Когда причиняют добро. Рассказы - Ихен Чон (книги бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗
В один из дней, когда Кён в очередной раз привезла Джейми в садик, за стойкой в холле никого не оказалось, и она сама, держа сына за руку, пошла к лифту. Занятия уже начались. В тишине коридора ассистентки — одна, вторая, третья, четвёртая, пятая — стояли, ровно выпрямившись и выстроившись друг за другом. Все похожего телосложения и в одинаковой одежде — сложно было сразу угадать, кто из них Анна. Та первая узнала Джейми и широко ему улыбнулась. Её одежда была безукоризненно выглажена. Джейми высвободил руку из материнской ладони и с радостью взял Анну за руку. Она спокойно кивнула Кён в знак приветствия. Кён кивнула в ответ. Анна открыла дверь класса. Джейми покорно зашёл за ней следом.
Узнать личные контактные данные ассистентов было непросто. Если напрямую спросить в садике, это наверняка сочтут странным. Поразмыслив, Кён полезла в свою старую электронную почту. Там она нашла письмо с текстовым документом, содержащим данные всех участников тридцать седьмого потока обучающихся латинским танцам. Имена всех участников были собраны в одном списке — кого-то Кён помнила лучше, кого-то — хуже. Чо Анна. Здесь же был её номер телефона. Кён попробовала позвонить по указанному номеру просто из любопытства. В трубке послышались гудки, которые практически сразу сменил голос Анны. Кён не успела заранее обдумать свою речь, поэтому сказала первое, что пришло на ум:
— Это мама Джейми.
— О, онни[2]! Здравствуй!
«Интересно, а раньше она тоже меня так называла?» — подумала Кён, но не смогла вспомнить. Что она помнила точно: они с Анной ни разу не проводили время наедине без других их общих знакомых. Хотя обращение «онни» и вызвало некоторое замешательство у Кён, оно не было фамильярным. И оно было в разы лучше, чем если бы Анна выбрала официальный тон. Предложение Кён встретиться где-нибудь за пределами детского сада обескуражило Анну. Она объяснила, что и сама была бы не прочь повидаться, но правила запрещают частные встречи преподавателей садика с родителями учащихся.
— У ответственных воспитателей и их заместителей это прямо прописано в договоре. Потому что всегда находятся родители, которые хотят частные уроки для своих детей вне садика. Не знаю, относится ли этот запрет ко мне. Я никакой контракт не подписывала.
Кён испугалась: «Наверняка, объяснив всё это, Анна засомневается и откажется. Должно быть, я сейчас ставлю её в неловкое положение». И Кён затараторила:
— Да я просто хотела встретиться на чашечку кофе в кафе, узнать, как у тебя дела, и ещё, если честно, из-за Джейми. — Кён попыталась взять себя в руки. — Ты же знаешь о его ситуации. Я очень волнуюсь. Если так пойдёт и дальше, я просто сойду с ума.
Кён продолжала в отчаянии:
— Я хочу поговорить о Джейми. Мне больше не с кем это обсудить.
Кён испугалась, что чересчур разоткровенничалась. Анна молчала слишком долго. Кён вжалась ухом в телефон. Ей даже показалось, что она слышит дыхание с той стороны. Потом Анна сказала, когда у неё есть свободное время, чтобы встретиться. Голос её был таким же весёлым, как и до этого.
Анна ждала Кён в чайном доме, расположенном далеко от детского сада. Она сидела с безукоризненно прямой спиной.
— Ты нисколько не изменилась, — поприветствовала её Кён. И на первый взгляд это действительно было так, хотя, присмотревшись, Кён заметила, что Анна ещё больше похудела, глаза её потускнели, а улыбку уже нельзя было назвать сияющей. Кён поняла, что Анне не хватало прежней жизнерадостности. По грубым прикидкам Анне сейчас должно быть слегка за тридцать. Кён решила не копаться в том, какие обстоятельства в жизни Анны так быстро погасили её взор. Сначала они поболтали о делах восьмилетней давности. Анна уже ни с кем из танцевальной группы не поддерживала связь. Как, собственно, и Кён. Когда Кён призналась, что до сих пор жалеет, что не смогла вместе со всеми подняться на сцену на показательном выступлении и, что ещё хуже, ей даже не удалось прийти посмотреть на выступление, хотя она очень хотела, Анна нахмурилась. Она сидела, сцепив руки вокруг чашки чая.
— Ты так неожиданно перестала ходить на занятия. Что-нибудь случилось?
— Нет, просто моему жениху не нравилось, что я занимаюсь допоздна. — Кён считала, что это вполне её оправдывает.
— Понятно, — сказала Анна и тут же сменила тему разговора. — А дома Джейми как себя ведёт?
— Дома? Дома он разговаривает.
— Ну слава богу.
— Он умеет говорить! Он начал говорить, когда ему и двух не было. Когда тестировали его наклонности и способности, он вошёл в ноль целых одну десятую процента лучших, — почти кричала Кён.
— Хорошо. Хорошо. Я ничего такого не имела в виду, — Анна попыталась успокоить Кён. — Я прекрасно понимаю, что для Джейми сейчас наступило очень сложное время. Вчера он единственный не вышел из класса после занятий по рисованию, и я заглянула посмотреть, всё ли в порядке. Джейми осторожно — одну за другой — обводил в кружочки всех рыб, нарисованных на доске. Как я поняла, он рисовал им аквариумы.
Наполненный искренними переживаниями голос Анны разлетался по кафе. У Кён слёзы навернулись на глаза. Анна пододвинула к ней коробку салфеток, стоявшую на столе. Они сидели на расстоянии вытянутой руки друг от друга и молча отхлёбывали чай из кружек. Вскоре Кён вдруг почувствовала, что расстояние между ними как будто сократилось. В тот день Анна говорила значительно больше Кён. Она призналась, что до последнего не знала, возьмут ли её работать в садик.
— В детском саду обязательно, чтобы у тебя была лицензия. Ну, что ты имеешь право преподавать детям определённого возраста. Типа того.
— И как же ты устроилась?
— Ну, тебе я могу рассказать всё по правде. Я увидела объявление о приёме на работу и просто пошла туда. Несколько лет назад я работала в детском кафе. И надеялась, что этот трудовой опыт мне зачтут. А после этого я прожила некоторое время в Австралии по программе «Работай и путешествуй», где и выучила английский, — говорила Анна мягким приятным голосом. — Я подала документы, потому что мне тогда очень нужна была работа, но никак не думала, что меня действительно возьмут. Уже потом я узнала, что здесь большая текучка и им надо было быстро набрать сотрудников на пустующие места.
— Да? А я и не знала.
— Только не вздумай никому рассказывать!
Анна широко улыбнулась сияющей улыбкой. Улыбкой человека, который верит людям. И она снова стала напоминать себя прежнюю.
По дороге домой Кён вбила в поисковике на своём смартфоне название детского сада и добавила «вакансия ассистента воспитателя». Ей открылась страница сайта трудоустройства: «Работа 5/2. 3/п 7000 вон в час. Социальные страховые выплаты не предусмотрены».
Пришло сообщение от Анны:
«Спасибо за встречу! Спасибо за угощение и что выслушала меня. Надо ещё как-нибудь встретиться. Люди нужны друг другу. Чтобы жаловаться, чтобы желать, чтобы открываться».
После этого Кён и Анна встречались ещё несколько раз. Каждый раз, когда они договаривались о встрече, у Кён становилось спокойнее на душе. В определённом смысле их отношения были равнозначно важными для обеих. Кён рассказывала о Джейми, а Анна — о себе. Еду и питьё всегда оплачивала Кён. Это было совершенно естественно, поскольку она, во-первых, была старше, а во-вторых, её обязывало положение родителя ученика перед учителем. Довольно быстро перед встречей с Анной Кён перестала крутиться перед зеркалом, примеряя одежду и подбирая подходящую к ней сумку, она также перестала волноваться, не разочарует ли Анну то место, куда Кён наметила пойти, не сочтёт ли она интерьер старомодным, а еду невкусной. В отношении еды и интерьера у Анны не было никаких предпочтений. Она спокойно относилась и к официантам, которые делали вид, что не слышат и не видят посетителей, сколько бы те ни пытались привлечь их внимание; и к тому, что вместо соуса к пасте приносили наваленное в кучу нечто. Если потребовалось бы составить цитатник этой девушки, то на первом месте там определённо стояла бы фраза: «Всё нормально». Даже, рассказывая о болезни бабушки, она сказала, что это нормально. Анну вырастила бабушка. И у неё случился приступ сразу, как закончилось показательное выступление Анны в группе латинских танцев восемь лет назад.
