Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать хорошую книгу TXT) 📗
Печать стран Четверного союза в эти дни как бы заранее подготавливает разрыв переговоров, выступая с клеветой на Советскую Россию. Газеты публикуют сообщения об арестах якобы Мартова, Рязанова, расстрелах рабочих, разгуле банд насильников, пишут, что поездка, мол, Каменева в Париж и Лондон рассматривается державами австро-германского блока как возобновление связей России с Англией, что Ленин и Троцкий спрятали, дескать, от других народных комиссаров письмо к ним от английского посла Бьюкенена и т. д. и т. п.775 Ленин даже был вынужден 22 января (4 февраля) подготовить радиограмму под грифом «Всем, всем, всем», в которой сообщалось о действительном положении в Петрограде и Москве, в других районах страны 776. В ней говорилось также и о мирных переговорах с Германией. «Сведения из Германии скудны,— подчеркивалось в радиограмме.— Явно, что германцы скрывают правду о революционном движении в Германии. Троцкий телеграфирует в Петроград из Брест-Литовска, что немцы затягивают переговоры. Немецкая буржуазная пресса, явно подученная, распространяет ложные сведения о России, запугивая публику» 777.
24 января (6 февраля) состоялось заседание ЦК РСДРП (б), на котором присутствовали Свердлов, Ленин, Сталин, Урицкий, Зиновьев, Бухарин, Сокольников, Ломов (Оппоков), Бубнов, Стасова778. Рассматривался вопрос о повестке экстренного съезда партии, созываемого на 20 февраля (5 марта) 1918 года. Ленин говорил, что на съезде необходимо рассмотреть вопросы партийной программы, мира и тактики779. На важность вынести на съезд вопрос о партийной программе указывали в своих выступлениях Бухарин, Свердлов, Сталин780. Предлагалось также при постановке текущего момента вычленять отдельно вопросы внутреннего, внешнего и экономического положения. Об этом говорили Свердлов, Ломов (Оппоков) 781. Заседание приняло порядок работы съезда, первым и вторым пунктами которого утвердили пересмотр партийной программы и текущий момент; для выработки программы образовали комиссию в составе Бухарина, Сокольникова н Ленина
Наступило 25 января (7 февраля) 1918 года. В этот день утром в Брест-Литовске Кюльман открыл после трехдневного перерыва очередное заседание политической комиссии в составе русской, германской и австровенгерской делегаций782. Заседание началось с того, что Кюльман, Троцкий и Чернин начали выяснять, чьи органы печати искажают в отчетах ход мирных переговоров и какая из сторон виновата в их затягивании. Поскольку каждый из выступавших придерживался своей точки зрения, то Кюльман и Чернин стали говорить, что в этих дискуссиях идет напрасная трата времени, что обе стороны тормозят переговоры, ибо споры ни к чему нас не приближают. И тогда Троцкий вновь попросил дать слово Бо-бинскому, нашему специалисту по польскому вопросу.
С. Бобинский от своего имени и от имени К- Радека зачитал декларацию, в которой говорилось о положении потерпевшего от войны польского народа и содержались требования об очищении Польши от чужих войск, предоставлении польскому народу права на свободное волеизъявление, возвращении беженцев, восстановлении разрушенного во время войны за счет средств международного фонда, решении вопроса о границах путем голосования и договоренности с соседними государствами. В декларации подчеркивалось, что важнейшим из этих требований является, конечно, вопрос об очищении от всех чужих войск оккупированных польских территорий, без чего «нельзя себе представить прочного и демократического мира, основанного не на явном насилии завоевателя»783.
Кюльман поинтересовался, является ли это заявление официальным, и когда Троцкий разъяснил ему, что материал наших специалистов не выходит за рамки темы конференции, и в этом смысле он — официальный, но в то же время это и информационный документ, облегчающий ведение мирных переговоров, глава германской делегации несколько взвинтился. Охарактеризовав «длинные заявления», которые им предлагают здесь выслушивать как агитационные, Кюльман выразил сомнение, что «подобные бесцельные митинговые речи могут послужить делу наших переговоров», и заявил, что он решительно отказывается в дальнейшем принимать от русской делегации какие-либо заявления, если они «не будут делаться официально, от имени всей делегации»784. У нас, заключил Кюльман, возникает «весьма серьезное сомнение в действительном намерении Русской делегации довести мирные переговоры до благополучного конца»785. С протестом против декларации, подписанной Бобинским и Ра-деком, выступил также и генерал Гофман.
Взявший слово Троцкий заявил, что, когда здесь выступал представитель Рады и резко критиковал Советскую Россию и ее политику, это не встретило отповеди со стороны делегаций стран австро-германского блока, которые не расценивали тогда такие речи как агитационные. Явно не желая вступать в дискуссию по этому вопросу, Кюльман закрыл заседание, оговорив следующую встречу только через день вечером786. Надо полагать, что это время было нужно австро-германскому блоку для того, чтобы окончательно «решить» свои отношения с Радой, которая дышала на ладан. Уже на следующий день, 26 января (8 февраля), в Киеве была установлена Советская власть787.
В этот день газеты поместили информацию, которая имела отношение ко всему комплексу вопросов, рассматриваемых на мирной конференции в Брест-Литовске. Из Франции сообщали, что заседавший там в Версале в течение нескольких дней Верховный военный совет стран Антанты решил «усилить боеспособность союзных войск и теснее сплотить союзные державы в их борьбе против германского милитаризма» с целью достижения мира, основанного «на принципах свободы и справедливости»788. Это, конечно, было еще одной из причин, заставлявшей державы Четверного союза торопиться с решением вопроса о мире на Востоке.
И они спешили. В ночь на 27 января (9 февраля), в 2 часа утра, в Брест-Литовске был подписан сепаратный мир между Радой и державами Четверного союза, от которых свои подписи поставили Кюльман, Чернин, Радос-лавов и Талаат-паша, а также некоторые другие члены делегаций стран австро-германского блока789. От Рады его подписали Севркж и Любинский, при этом в момент процедуры подписания договора власти Рады в Киеве уже не было и, как остроумно потом заметил Троцкий, «единственной территорией, где еще держалась Рада, был Брест-Литовск»'. И даже те, кто подписал этот договор от имени Рады, приехали обманным путем, заявив при проверке документов, что они входят в состав делегации рабоче-крестьянского правительства Украины, о чем сами же и похвалялись в Брест-Литовске790. Так завершилось предательство Радой интересов украинского, русского и других народов России, интересов революции. Согласно договору, она признавалась единственной законной властью на Украине, ей была обещана военная защита, а взамен Рада, как писал Гинденбург, должна была в дальнейшем «обеспечить Австро-Венгрию и Германию сырьем и продовольствием», равно как и согласиться с тем, что Восточная Галиция и Буковина оставались в границах Австро-Венгерской монархии 791.
В такой обстановке русская, германская и австро-венгерская делегации и собрались на очередное заседание политической комиссии вечером 27 января (9 февраля) 792. Открывая его, председательствующий Кюльман сразу же начал подводить некоторые итоги работы мирной конференции, подчеркнув, что главной темой переговоров были политические вопросы793. Выразив сожаление, что сторонам не удалось достичь «большого сближения» своих точек зрения, что если каждая из делегаций будет стоять на своем, то и в дальнейшем «прения не дадут более благоприятных результатов», Кюльман заявил, что «нельзя бесконечно затягивать мирные переговоры, не обеспечивающие успешного исхода»794. Все это вынуждает нас, заключил Кюльман, «принять как можно скорее определенное решение»795. Выступление Кюльмана было поддержано Черниным, сказавшим, что уже в течение недели мы ведем на конференции бесплодные споры.
