Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй - Свечин Александр Андреевич
Средства связи. Мольтке пользовался электрическим телеграфом для управления развертываемыми на различных направлениях армиями. С началом операций телеграфная линия обыкновенно следовала только за главной квартирой. Распоряжения армиям, по крайней мере ближайшим, передавались конными ординарцами. Наибольшее применение телеграфа относится к моменту осады Парижа, когда Мольтке из Версаля руководил немецкими армиями на Луаре, на севере и востоке Франции. Но внутри армии технические средства связи не применялись. Командир полка эпохи Мировой войны имел более многочисленный и совершенный аппарат связи, чем командующий частной армией в 1870 г.
После сражения на р. Шахэ в 1904 г., когда началось позиционное сидение, стал распространяться телефон. Командующие армиями пожелали иметь провода к командирам корпусов. Отдельные батареи и полки начали обзаводиться телефонным имуществом. Из Русско-японской войны русская армия вышла с пониманием значения технических средств связи для управления и к моменту начала Мировой войны имела в этом отношении громадное преимущество. Французские полки и батареи еще почти не имели телефонов, германская армия располагала ими только в зародыше. С задачами управления немцы сносно справлялись в первые недели войны только на своей территории, в Восточной Пруссии, где имелась густая постоянная сеть телефонной связи; но план Шлиффена — военного охвата через Бельгию — был вовсе не продуман в отношении связи; неспособность Мольтке Младшего справляться с задачами управления во многом объясняется отсталостью в обеспечении телефонными и телеграфными средствами.
Конечно, и Мольтке Старший умел мгновенно передавать свою мысль на дальнее расстояние помощью электрического прибора. Но и в вопросе связи количество перешло в качество. Мольтке еще вел сражения на фронте в десяток километров; в настоящее время фронты расползлись на сотни и тысячи километров; эти растянутые фронты не были бы возможны без технических средств связи; как раньше войска, потерявшие сомкнутость и чувство локтя, сбившиеся в толпу или рассеявшиеся, оказывались совершенно бессильными, так бессильным является и современный фронт в случае утраты технической связи. Телефон в XX веке заменил чувство локтя; фронт сомкнут, пока связь работает. Потеря связи в августе 1914 г. с армией Самсонова и внутри этой армии сразу же дала событиям катастрофический оборот.
Современная техника связи влияет на все стороны ведения войны. В наполеоновскую эпоху воевали почти без такого общераспространенного теперь инструмента, как карманные часы; тогда они являлись еще предметом редкой роскоши. Какое расписание занятий, маневров, одновременного производства атаки возможно, однако, если время измеряется на глаз, по солнцу? Сколько происходило недоразумений от применения в бою сигналов пушечными залпами. Еще под Горным Дубняком в 1877 г. у русских начальников гвардии не было выверенных часов, и пришлось обратиться к этому неверному средству сигнализации. Конечно, странно, что в XX веке часы не уходят в снаряжение военнослужащих и они обеспечиваются теперь часами еще так же, как ландскнехты обеспечивались оружием в XVII веке.
Связь глубочайшим образом изменила методы управления. Фош, еще в начале XX века, упрекал Мольтке за то, что в 1870 г. он не скакал по-наполеоновски по полю сражения под С.-Прива — Гравелот, а держался в 10 км от участка решительной атаки. Еще в решительный момент операции на р. Шахэ, когда японские и русские войска не были достаточно пропитаны средствами технической связи, ставки главнокомандующих обеих сторон — Куропаткина и Ойямы находились друг от друга всего, в удалении одного перехода. Конечно, при этом создавались менее устойчивые и спокойные условия управления, чем в Мировую войну, когда русская ставка правильно избрала себе место сначала в Барановичах, затем в Могилеве. Но и это являлось только промежуточным решением. Полностью оно было дано лишь к концу гражданской войны в России, когда высшее руководство военными действиями было перенесено в столицу — Москву. Только руководство из столицы, возможное благодаря техническим средствам связи, позволяет сразу обозревать положение фронта и тыла и соответственным образом координировать их усилия.
Новая экономика. Эпоха Мольтке еще не знала экономической мобилизации. Государство еще не являлось полномочным распорядителем всех финансовых и хозяйственных ресурсов страны. Если бы не быстрые успехи 1866 г. и 1870 г., Пруссия пережила бы тяжелый финансовый кризис, так как попытки выпуска государственных займов до одержания решительных побед никакого успеха не имели, и воевать приходилось за наличные деньги, которых было немного. Бедность в деньгах сказывалась и на организации прусского тыла в войнах Мольтке и на организации русского тыла в 1877 г. Промышленность едва заметно изменяла свое течение во время войны. Наибольший толчок получила русская текстильная и суконная промышленность в течение Восточной войны; но и этот толчок не давал никаких оснований говорить о мобилизации промышленности.
Исходя из представлений об этой экономике доимпериалистической эпохи и имея в виду колоссальный рост расходов на войну, вызванный увеличением масс и усложнением военной техники, многие исследователи приходили к выводу, что война будет разорительна и не может затянуться надолго; она будет продолжаться всего 2–3 месяца; 6–12 месяцев являются уже максимальным пределом. Эта кратковременность ожидаемой войны давила на образование запасов, на экономическую подготовку к войне, на устройство крепостей, на соображения всех генеральных штабов. Между тем история военного искусства знакомила нас с другим моментом в жизни Европы, началом XVI столетия, когда армии в сравнении с средневековым составом выросли, материальная часть их сильно усложнилась и расходы на войну дорогими наемными войсками сразу увеличились в несколько раз; этот момент явился исходным для эволюции не в сторону ускорения течения войн, а в сторону перехода к войнам затяжным, на истощение и измор противника. Действительно, чем грузнее ложится экономический гнет на обе стороны, чем неотразимее военные расходы грозят раздавить борющихся, тем мысль о выдержке, о возможности сохранить для своей армии последний в Европе пуд муки, последний пуд каменного угля и придти, таким образом, к победному концу, к полному торжеству над противником — настойчивее выдвигается жизнью. Неотразимость экономической катастрофы оказывала в истории на ведение войны затягивающее действие и приводила, как и в Мировую войну, к полному разорению победителя и побежденного.
Чем шире современная политика, экономика и техника открывают возможность — с затратой каменного угля, стали, меди, хлеба, мануфактуры, азотистых соединений и прежде всего золота — из каждого обывателя относительно скоро выработать сносного бойца, тем поверхностнее являются раны частных поражений; все они в Мировую войну переоценивались, и затем наступало горькое разочарование. Разведка теперь должна вести учет всем взрослым мужчинам и юношам; уничтожение 10 дивизий, потеря 100-тысячной массы заставляет сбросить со счетов противника только 1 %. Потеря нефтяного или угольного бассейна, промышленного или хлебного района наносит более тяжелые удары, рубит под корень современные воюющие государственные организмы. Пока тыл работает исправно, современные армии проявляют удивительную живучесть. Приложение наполеоновской стратегии требует, чтобы в неприятельской армии была жизненная точка, сердце, удар в которое даст победу. А если сердца нет? Как была истыкана русская армия к осени 1915 г. — и через немногие недели она вновь ожила. И если Радецкий еще в революцию 1848 г. утверждал, что вся Австрия целиком, вся ее государственность сосредоточена в ее солдатских лагерях, то эволюция современной жизни государств все более и более обращает бойцов на фронте лишь в авангард, судьбы которого — лишь часть борьбы народа, хотя, может быть, и чрезвычайно важного значения.
Было забыто, что наполеоновская стратегия сокрушения, позволяющая достигнуть результата с минимальной затратой времени, а следовательно и с наименьшими расходами, оказалась в XIX веке применима только при наличии большого перевеса сил, какой был у Мольтке, и что две большие войны — Восточная 1853–1856 гг., и война за нераздельность Соединенных штатов — нашли свое решение только в плоскости фридриховской стратегии, в борьбе на выдержку.
