Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

кажется представлению или рассудку таким парадоксальным, что они не

хотят принимать его всерьез. И в самом деле в этом положении

мышление берет на себя одно из труднейших дел, ибо бытие и небытие суть

противоположность во всей ее непосредственности, т. е. здесь перед

нами противоположности, ни в одной из которых еще не положено

определение, которое содержало бы в себе его отношение к другой. Но

в них, как мы показали в предшествующем параграфе, содержится это

определение, и оно одно и то же в них обоих. Дедукция их единства

постольку совершенно аналитична, да и вообще все поступательное

движение философии, как методическое, т. е. необходимое движение,

есть не что иное, как положение того, что уже содержится в понятии.

Но так же, как правильно сказать, что бытие и ничто едины, так же

правильно сказать, что они совершенно различны, что одно не есть то,

что есть другое. Но так как различие здесь еще не определилось, ибо

бытие и ничто суть именно непосредственные определения, то оно

здесь невыразимо, есть одно лишь мнение.

2) Не нужно большого остроумия, чтобы сделать смешным

положение, что бытие и ничто тожественны, или, говоря точнее, не

требуется большого остроумия, чтобы привести различные

несообразности и ложно уверять, что они представляют собою следствия и

применения этого положения. Можно, например, сказать, что согласно

этому положению одно и то же, существуют ли мой дом, мое имущество,

воздух для дыхания, этот город, солнце, право, дух, бог, или их не

существует. В такого рода примерах отчасти подставляют частные цели,

полезность того–то и того–то для меня и задают вопрос — все ли равно

мне: будет ли данная полезная вещь или ее не будет? На самом же деле

философия и есть учение, которое должно освободить человека от

бесконечного множества конечных целей и намерений и сделать его

равнодушным к ним, так чтобы ему и впрямь было все равно, есть ли

подобные вещи или их нет. Но нужно вообще сказать, что так как речь идет

в этом вопросе о некотором содержании, то этим устанавливается связь

с другими существующими предметами, целями и т. д., относительно

которых предполагают наперед, что они обладают значимостью.

От таких наперед принятых предпосылок ставится в зависимость,

есть ли бытие и небытие некоего определенного содержания одно и то

же или не одно и то же. Вместо пустого различия между бытием и

небытием подсовывают, таким образом, различие, наполненное

содержанием. — Отчасти же берутся сами по себе существенные цели, абсолют-

152 НАУКА логики

ные существования и идеи, которые лишь подводятся под определения

бытия или небытия. Но такие конкретные предметы являются и чем–то

совершенно другим, чем лишь сущим или же несущим; такие скудные

абстракции, как бытие и ничто, — а они наиболее скудные, потому что

они представляют собой лишь начальные определения, — совершенно

не адэкватны природе этих предметов; истинное содержание давно

вышло за пределы как самих этих абстракций, так и противоположности

между ними. Вообще, когда вместо бытия и ничто подсовывают некое

конкретное, то пустомыслие постигает обычная для него судьба: ведь

обычно бывает с ним так, что то, что предносится его представлению и

о чем оно говорит, есть нечто совершенно другое, чем то, о чем идет речь;

здесь же идет речь только об абстрактном бытии и абстрактном ничто.

3) Легко можно сказать, что единство бытия и ничто непонятно.

Но понятие этого единства указано в предшествующих параграфах, и

оно не представляет собою ничего другого, кроме того, что мы указали;

понять его не означает ничего другого, кроме усвоения сказанного

там. Но под пониманием обыкновенно разумеют еще нечто другое,

чем подлинное понятие; обыкновенно предъявляется требование

присутствия более многообразного богатого сознания, представления;

требуют, чтобы понятие было представлено в виде конкретного случая,

с которым мышление в своей практике было бы более знакомо.

Поскольку невозможность понять в данном случае выражает лишь непривычку

фиксировать абстрактные мысли без помощи какой бы то ни было

чувственной примеси и схватывать спекулятивные положения, то нам

ничего более не остается сказать, кроме того, что философское знание,

несомненно, отличается по своему характеру от того знания, к

которому мы привыкли в обыденной жизни, равно как и от того знания,

которое господствует в других науках. Но если непонимание означает

лишь, что нельзя себе представить единства бытия и ничто, то это

на самом деле настолько неверно, что скорее, наоборот, каждый обладает

бесконечным множеством представлений об этом единстве, и

утверждение, что такой–то и такой–то не обладает такими представлениями,

может означать лишь то, что тот, который это утверждает, не опознает

данного понятия в каком–нибудь из этих представлений и не знает

последнего как иллюстрации этого понятия. Такой иллюстрацией

служит ближайшим образом становление. Каждый обладает

представлением о становлении и также признает, что это одно представление;

каждый, далее, признает, что если проанализировать это

представление, то мы убедимся, что в нем содержится определение бытия;

УЧЕНИЕ 0 БЫТИИ

153

но в нем содержится также определение того, что целиком

противоположно этому определению, определению ничто; должно будет также

признать, что эти два определения нераздельны в одном

представлении, так что становление тем самым есть единство бытия и ничто.

Другой довольно легко приходящей на ум иллюстрацией служит

начало. Вещи еще нет, когда она начинается, но в ее начале содержится

не только ее ничто, но уже также и ее бытие. Начало само есть

становление, но мы говорим о начале, когда еще кроме того имеется в виду

дальнейшее поступательное движение. — Если желать сообразоваться с

обычным ходом науки, можно было бы начать логику с

представления о чисто мыслимом начале, начать, следовательно, с представления

о начале, как начале, и проанализировать это представление; тогда,

может быть, скорее допустили бы, как результат анализа, что бытие и

ничто обнаруживают себя перед нами нераздельными в их единстве.

4) Но нужно еще заметить, что выражения: бытие и ничто есть

одно и то же, или: единство бытия и ничто, и точно также все другие

такого рода единства (единство субъекта и объекта и т. д.) справедливо

вызывают возражения, потому что в них есть та неправильность, что

выдвигается единство, а различие хотя и имеется в этом выражении

(так как ведь в нем полагается единство, например, бытия и ничто),

но не высказывается и не признается явно; получается видимость,

как будто в этих выражениях от различия неправильно

абстрагируются, как будто оно не имелось в виду. Ив самом деле, нельзя

правильно выразить спекулятивное определение в форме такого

положения; следует разуметь единство в одновременно наличном и

положенном различии. Становление — вот истинное выражение результата

бытия и ничто, как их единства; оно есть не только единство бытия и

ничто, а есть беспокойство внутри себя, — единство, которое не только

неподвижно, как соотношение с собою, но так же и внутри себя

противоставляется самому же себе, благодаря различию бытия и ничто.

Наличное же бытие, напротив, есть единство, или становление в этой

форме единства; наличное бытие, поэтому, односторонне и конечно.

Противоположность здесь как будто бы исчезла; она содержится в

единстве лишь в себе, но не положена в единстве.

б) Положению, что бытие есть переход в ничто, и ничто — переход