Когда причиняют добро. Рассказы - Ихен Чон (книги бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗
На собрании царила строгая атмосфера. Сначала кратко рассказали обо всех представленных в учреждении учебных дисциплинах, затем перечислили все необходимые материалы и книги для учёбы. Потом микрофон взял заведующий образовательной частью и пообещал, что к моменту окончания учебной программы и выпуску из детского сада нынешние малыши смогут свободно читать тексты, предназначенные для младших школьников четвёртого-пятого года обучения в американских школах. Родители встретили это сообщение молча, но по выражению лиц казалось, будто заведующий ставит слишком уж простые задачи. Затем пришло время представить воспитателей. Их по очереди называли по именам. Сначала на сцену вышли носители языка, ответственные за группы. Все они были потомками англосаксов. В этом садике предметом особой гордости было то, что все носители языка являются уроженцами Северной Америки и имеют диплом бакалавра по той или иной специальности, связанной с обучением английскому языку. Каждый из ответственных воспитателей кратко рассказал о себе. После этого одного за другим стали представлять остальных воспитателей, которые были билингвами. Это были молодые — не старше тридцати лет — американки корейского происхождения. Все представлялись на английском. Затем настала очередь ассистентов. Они поднялись на сцену все сразу, одетые, как в униформу, в белые футболки и салатовые передники. Сколько их? Человек десять, похоже. И тоже все молодые девушки. Этот детский сад не отличался от других английских садов тем, что здесь преподавали носители языка и билингвы. Кроме того, в зависимости от садика там также могли быть помощники. Обычно они отвечают за то, чтобы довести детей от автобуса до садика и обратно, отвести в туалет, помыть руки, покормить.
— Мы отличаемся от других садиков, — сказал директор, когда Кён ещё только пришла подавать документы на зачисление. — Если в классе находится человек, присутствие которого никак не связано с образовательным процессом, это, как вы понимаете, может снизить способность к концентрации у детей.
Кён неуверенно кивнула.
— Поэтому все наши ассистенты ждут в коридоре за дверью класса.
Когда она поинтересовалась, стоят ли они там весь день, директор сразу ответил: «Конечно!» Он также добавил, что ассистенты не имеют права первыми заговаривать с детьми, поэтому можно не волноваться. Однако осталось неясно: не волноваться о чём? Выйдя в тот день из кабинета директора после консультации, Кён в отдалении увидела ассистенток. В длинном тихом коридоре они стояли одна за другой, словно предмет интерьера: выпрямившись от макушки до пят, сложив руки перед собой, не прислоняясь к стене и не переминаясь с ноги на ногу — как будто сила земного притяжения была им неведома, — вот о чём речь.
Ассистентки, выстроившись в одну линию, медленно вереницей спускались со сцены. Профиль третьей с начала девушки показался Кён знакомым. Кён прищурилась. Она коротко остригла волосы и теперь красилась чуть ярче, но это точно была она. Анна.
* * *
Как в любом другом английском детском саду, здесь также всем детям давали английские имена. Кён решила, что её сына будут звать Джейми. В группе было двенадцать детей, ответственным воспитателем был назначен канадец, дополнительным воспитателем — американка корейского происхождения, а ассистенткой — кореянка Анна. В первый день занятий на официальной церемонии в классе Анна и Кён по всем правилам этикета поприветствовали друг друга. Кажется, Анна тоже удивилась, увидев здесь Кён. Но поскольку вокруг были другие родители, а говорить на корейском по правилам было запрещено, они не смогли перекинуться и парой слов. На доске в начале класса сразу же повесили имена и фотографии ответственного воспитателя и его заместителя, а также фотографии учащихся. Ни имени, ни фотографии Анны там не было. Под фотографией ребёнка Кён значилось «Джейми». Сын на фотографии выглядел зажатым. Вообще, он всегда не очень хорошо адаптировался к новому окружению, но Кён втайне считала это признаком особой чувствительности, свойственной творческим натурам. Вопреки её ожиданиям и тайным надеждам, что со временем сын начнёт быстрее осваиваться в новом месте, в детском саду ему оказалось нелегко. И первым сигналом стал появившийся мутизм. В его дневнике курсивом на английском языке появилась надпись: «Не имеет проблем со слухом или интеллектуальным развитием, но не говорит». В телефонном разговоре заместитель ответственного воспитателя заверила Кён, что пока нет причин для сильного беспокойства и надо ещё немного понаблюдать за ребёнком. «Это что-то необычное». Слова пронзили её насквозь. Выражение «это что-то необычное» часто используют как эвфемизм, служащий сигналом, что это может перерасти во что- то опасное. Дома сын вёл себя как обычно. Он много времени проводил один, собирая лего или магнитный конструктор, и периодически хохотал, рассматривая комиксы. Но стоило только завести разговор о детском садике — из него было не вытянуть ни слова.
Кён встретилась за бранчем с другими матерями детей из их группы. Ей не очень хотелось участвовать в этом собрании, но она должна была пойти на всякий случай, чтобы в её отсутствие никто ничего не сказал про Джейми. Разговор прыгал с темы на тему: посетовали на низкое — вопреки всем ожиданиям — качество преподавания, на то, что у приходящего тренера по физкультуре знания английского языка минимальные, зато в обеденном меню слишком уж много всевозможных сосисок и ветчины. Кроме того, обсудили предложение организовать хоккейную или футбольную команду для мальчиков и занятия художественной гимнастикой для девочек. Кто-то поделился мнением учеников прошлого года, что их воспитатель из Канады очень уж требовательный, но, к счастью, талантливый учитель. Его заместитель же не так давно перешла сюда работать из другого детского сада, поэтому неизвестно, насколько она компетентна. Анну охарактеризовали довольно положительно. Кто-то пожаловался, что она отправила ребёнка гулять, застегнув верхнюю одежду всего на одну пуговицу. Но по сравнению с ассистентками в других группах Анна была приятнее в общении и проворнее в делах. За обедом она терпеливо ждала и помогала детям съесть всё до последней ложки; если кто-то сходил в туалет, то обязательно начисто вытирала ребёнка салфетками. «О, похоже, Анна по-прежнему искренне отдаётся своей работе», — решила Кён.
По прошествии месяца с начала занятий состояние Джейми нисколько не улучшилось. В садике он до сих пор не произнёс ни единого слова ни на каком языке. По вечерам он допоздна не мог заснуть, а утром его было не поднять с постели. При этом он не капризничал и не отказывался идти в садик. На автобус, который останавливался перед их домом ровно в половине девятого, Джейми частенько не успевал. И по утрам Кён приходилось сажать не умывшегося и даже не чистившего зубы ребёнка на заднее сиденье машины и мчаться с ним в детский сад. В машине он тоже не говорил ни слова. Бросая взгляды в салонное зеркало, Кён замечала, что сын в полудрёме смотрел в окно невидящим взглядом. Её беспокойство возрастало день ото дня. До сих пор она не делилась ни с кем тревожными симптомами в поведении ребёнка. Муж свалит всю вину на неё. Родственники и близкие подруги дадут несколько бестолковых советов, но вряд ли смогут действительно чем-то помочь. Она знала, что всегда может обратиться к детскому психологу в клинике или консультационном центре, но считала, что ещё не время. Она как могла откладывала подобный визит на потом.
В садике только повторяли, что надо ещё понаблюдать. Сообщения от воспитателя, которые он присылал на английском каждый день, в какой-то момент прекратились. Кён могла его понять — писать было не о чем. Его заместитель звонила раз в три дня и сообщала о состоянии Джейми. Ей тоже особо нечего было сказать, поэтому все сообщения были похожи друг на друга. Как-то раз, прежде чем повесить трубку, она сообщила Кён, что в тот день в их группе трое детей получили предупреждение, поскольку разговаривали на корейском во время занятий. Она не назвала имена детей, но казалось, стоит Кён спросить, и имена будут озвучены. Потом заместитель добавила, что для одного из этих детей это было уже второе предупреждение. Кён как будто уловила в её интонациях намёк на то, что надо радоваться, что среди этих детей нет её сына. Повесив трубку, Кён пообещала себе, что если такое повторится ещё раз, то она обязательно напишет жалобу директору садика, где укажет, что воспитатели раскрывают частную информацию других детей и иронизируют над её собственным ребёнком.
