Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. (читать книги без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Теологические «причуды» ДСМ и, что важнее, враждебность группы к королевской семье испортили когда-то теплые отношения с бен Базом, который отбыл в столицу монархии Эр-Рияд. Летом 1977 года уже бывшие помощники бен База в Медине собрали членов ДСМ вместе и потребовали от них отказаться от прежних заблуждений. Большинство членов группы, в основном двадцатилетние юнцы, не согласилось с этим требованием и сместило руководство, поставив во главе группы старшего по возрасту и харизматичного Джухаймана, а саму группу в честь предков-ваххабитов переименовали в «Ихван»814.
В декабре 1977 года, возможно, через несколько месяцев после судьбоносного собрания, правительство арестовало две дюжины последователей Джухаймана, но те сумели бежать из-под ареста и обратились за помощью к бен Базу. Слепой священнослужитель опросил беглецов и велел властям их освободить815.
Сам Джухайман предпочел аресту бегство. На протяжении столетий его предки ловко избегали внимания византийских, османских, персидских и абиссинских правителей, исчезая в пустыне, где способно выжить лишь одно домашнее животное, привычное к этой враждебной, почти безводной среде, – верблюд. Два года подряд после побега Джухайман вел бедуинский образ жизни и успешно прятался в пустыне. За этот срок он успел превратиться в легенду: рассказывали, что он перемещался в компании трех-пяти последователей, устраивал тайные встречи, а еще часто навещал своих сторонников, являясь им «духовно». Однажды его в последний момент предупредили, что не стоит заглядывать к матери – мол, за ее домом наблюдает полиция; в другой раз ему пришлось долго страдать от зубной боли, прежде чем нашелся дантист, который пообещал не выдавать его властям816.
Раздосадованный компромиссом бен База, Джухайман публично отрекся от своего учителя. В своих скитаниях он прилежно изучал хадисы, особенно те, где говорилось о Махди и конце времен. Вдохновение он черпал в самом, пожалуй, известном апокалиптическом изречении Пророка:
«Урочный срок не наступит, пока византийцы не нападут на Амак или Дабик. Мусульманское воинство из лучших людей на земле, что живы будут, выступит из Медины им навстречу… Тогда начнется битва. Третья часть [мусульман] армии признает поражение; Аллах им никогда этого не простит. Другая треть погибнет; они суть великие мученики пред Аллахом. А последняя треть победит: в них никто не усомнится, и они [пойдут] завоевывать Константинополь»817.
Дабик и Амак – это соответственно город в Сирии и долина в Турции; ИГ назвало свой журнал в честь первого, а информационное агентство – в честь второго. В эсхатологии Джухаймана их места заняли Мекка и Медина.
Все, что требовалось Джухайману для приближения конца времен, – это Махди, которого он, к своему счастью, обрел среди собственных последователей в лице светлокожего поэта со светло-карими глазами по имени Мохаммед Абдулла аль-Кахтани. После того как он примкнул к Джухайману, сестре поэта приснилось, что ее брат принес байю (клятву верности) у Каабы, во дворе Великой мечети. В рамках стандартного исламского нарратива последних времен этот сон выглядел осмысленным: светлокожий и слегка не от мира сего Кахтани был корейшитом, как и Пророк, то есть он явно был Махди. В качестве бонуса он имел родинку на левой щеке, что, согласно одному широко цитируемому хадису, отличало Махди. Другим членам группы, включая самого Джухаймана, вскоре приснился тот же сон.
Сны имеют особое значение в исламе, особенно когда они снятся многим людям, поскольку Аллах, как гласит Коран, именно через них делился откровениями с Пророком. (Как сказал один из последователей Джухаймана, «Тот факт, что мы видим сны, доказывает, что мы более религиозны»818.) Кахтани настолько сблизился с Джухайманом, что тот развелся с женой и женился на сестре-сновидице Кахтани819.
Как сказал бы Хэл Линдси, кусочки великой головоломки наконец встали на свои места. У Джухаймана теперь был его собственный Махди, а хадисы как будто подсказывали точное место, где Махди получит байю – рядом с могилами Агари и Измаила (соответственно первой жены и сына Авраама) недалеко от Каабы, именно так, как снилось сестре Кахтани. Более того, хадисы же открыли дату события: суннитская традиция предсказывала, что ученый муж, известный как «Обновитель эпохи», рождается в первый день нового века хиджры, а 1400 год от хиджры должен был начаться 20 ноября 1979 года. Джухайман и его последователи решили захватить Великую мечеть, чтобы Махди получил байю в предписанном месте рядом с Каабой в назначенный день.
Скитаясь по пустыне, Джухайман записывал аудиокассеты и составлял «письма Джухаймана», в которых излагал свое богословие и эсхатологию. (Он закончил всего четыре класса школы, поэтому писал не слишком хорошо, а потому, вероятно, свои «письма» надиктовывал820.) Ни один саудовский издатель не пожелал с ним связываться, но в конечном счете некое кувейтское издательство напечатало два отдельных тома – так называемые «Семь писем» и «Четыре письма»; оба тома широко разошлись по Аравийскому полуострову.
Рекомендуя освободить сообщников Джухаймана, бен Баз совершил серьезную ошибку; в первый день 1400 года от хиджры Джухайман эффектно появился на публике в сопровождении около трехсот сторонников, захвативших Великую мечеть [205]. За предыдущие дни они контрабандой переправили в храм оружие и провизию в традиционных носилках под саваном (в таких выносят мертвые тела для последнего благословения). Сам захват удалось провести почти бескровно, погибли только двое невооруженных полицейских и помощник имама. Джухайман отобрал микрофон у имама, а его люди принялись на радостях палить в потолок и кричать: «Узрите Махди! Узрите праведного!»821
Затем Джухайман разместил снайперов на верхних этажах и минаретах и позволил старшему брату Кахтани Саиду, бегло говорившему на классическом арабском языке, объявить толпе о пришествии Махди. Выступление Саида и особенно совершение обряда байи произвели такое впечатление, что некоторые заложники присоединились к группе, да и один командир охранников мечети дал себя убедить в том, что бледный молодой поэт – действительно Махди.
Джухайман отпустил многих иностранцев, в первую очередь тех, кто не говорил по-арабски. Но почти бескровный захват перерос в кровопролитие, поскольку террористы не позволили десяткам тысяч саудитов и других арабов-паломников покинуть территорию Великой мечети. Им велели взять в руки оружие и помогать захватчикам. Правительственные войска и полицейские силы, подошедшие на расстояние полукилометра от святыни, подверглись обстрелу.
Исходной реакцией правительства на захват мечети стал паралич. Вооруженные до зубов террористы палили по всем, кто носил униформу, но армия не хотела отвечать на огонь, ведь Пророк запретил пользоваться оружием в Мекке. Кроме того, многие заложников и сами правительственные силы гадали, а вдруг Кахтани и вправду – тот самый Махди.
Один-единственный руководящий орган мог дать ответ на этот вопрос и решить исход противостояния – совет улемов, высший религиозный совет королевства во главе с бен Базом. Недовольный нечестием королевской семьи, падением морали и распутством, совет улемов не торопился с решением: лишь на пятый день конфликта Кахтани объявили самозванцем, а полиции и армии дали добро на штурм. Взамен саудовский король Халид согласился принять меры к исправлению общественной морали, в частности, убрать алкоголь и женщин с телевидения (то есть сделать ровно то, на чем настаивал Джухайман).
Едва богословское разрешение было получено, началась бойня. Правительственные силы быстро уничтожили снайперов на минаретах при помощи противотанковых ракет, но террористы в главном здании мечети продолжали держать оборону, и пехота не могла ворваться туда без многочисленных жертв. Вдобавок Национальная гвардия, где были сильны позиции «Ихван», усугубила ситуацию, отказавшись стрелять по своим собратьям; более того, некоторые гвардейцы тайно снабжали террористов боеприпасами.
