Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать хорошую книгу TXT) 📗
С предложением Ленина о созыве совещания согласился и Бухарин, считая, что там «столкуются фракции», однако, говорил он далее, «конференция нужна сама по себе, и необходимо договориться о том, чтобы ее решения носили обязательный характер», подводили «фундамент под разноголосицу» и устанавливали ясность753. По мнению Бухарина, можно «дать на страницах «Правды» ряд статей с тезисами, но в скрытом виде»754. Относительно созыва съезда он считал необходимым «поработать над его порядком дня, чтобы не было таких скороспелых докладов, написанных на колене, как в июле месяце»'.
Крестинский предложил «тезисы отгектографнровать» и раздать их разъезжающимся делегатам III съезда Советов, но Ленин считал важным «в письменном виде ничего не давать», а устроить для отъезжающих совещание 755. Зиновьев, подытоживая свое отношение к конференции, сказал, что надо оставить вопрос о ней открытым до совещания, о котором говорил Ленин.
К этому времени по обсуждаемому вопросу высказались уже все присутствовавшие, кроме Муранова. Некоторые брали слово неоднократно: по три раза говорили Оппоков и Бухарин, по два — Зиновьев, Свердлов и Крестинский. И, как бы суммируя все высказанное, Ленин взял слово в шестой раз. Подчеркнув, что «с партийной программой нельзя поспеть к 15 февраля», он предложил созвать совещание 20 января в составе ЦК партии, представителей ясно выраженных точек зрения, Петербургского комитета, москвичей, дав возможность каждой группе представить свои тезисы. Это предложение принимается единогласно, но договорились назначить совещание на воскресенье 21 января (3 февраля) 756. Решение вопроса о конференции большинством в 8 голосов перенесли на это совещание757. Постановили также созвать съезд партии 20 февраля (5 марта), отложив до следующего собрания определение его повестки дня758. Все другие вопросы этого заседания ЦК были решены быстро.
В этот же день, 19 января (1 февраля), но в часы уже после того, как заседание ЦК РСДРП (б) в Петрограде закончилось, в Брест-Литовске состоялось пленарное заседание мирной конференции. Оно было открыто вечером болгарским представителем полковником Гантчевым, проинформировавшим, что их делегацию вместо министра юстиции Попова возглавляет теперь министр-президент Радославов, и предоставившим затем слово представителю Рады Севрюку759. Последний сказал, что вместо неприбывшего главы делегации Голубовича его обязанности будет выполнять он, и сделал заявление относительно двух заседаний, имевших место после возобновления работы мирной конференции. Севрюк изложил историю образования Рады до IV Универсала, объявившего Украину самостоятельным и независимом государством. Он не согласился с оценкой Троцким положения на Украине и его отношением к делегации Рады и заявил, что они вручают ноту своего правительства с предложением формально признать их как самостоятельное государство, имеющее здесь, на мирных переговорах в Брест-Литов-ске, свою полномочную делегацию.
Вслед за Севрюком выступил Медведев, также изложивший историю борьбы Советов за власть на Украине. Заключая, он заявил: «Мы считаем своим долгом предупредить народы Австро-Венгрии и Германии, что всякие попытки противопоставить Украину России и на этом противопоставлении построить дело мира покоятся на ложном основании и поэтому обречены с самого начала на неудачу»'. Реальную картину происходящего на Украине процесса подробно изложил и Троцкий, особо подчеркнувший, что не следует переоценивать сепаратистские стремления в революционной России, что в них «нельзя видеть длительной исторической тенденции», что это только «временное орудие самообороны определенных слоев населения, опасающихся революционной власти»760. И Троцкий в этом плане предупредил представителей держав Четверного союза об опасности брать на себя роль третейских судей в вопросах взаимоотношений между Россией и Украиной, повторив одновременно, что мы не возражаем против участия Киевской Рады в мирных переговорах, но войдут в силу только те ваши соглашения с ней, «которые получат и наше признание»761.
Следующим выступил представитель Рады Любинский. Решительно возразив Троцкому и сказав, что до
IV Универсала они якобы не хотели доводить до сведения общественности всех внутренних дел, относящихся к взаимоотношениям между Украиной и Россией, он далее обрушился с грязными клеветническими измышлениями на СНК и большевиков, характеризуя их как «правительство, опирающееся на штыки наемных красноармейцев», прибегающее для осуществления своих целей «к помощи наемных банд красноармейцев»762.
На вопрос Гантчева, что обо всем этом думает русская делегация, Троцкий в ответ поблагодарил его как председательствующего, давшего возможность до конца высказаться предыдущему оратору, и переводчика за точный перевод, хотя и с кое-каким смягчением выражений.
В ходе дискуссии выступивший Чернин заявил, что у делегаций стран Четверного союза нет оснований отказать УНР в признании ее свободным и суверенным государством, правомочным вступать в международные сношения, что, собственно говоря, и нужно было австро-германскому блоку. Наша делегация подтвердила свою позицию. Почти после двухчасового изложения точек зрения по этому вопросу пленарное заседание было закрыто *. Впоследствии Троцкий, которому представители Киевской Рады немало попортили крови, так отозвался об их поведении: «Трудно передать тот букет вороватого плутовства, провинциального самодовольства, мелкобуржуазного подхалимства и напыщенной глупости, который излучался во все стороны от господина Голубовича. Перед верховным трибуналом фон Кюльмана и генерала Гофмана киевские дипломаты многословно и плаксиво жаловались на антидемократический образ действия советской власти и на нарушение ею высших принципов социализма»763.
20 января (2 февраля) в полдень Ленин беседует с командующим войсками Московского военного округа
Н. И. Мураловым и его помощником А. В. Мандельштамом (Одисеем) относительно заключения мирного договора с Германией764. В ходе разговора он критикует лозунг о «революционной войне», выдвигаемый руководством московской партийной организации, знакомит своих собеседников с фронтовыми сводками, свидетельствующими о разложении русской армии765. Ленин говорит, что надо не воевать с немцами, а прекращать войну, быстро вооружать рабочих, сберегать и приводить в порядок военное имущество, набираться сил и средств, укреплять власть на местах6.
21 января (3 февраля) опять «совпали» два заседания: политическая комиссия в составе русской, германской и австро-венгерской делегаций в Брест-Литовске и совещание в Петрограде в ЦК РСДРП (б) с представителями «разных течений» по вопросам войны и мира. К этому моменту обе стороны придерживались тактики определенного затягивания переговоров, дожидаясь развития «своих» событий: мы — в рабочем революционном движении в Европе, немцы — в закулисных переговорах с представителями Киевской Рады. Поэтому каждая сторона ждала «своей» информации. Для нас конечно же и получать и передавать ее было гораздо затруднительнее. Телеграфная связь с Брест-Литовском часто либо портилась, либо отключалась немцамиВот и в этот день,
21 января, Ленин пишет радиограмму: «Всем. Мирной делегации в Брест-Литовске особенно»766. В ней говорилось о положении в стране, о событиях в Финляндии, в Германии. Надо полагать, что мы хотели довести ее прежде всего до наших представителей на мирных переговорах до начала там очередного заседания. «Мы тоже крайне взволнованы отсутствием провода,— пишет в тексте радиограммы Ленин,— в чем, кажется, виноваты немцы» 767.
Заседание этого дня в Брест-Литовске открыл Кюльман. Между ним, Троцким и Черниным началась дискуссия по вопросу о приглашении на мирные переговоры представителей пограничных западных областей России, в ходе которой каждая сторона сиова и снова давала свое понимание независимости этих территорий. Троцкий довольно искусно втягивал Кюльмана и Чернина в обмен мнениями, но и его партнеры тоже были начеку и не давали возможности «водить себя за нос», равно как и не стеснялись в выражениях относительно нашей тактики на переговорах. А когда Троцкий попросил дать слово представителю нашего комиссариата по национальным делам Бобинскому, который был в делегации консультантом по польским вопросам, Чернин и Кюльман отказали нам в этом за поздним якобы временем и предложили закрыть заседание. При этом Кюльман сказал, что по независящим от него обстоятельствам он не может назначить следующее заседание на 4, 5 или 6 февраля (на 22, 23 или 24 января) и предлагает собраться с утра 7 февраля (25 января), а время, образовавшееся между заседаниями, использовать для работы в правовой и экономической комиссиях'. Возражений не последовало и после полудня заседание было закрыто768.
