Путешествие стипендиатов (илюстр) - Верн Жюль Габриэль (е книги TXT) 📗

— Конечно, друг мой.

— Так вот… старайтесь не смотреть в открытое море. Так меньше укачивает…

— Однако, — возразил мистер Паттерсон, опираясь о кнехт [109], — в инструкциях для пассажиров я читал, что рекомендуется фиксировать взгляд на море…

Действительно подобный совет содержался в рекомендации Вергала, равно как и первый, хотя они и противоречили друг другу. Однако мистер Паттерсон решил следовать абсолютно всем советам, каковы бы они ни были. Например, миссис Паттерсон снабдила его красным фланелевым поясом, который трижды опоясывал его талию и перетягивал как муравья.

Однако, несмотря на все принятые меры, мистер Паттерсон чувствовал себя все хуже и хуже. Ему казалось, что сердце у него в груди раскачивается как маятник, и, когда Вага прозвонил к завтраку и молодежь устремилась в кают-компанию, бедный ментор остался сидеть у основания грот-мачты.

Тогда Корти, напустив на себя серьезный вид, обратился к нему:

— Видите ли, сударь, если вы чувствуете себя, что называется, не в своей тарелке, то это оттого, что сидя вы не можете следовать за движениями судна…

— Но, друг мой, это было бы весьма непросто…

— Напротив, сударь, взгляните-ка на меня…

И Корти показал все наглядно, отклонившись назад, когда нос барка врезался в волну, и подавшись вперед, когда корма «Стремительного» опустилась вниз, коснувшись пенной струи.

Мистер Паттерсон попытался подняться, но не смог удержать равновесия и простонал:

— Нет, просто невозможно… Помогите-ка мне сесть… Море слишком неспокойно…

— Это сегодня-то море неспокойно?… Да ведь это масло, сударь… чистое масло! — утверждал Корти.

Разумеется, ученики не оставляли мистера Паттерсона во время его страданий. Ежеминутно они являлись справиться о его самочувствии… Старались развлечь беднягу разговорами… Давали ему различные советы, напоминали, что рекомендация Вергала включает еще массу наставлений, касающихся предупреждения приступов морской болезни, и, будучи от природы человеком чрезвычайно покорным, мистер Паттерсон ни от чего не отказывался.

Хьюберт Перкинс сбегал в кают-компанию за флягой рома. Он наполнил стаканчик живительным напитком, столь благотворно действующим на сердце, и мистер Паттерсон покорно выпил его маленькими глотками.

Через час Аксель Викборн принес флакон мелиссовой воды, и мистер Паттерсон столь же покорно проглотил целую столовую ложку.

Тем не менее спазмы продолжались, достигая уже области желудка, и даже кусок сахара, пропитанный вишневой настойкой, не смог их успокоить.

Приближался момент, когда мистер Паттерсон, сделавшись из желтого белым, будет вынужден скрыться в своей каюте в ожидании еще более ужасных последствий. Луи Клодьон поинтересовался, все ли меры предосторожности, рекомендованные достопочтенным Вергалом, он уже испробовал.

— Да… да!… — чуть слышно прошептал ментор, стараясь как можно меньше открывать рот. — На мне даже надет маленький мешочек, сшитый собственноручно миссис Паттерсон, с горстью морской соли…

В самом деле, если уж чудодейственный мешочек не помог, если ни фланелевый пояс, ни морская соль не дали нужного эффекта, то оставалось только развести руками!

Три следующих дня, когда дул довольно свежий бриз, мистер Паттерсон чувствовал себя отвратительно. Несмотря на настойчивые приглашения, он ни за что на свете не хотел покидать каюту, возвращаясь ad vomitum [110], как сказано в Писании и как, несомненно, заметил бы он сам, будь у него силы выговорить столь подходящую к случаю латинскую цитату.

Вдруг эконом вспомнил, что миссис Паттерсон снабдила его мешком с вишневыми косточками, а в рекомендации Вергала утверждалось, что достаточно подержать во рту одну из этих чудодейственных косточек, чтобы застраховаться от морской болезни или мгновенно прекратить оную. А поскольку в мешочке косточек около сотни, то если он и проглотит одну, то, не велика беда, можно взять и другую.

Мистер Паттерсон попросил Луи Клодьона открыть мешочек с косточками и достать одну, каковую он затем осторожно сжал губами. Увы! Почти тотчас же он икнул, да так, что косточка вылетела изо рта, как пуля из духового ружья.

Ну что ты будешь делать?… Нет ли еще какой-нибудь завалящей рекомендации?… Все ли средства, профилактические и лечебные, уже испробованы?… Разве в них не советовали немного поесть во время приступа?… Равно, впрочем, как и вообще ничего не брать в рот.

Юноши сбились с ног и просто ума приложить не могли, как лечить несчастного мистера Паттерсона, впавшего в полную прострацию. И тем не менее они старались быть все время рядом, чтобы не оставлять беднягу одного. Они прекрасно знали, что больного следует развлекать, дабы не дать ему впасть в меланхолию. Увы, даже чтение столь любимых мистером Паттерсоном древних авторов не дало никакого результата.

Поскольку больному был нужен свежий воздух, которого, естественно, недоставало в каюте, Вага разложил для него матрац в передней части полуюта.

Здесь и улегся мистер Гораций Паттерсон, убежденный на этот раз в том, что энергия и воля, равно как и всякие там терапевтические рекомендации, просто ничто для морской болезни.

— Ну как там наш бедный эконом?… — спросил как-то Роджер Хинсдейл.

— Похоже, он правильно сделал, написав завещание! — ответил Джон Говард.

Явное преувеличение, несомненно, поскольку от морской болезни не умирают.

Как-то после полудня, когда приступы тошноты стали буквально выворачивать господина Паттерсона наизнанку, рядом с ним возник вежливый стюард и сказал:

— Сударь, я знаю еще одно средство, говорят, оно иногда помогает.

— Ну что там еще, говорите же, говорите скорее, если еще есть время, — прошептал несчастный эконом.

— Во время всего плавания, днем и ночью, нужно держать в руках лимон…

— Дайте мне лимон, — пролепетал мистер Паттерсон, выдавливая слова между спазмами.

Вага, как ни странно, ничего не выдумывал и не шутил. Лимон действительно фигурировал в числе средств, придуманных специалистами против морской болезни.

К сожалению, и это средство оказалось столь же неэффективным, как и все остальные. Напрасно мистер Паттерсон, еще более желтый, чем сам фрукт из семейства цитрусовых, конвульсивно сжимал его в руке так, что вот-вот мог брызнуть сок! Он не испытывал при этом ни малейшего облегчения, а сердце его продолжало качаться как маятник в многострадальной груди.

После этой попытки побороть морскую болезнь мистер Паттерсон испробовал еще и очки с закрашенными киноварью стеклами, но это тоже ничего не дало и, казалось, были исчерпаны все средства, известные пассажирам и команде. Стало очевидно, что, пока у мистера Паттерсона хватит сил быть больным, он и будет страдать, так что оставалось уповать лишь на матушку-природу.

Однако после стюарда к страдальцу явился Корти, дабы предложить еще одно чрезвычайное средство.

— Вы храбрый человек, мистер Паттерсон?… — начал он издалека.

Покачав головой, мистер Паттерсон прошептал, что он этого не знает.

— А о чем идет речь?… — поинтересовался Луи Клодьон, остерегавшийся «морской» медицины.

— Да все очень просто — нужно выпить стакан морской воды… — ответил Корти. — Иногда это оказывает необыкновенное действие.

— Не хотите ли попробовать, мистер Паттерсон?… — спросил Хьюберт Перкинс.

— Все что угодно! — простонал великомученик.

— Правильно, — поддержал его Тони Рено, — ведь не целое же море нужно выпить.

— Да нет, всего один стакан, — заявил Корти, опуская за борт свою фляжку и доставая ее уже полную восхитительно прозрачной воды.

Мистер Паттерсон, собрав в кулак всю волю, поскольку не хотел, чтобы про него говорили, что он не все испробовал до конца, привстал со своего скорбного ложа, взял стакан дрожащей рукой, поднес ко рту и сделал добрый глоток.