Чон (книги бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗
— Кажется, вы очень заняты. Всё ещё.
— Да, жить-то на что-то надо, — Анна была, как обычно, прямолинейна. Кён заметила, что кроме Анны и Тэхви за соседним столом никого не было. Тэхви был несколько пьянее обычного. Они помолчали некоторое время.
— Что у тебя за манера разговаривать? — Тэхви неожиданно перешёл с ней на «ты». Краем глаза Кён заметила, как Анна опустила глаза. Тэхви поднялся со своего места и, неуклюже протиснувшись между столом и пустыми стульями, подсел к Анне. Она не стала отодвигаться, оставшись где была. У Кён перехватило дыхание. Дотронется ли Тэхви под столом до коленки Анны? Обовьёт ли своей ногой её икру? Как далеко эти двое могут зайти? Другими словами, в ту ночь Кён стала свидетелем чужой маленькой красивой неочевидной драмы. Это не входило в её планы, но так случилось. Тэхви с Анной поднялись, взяли свою верхнюю одежду и тихо исчезли. После того как они ушли, бар взорвался звуками, словно лопнул пузырь, в котором находилась Кён.
Кён не знала, начали ли Анна и Тэхви полноценно встречаться или у них какие-то иные отношения. Она могла бы невзначай расспросить других членов танцевального класса, но не стала этого делать. Через некоторое время Тэхви перестал появляться на занятиях. Анна же продолжала ходить регулярно. Собрав длинные волосы в тугой пучок, она страстно танцевала, вся покрытая капельками пота, а в конце занятий громче всех кричала: «Спасибо за урок!» Затем спешно переодевалась и бежала на работу. Теперь даже по субботам она не присоединялась к общим посиделкам. Когда несколько человек собираются вместе, обязательно начинают обсуждать кого-то за глаза. Встреча хороших и приятных во всех отношениях людей не является исключением. Так Кён узнала, что Анна якобы каждую ночь работает в баре, где развлекает мужчин разговорами, скрашивая их время в заведении, с чем никак не мог смириться Тэхви. Кён верила в это лишь наполовину.
Вскоре у самой Кён появился молодой человек. Приятель одного из пятнадцати танцоров, присоединившийся к ним в баре и волею случая занявший место рядом с Кён. Этот молодой человек, ставший впоследствии мужем Кён, влюбился в неё с первого взгляда и страстно пытался завоевать её сердце. В глубине души Кён ещё долго сожалела, что из-за его упрямого неприятия она больше не поднималась на танцевальную сцену. Он никак не мог смириться с тем, что его подруга в самом начале их любовных отношений дважды в неделю оставляла его на весь вечер одного, чтобы уделить время своим личным интересам. Он уверял её, что любой мужчина на его месте думал бы точно так же.
— Сама посуди. Тем более это медленный парный танец!
Кён теряла дар речи от того, как неверно он всё истолковывал.
— Ну ведь в любом случае там партнёры держатся за руки и трогают друг друга по- разному…
— Трогают друг друга?! — Что он себе навыдумывал? Ещё долго, вспоминая о совершенно абсурдном представлении мужа об уроках сальсы, Кён не могла сдержать улыбку.
— Извини, если я рассердил тебя. Прости, пожалуйста. Но прошу: попробуй разок посмотреть на ситуацию моими глазами. Как я должен себя чувствовать?
Его просьба и то, как он её сформулировал, тронуло Кён. Не так много надо человеку, чтобы начать сомневаться. Кён, прислушавшись к его словам, попробовала представить, как выглядит ситуация с его стороны. Нетрудно было понять, что это всё ему не нравится. Но она посмотрела с другого ракурса на то, что дважды в неделю уходит вечером на танцы, оставляя своего мужчину в одиночестве. Она представила, как в один из таких вечеров от скуки или безделья, а может, просто потому что крутил телефон в руках и наткнулся вдруг на старое сообщение, но он звонит ей — своей бывшей, — как будто просто проверить, не поменялся ли у неё номер телефона. Или, как это было у него с Кён, идёт в бар, подсаживается к незнакомой компании и с первого взгляда влюбляется уже совсем в другую девушку. Можно ли назвать любовью отношения, в которых один из партнёров не хочет прикладывать усилия для успокоения второго, чтобы тому не о чем было волноваться? К тому времени Кён уже встречалась с несколькими парнями и потому верила, что кое- что знает о мужчинах. Они способны страстно увлечься какой-нибудь ерундой, а потом злиться на себя от разочарования. Тэхви и Анна решили это по-своему, Кён решила по-своему. Больше она не посещала уроки латиноамериканских танцев.
* * *
Местом, где через восемь лет Кён встретила Анну, оказалось фойе английского детского сада. Чтобы поступить в этот садик, Кён готовила сына целый год. Три раза в неделю к ним приходила кореянка, выросшая в Америке, чтобы подготовить ребёнка к экзамену по чтению и письму. За несколько дней до вступительного испытания у сына начался насморк. Изначально прозрачные сопли стали приобретать желтовато-зелёный оттенок, и температура никак не спадала. Но Кён решила не давать сыну лекарство от простуды. Всем известно, что антигистаминный препарат, входящий в состав подобных лекарств, препятствует активизации мыслительного процесса и вызывает сонливость. К педиатру они успеют сбегать и после успешно пройденного экзамена. Кён была уверена, что за прошедшие восемь лет, к своим тридцати девяти годам, она научилась быстрее расставлять приоритеты, вычленять главное и претворять цель в жизнь. Она знала: поступи она сейчас с сыном иначе, это потянет за собой множество трудностей, решение которых ляжет на её плечи. Кён была на седьмом небе от счастья, когда получила уведомление, что сына зачислили в садик, о котором она мечтала. Кён немедленно позвонила мужу, но поговорить с ним не удалось. Ассистентка передала, что директор проводит процедуру и не может подойти к телефону. Последнее время клиника мужа главным образом занималась лазерной эпиляцией. Кён не знала, каким образом происходила данная процедура. Возможно, сначала волоски на желаемой части тела как-то заранее подготавливали, потом наносили обезболивающий крем, после чего обрабатывали кожу лазером. Иногда она даже представляла, как её муж склоняется над влажной подмышкой незнакомой женщины и по одному щипчиками выдёргивает чёрные волоски из её кожи. Потом Кён быстро спохватывалась и запрещала себе думать об этом.
В Корее официально как такового нет понятия «английский детский сад». Учреждение, в которое приняли сына Кён, считалось дошкольным отделением курсов английского языка. Там говорили исключительно на английском. Это было известно заранее, но директор школы, выпускник Лиги плюща, не преминул ещё раз подчеркнуть сей факт на родительском собрании перед началом учебного года. Само собой разумеется, что весь педагогический состав говорит на английском, но директор также сказал, что диетолог в столовой, сотрудницы за стойкой информации и даже его личный секретарь по правилам могут говорить только на английском языке. Дети могут получить не больше трёх замечаний. Если ребёнка первый раз ловят на том, что он в классе, коридоре, туалете, спортивном зале или любом другом месте на территории детского садика говорит на корейском, то ему выдают письменное замечание. Если ситуация повторяется, от ребёнка требуют письменное объяснение. На третий раз — исключают из учреждения. Никаких послаблений или исключений. Вместо глагола «исключать» директор употребил в своей речи английское «аут». А потом добавил, что в прошлом и позапрошлом году по этой причине двоим учащимся устроили аут. Директор поделился, что ему больно от этого. Он выступал на английском и говорил быстро, а стоящая рядом с ним заместитель директора вкратце переводила его речь на корейский.
— Разумеется, дети не делают ничего предосудительного. Просто такое поведение не подходит политике нашего учебного заведения. Только и всего.
Кён не понимала смысла сказанного не то что на английском, но даже в переводе на корейский язык. Ей было очень жарко и душно. В помещении работало отопление и температура в зале, казалось, была не ниже тридцати градусов, а на Кён в кои-то веки была норковая шубка. Эту шубу из серебристого меха, доходившую Кён до колен, купила ей мать, после того как Кён не получила никакого свадебного подарка от мужа. Сегодня Кён впервые встречалась с другими родителями детей, поступивших в английский садик. И Кён выбрала эту шубу, поскольку она была самой дорогостоящей в её гардеробе, хотя погода не располагала к такому откровенному выпячиванию своего статуса. Кён осознала свою ошибку, едва открыв дверь зала собраний. Кроме неё не было ни одной женщины в мехах. Кён вынуждена была признать, что безразмерные шубы, в которых утопало всё тело, теперь уже казались старомодными. Она протиснулась, пригнувшись, на свободное место и с трудом разместилась в кресле посередине первого ряда. Сразу же началось собрание. Кён не успела снять верхнюю одежду, и ей ничего другого не оставалось, как целый час томиться в этой шубе.
