Дорога стального цвета - Столповский Петр Митрофанович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
— Вижу, вижу. Кем просится?
Худяшов еще перелистнул журнал, явно от нечего делать.
— Каменщиком, кем же. Он у нас уже работал полдня. Выработку дал — все бы так.
— Нарушаешь, товарищ Гарнов, нарушаешь.
— Что нарушаю?
— А то, — снова зашуршали страницы. — На работу еще не оформили, а уж он работал. Нарушение это, товарищ Гарнов. Зачем, спрашивается, я тут сижу?
— Так мне же надо было узнать, чего он стоит!
— Мало ли что тебе надо. Порядок есть. Его, предположим, не приняли, а он уже работал. Кто ему платить будет? Тут, как говорится, судебными инстанциями пахнет.
— Ну уж, сразу судебными. Крючкотвор он, что ли?
— Он не крючкотвор, а я, выходит, крючкотвор? Я тут сижу, понимаешь, выдумываю всякое, да?
Бригадир, по всему видно, терял терпение, но смолчал, чтобы не испортить дело.
— Давай документы, — не глядя, протянул руку Худяшов.
Пауза была короткой, но томительной. Начальник отдела кадров с удивлением взглянул, почему в его протянутую руку не вкладывают документы.
— Тут, Сергей Семеныч, особый случай, — начал бригадир.
— Какой такой особый? Документы есть?
— Документы по почте придут.
— Ну вот! — с каким-то даже удовольствием сказал Худяшов, опуская руку. — Что ж ты мне, товарищ Гарнов, голову морочишь?
— Да кто морочит? Парню надо на работу устраиваться и документы запрашивать. Они у него в училище. Не документы же за него работать будут.
— Вот придут документы, тогда, как говорится, милости просим. А сейчас и разговора нет.
И начальник отдела кадров стал машинально листать журнал. Бригадир тяжело задышал, но заговорил спокойно, даже ласково:
— Сергей Семеныч, посуди сам. Документы будут идти дней десять. А жить-то ему надо? Не может он ждать.
— Я тоже не могу нарушать.
— Да какое ж тут нарушение, если человек работать хочет!
— Не положено, товарищ Гарнов. Понимаешь ты это — не положено!
— Ну, не знал, что ты такой...
— Какой — такой? Ну-ну, какой? — оживился Худяшов.
— Крючкотвор!
— Так. Хорошо. — Журнал с треском захлопнулся. — Ответишь. А сейчас прошу очистить кабинет. Как говорится, финита вашей комедии.
— Пойдем. Бесполезно с ним говорить.
— Вот именно — бесполезно.
— Уперся как баран.
— За барана тоже ответишь.
Зуб потянул бригадира за рукав, и они вышли в коридор.
— Николай Петрович, не надо, — сказал расстроенный Зуб. — Не стоит из-за меня.
— Понасажали тут крыс конторских! — не обращая на него внимания, сказал бригадир. Сказал нарочито громко, чтобы слышал Худяшов.
— Передовик нашелся! — неслось в ответ из-за двери. — Рабочий класс называется! Флаг ему еще повесили!
— Ты мой флаг не трожь! — окрысился на дверь бригадир. — Я его не задом высидел! А вот ты, кроме геморроя, ничего не высидишь!
— Коля! — выскочила из бухгалтерии бригадирова жена. — Прекрати сейчас же! Ты что позволяешь?
— Все, все, Любаша, я уже кончил, — сменил тон бригадир, стараясь успокоить расходившиеся нервы.
— Ну зачем ты меня позоришь? — чуть не плакала Любаша.— Не язык у тебя, а прям колотушка какая-то.
Из кабинетов выглядывали любопытные головы и тут же исчезали. Им, видимо, все было понятно.
— Любаша, ну все. С резьбы, понимаешь, слетел.
— С резьбы слетел... Если б она у тебя была — резьба. Идите домой сейчас же!
— Нет, мы к начальнику.
— На объекте начальник.
— Подождем. С ним можно говорить, он поймет. А эти... — Бригадир повернулся в сторону кабинета Худяшова и заорал: — А эти бараны разве могут человека понять?
— Колька! — топнула вконец расстроенная Любаша.
— ...У них же в душе сплошные параграфы!
— Колька, заткнись сейчас же!
Показалась прилизанная голова Худяшова и ласково спросила:
— Это тоже в мой адрес?
— А то в чей же!
— Хорошо. Все слышали.
— Сергей Семеныч, не обращайте на него внимания, — просительно начала Любаша, но дверь с треском захлопнулась. — Ну вот, опять тебя на собрании будут разбирать.
Зубу давно хотелось провалиться сквозь землю. Какую он, дурак, кашу заварил со своим устройством на работу!
— Не надо из-за меня, — снова сказал он, глядя в пол, — Я не хочу устраиваться.
— Ты что? Чего ты испугался? Ты этого крючкотвора испугался?
— Я поеду.
— Да погоди ты! Он же ничего не значит. Шишка на ровном месте. Начальник в два счета все сделает.
— Нет, я пойду.
Зуб повернулся и быстро пошел по коридору.
— Юрий Иваныч! Юрка! Стой, тебе говорят! Бригадир догнал Зуба уже во дворе дома.
— Меня пожалел, да? Балда ты! Извини, конечно. Если такие, как этот, станут нами распоряжаться, знаешь, что будет на свете? Не знаешь? Бардак будет, вот что!
— Я уже вижу, что ничего не получится. Вам и так попадет.
— Ну и пусть! Умные люди есть, разберутся. А мы все равно не уступим.
— Нет, я не могу, — твердо сказал Зуб. —Так я не могу.
Бригадир внимательно на него посмотрел и тихо сказал:
— Это плохо, Юрий Иваныч, что ты так не можешь. — Он помолчал и вздохнул: — Ладно, Юрка. Наломал я тут дров, все дело испортил. Не обижайся. Может, поживешь у меня, пока документы пришлют?
— Я к дядьке поеду. Оттуда запрос сделаю.
— Федотыч ругаться будет, — усмехнулся бригадир.— Скажет, опять тебя занесло— Ну ладно, коли так. Давай лапу. Надумаешь — приезжай, возьмем в любое время. Надумаешь?
— Может быть. До свидания.
Зуб уже свернул за угол, как вдруг услышал крик:
— Стой!
К нему бежал бригадир.
— Ну надо ж — отшибло совсем! Возьми заработанное.
Он с размаху влепил в Зубову ладонь десятирублевую бумажку.
— Вы что!
— Что, что!.. Бери и не выгибайся. Заработал... Погоди, тебе ж десятки и на билет не хватит. Стой тут, а я сейчас. К Любаше смотаюсь. Подождешь?
— Ладно, подожду.
— Смотри у меня!.
Бригадир погрозил пальцем — мол, не обмани — и быстро пошел в контору. Как только он скрылся в дверях, Зуб кинулся в другую сторону и вскоре затерялся в потоке людей, спешащих по тротуару со своими неотложными делами.
Он шел в сторону вокзала и старался представить, как бригадир выскочит из конторы, как будет искать его, может, даже обежит вокруг дома. Хоть и было ему грустно, но он шел, виновато улыбаясь, и не сразу заметил, что все еще держит в кулаке десятирублевую бумажку. А вспомнив про деньги, вспомнил и про телогрейку. Остановился в растерянности. Выходит, он ее украл. Потоптавшись на месте, решил, что бригадир все равно оставил бы ему эту телогрейку. На дворе уже холодно, а ехать далеко. Он же понимает.
Успокаивая себя таким образом, он зашагал дальше и стал думать о другом: покупать билет или все деньги оставить на пропитание? По сравнению с тринадцатью копейками, которые все еще болатались в кармане штанов, десятка была целым состоянием. С ней можно смело ехать куда угодно, хоть на край света. Зубу на край света пока не надо, а к дядьке он теперь точно доедет. Он уже научен и не станет больше шиковать на рыбниках и прочих удовольствиях, а будет тратить десятку как положено. Кто знает, хорошо это или плохо, что его не взяли на работу? С одной стороны — жалко расставаться с бригадой. Больно уж люди хорошие — и бригадир, и Федотыч, и даже доминошник Василь. А с другой стороны — он же к дядьке решил. Раз решено, так и нечего вилять.
До самого вокзала его мучил вопрос: покупать билет или нет. Все же выбрал первое. Чтоб по чести-совести. Купить на пятерку. Хоть одну ночь не надо будет от проводниц да ревизоров прятаться.
Пяти рублей хватило до какого-то Татарска. Дальше надо будет переселяться на крышу. От Татарска до Новосибирска, как сказали Зубу, совсем недалеко. А там, в Новосибирске, ему надо будет сворачивать в сторону — на Абакан. Так описывал дорогу дядька. Это подтвердили Зубу и в справочном.
Сдачу дали рублями. Если ему ехать еще дня три, то на каждый день выходит по рублю семидесяти одной копейке. Куда уж лучше. Конечно, дорога хитра на выдумки, всякое может приключиться, поэтому транжирить как попало эти рубли нельзя. Во всяком случае, надо будет обходиться без рыбных пирогов. Пусть их лопает тот, у кого денег куры не клюют.
