Истины бытия и познания - Хазиев Валерий Семенович (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Вторая идея гласит, что самое высокое предназначение и оправдание человеческой жизни и смерти — в Любви и Творчестве. Обе темы стали почти трюизмами, банальностями, набившими оскомину, хотя находятся еще и в XX веке все новые и оригинальные вариации {13}.
Неиссякаемый интерес возбуждают предлагаемые варианты различных способов и механизмов достижения божественного состояния и возможных причин падения человека даже ниже уровня, предусмотренного природным естеством. Как стать богом или как можно скатиться до уровня Сатаны? Что предпочтительнее? Вся история философии наполнена различными (порой диаметрально противоположными) ответами на эти вопросы {14}.
1) Старые версии личного бессмертия
Если кратко обобщить достижение философии в познании человека, то оно сводится к следующему суждению: уникальность места человека в мироздании определяется способностью творить и любить, через которые он может свою конечную жизнь расширить до пределов бесконечности, т. е. преодолеть необходимость смерти и достичь не только гносеологического (в памяти потомков), но и онтологического бессмертия. Любовь и творчество — единственные каналы связи человека с космосом (богом, мирозданием и т. д.), через которые он черпает силы для того, чтобы прожить свою жизнь красиво, истинно и по-доброму. Любовь и творчество — туннели к источнику силы, мудрости, добра и красоты.
Если не вдаваться в детали, то фундаментальные разработки об этой идеи можно развести по двум группам.
В первой группе окажутся концепции, которые объединяет идея, что путь к высшему совершенству (истине, красоте и добру), что синонимично достижению райского бессмертия, надо начать с отказа от всего земного и конечного в человеке: восьмеричный путь Будды и нирвана, исихазм, различные формы аскетизма, монашество, отшельничество, «опрощение» Л. Н. Толстого — все голоса из одного хора. Очищаясь от «скверны» бренных, тварных и профанных чувств и мыслей, интересов и потребностей, человек, утверждают сторонники этих учений, становится свободным как от радостей, так и печалей земного ограниченного бытия. Вся земная жизнь от лукавого, который «вечно стремясь лукаво отвлечь нас от добра, ткет чары для наших душ и почти нерасторжимо связывает их путами, желанными для глупцов, внушает видеть в этом знании великую глубину и обширность, как иным кажет богатство или бесславную славу и плотские наслаждения, чтобы, потратив всю жизнь в погоне за ними, мы не смогли крепко прилепиться к очищающей душу науке, начало которой — страх Божий, рождающий непрестанную умиленную молитву к Богу и соблюдение евангельских заповедей, вслед за чем приходит примирение с Богом, когда страх преображается в любовь и мучительность молитвы, превратившись в сладость, взращивает цветок просвещения, от которого словно благоухание, разливающееся на несущего этот цветок, приходит познание Божиих тайн… Недаром начало Божией мудрости и созерцания есть страх Божий: не уживаясь с иными богами, избавив душу от всякой скверны и как бы разгладив ее молитвою, он делает ее словно дощечку для письма пригодной для запечатления дарований Духа» {15}. Как красочно и привлекательно расписаны греховные соблазны жизни! Святой Палама потратит еще немало сил и художественного дарования, доказывая, что «знание, добываемое внешней ученостью, не только не подобно, но и противоположно истинному и духовному» {16}. Конечная жизнь так потенциально богата, что, действительно, необходим огромный труд как для того, чтобы реализоваться во всем богатстве этой жизни, так и для того, чтобы уничтожить эти возможности.
Разорвав связи с этим миром, приобретя тем самым «чистую» свободу (например, достигнув нирваны), можно в последующем слиться с Богом. «Атман» становится равным «Брахману», индивидуальная конечная душа растворяется во всеобщей мировой вечной душе {17}. «Обрести в себе Бога, в чистоте прилепиться к Нему и слиться с Его неслияннейшим светом, насколько доступно человеческой природе, невозможно, если помимо очищения через добродетель мы не станем вовне, а вернее выше самих себя, оставив заодно с ощущением все чувственное, поднявшись над помыслами, рассуждениями и рассудочным знанием, целиком отдавшись в молитве невещественным духовным действиям (энергиям), получив незнание, которое выше знания, и наполнившись в нем пресветлым сиянием Духа, так что невидимо увидим (курсив мой — В. X.) награды вечного мира» {18}. К тому, как можно увидеть невидимое, осязать неосязаемое, вкушать безвкусное, слышать молчание (бесшумное), обонять то, что не имеет запаха, мыслить без мыслей, т. е. жить в абсолютно идеальном виде, мы еще вернемся в конце этой статьи. Забегая вперед лишь отметим, что абсолютно идеальное бытие вечно и неизменно, бесконечно и неопределенно, в силу чего бессмертно. Точнее, жизнь безжизненна, а смерть бессмертна — не поджидает и не наступает, она самодостаточна и не может выйти за свои пределы, не может перейти в «иное», в свою противоположность — в жизнь. Но для того, чтобы достичь этого в потустороннем мире, необходимо начать умерщвлять конечные дух и плоть уже в период земной жизни. Избавившись заблаговременно от подверженных тлену и суду времени смертных качеств (радостных и печальных чувств и мыслей, телесных и духовных потребностей, желаний и страстей), загодя еще при жизни можно обеспечить себя билетом в рай — в страну вечного блаженства и счастья, где нет ничего негативного: ни лжи, ни зла, ни уродства, ни горя, ни болезней, ни нищеты. И самое главное — там нет различия между жизнью и смертью, так пугающего смертных разумных существ. Великий Эпикур считал, если бы удалось избавить людей от страха смерти, то они могли бы быть действительно счастливыми еще при этой жизни.
Вечное божественное бытие не имеет контрастов, драмы противоречий и конфликтов. И тот, кто его достигнет, познает высшую истину человеческого бытия, доведенного до абсолютного (божественного) совершенства. Это ли не высшая цель человеческого бытия! Сам человек достиг совершенного предела своего бытия, соединив существование и сущность в пике абсолютной идеальности. Таков восторг и пафос адептов этих концепций. Ничего земного не жаль: ни радостей, ни печалей — ради божественного счастья, любви и бессмертия! «Кто воздержанием очистит свое тело, силой Божией любви сделает свою волю и свое желание опорой добродетелей, а ум в просветленной молитве отдаст Богу, тот получит и увидит в самом себе благодать, обещанную всем, кто чист сердцем» {19}. В чистой божественной любви — рай и бессмертие, преодоление смерти смертью, жизни — жизнью.
Что интересно: во всех без исключения вариантах освобождаться от земного рекомендуется с помощью разумных земных средств и способов. Для этого собраны тончайшие эмпирические наблюдения над телом и душой человека, которые могли бы оказать честь некоторым областям современной биологии и психологии. Наиболее детально разработанной является именно эта негативная часть: наука уничтожения в человеке человеческого. Здесь успехи несомненны и налицо. Великий восьмеричный путь Будды представляет собой великое учение об освобождении от всего человеческого. В этом же направлении идут поиски «опрощения» и у Л. Н.Толстого. Как при жизни избавиться от всего материально обусловленного, земного, конечного выяснено достаточно полно и хорошо. Успехи в этом направлении безусловны, порой даже впечатляющи. Тому, как оставаясь живым, перестать быть человеком, можно научиться.
