Постструктурализм, Деконструктивизм, Постмодернизм - Ильин Илья (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
они во многом перекрывают Друг друга, вернее, неотделимы
друг от друга как два вечных спутника читателя, в чем Барт
сам признается со столь типичной для него обескураживающей
откровенностью: "в любом случае тут всегда останется место для
неопределенности" (цит. по переводу Г. Косикова, 10, с. 464).
Тем не менее, в традиции французского литературоведческого
постструктурализма между ними довольно четко установилась
грань, осмысляемая как противопоставление lisible/illisible, т. е.
противопоставление традиционной, классической и авангардной,
модернистской литератур (у Барта эта оппозиция чаще встреча
лась в формуле lisible/scriptible), которому Барт придал эроти
ческие обертоны, типичные для его позднем манеры: "Текст
удовольствие -- это текст, приносящий удовлетворение, запол
няющий нас без остатка, вызывающий эйфорию; он идет от
культуры, не порывает с нею и связан с практикой комфорта
бельного чтения. Текст-наслаждение -- это текст, вызывающий
чувство потерянности, дискомфорта (порой доходящее до тоск
ливости); он расшатывает исторические, культурные, психологи
ческие устои читателя, его привычные вкусы, ценности, воспо
175
минания, вызывает кризис в его отношениях с языком" (там же,
с. 471).
В конечном счете речь идет о двух способах чтения: пер
вый из них напрямик ведет "через кульминационные моменты
интриги; этот способ учитывает лишь протяженность текста и не
обращает никакого внимания на функционирование самого язы
ка" (там же, с. 469-470; в качестве примера приводится твор
чество Жюля Верна); второй способ чтения "побуждает смако
вать каждое слово, как бы льнуть, приникать к тексту; оно и
вправду требует прилежания, увлеченности... при таком чтении
мы пленяемся уже не объемом (в логическом смысле слова)
текста, расслаивающегося на множество истин, а слоистостью
самого акта означивания" (там же, с. 470). Естественно, такое
чтение требует и особенного читателя: "чтобы читать современ
ных авторов, нужно не глотать, не пожирать книги, а трепетно
вкушать, нежно смаковать текст, нужно вновь обрести досуг и
привилегию читателей былых времен -- стать аристократиче
скими читателями" (выделено автором -- И. И.) (там же).
Перед нами уже вполне деконструктивистская установка на
"неразрешимость" смысловой определенности текста и на свя
занную с этим принципиальную "неразрешимость" выбора чита
теля перед открывшимися ему смысловыми перспективами тек
ста, -- читателя, выступающего в роли не "потребителя, а про
изводителя текста" (Барт, 89, с. 10):
"Вот почему анахроничен читатель, пытающийся враз
удержать оба эти текста в поле своего зрения, а у себя в руках
-- и бразды удовольствия, и бразды наслаждения; ведь тем
самым он одновременно (и не без внутреннего противоречия)
оказывается причастен и к культуре с ее глубочайшим гедониз
мом (свободно проникающим в него под маской "искусства
жить", которому, в частности, учили старинные книги), и к ее
разрушению: он испытывает радость от устойчивости собствен
ного я (в этом его удовольствие) и в то же время стремится к
своей погибели (в этом его наслаждение). Это дважды расколо
тый, дважды извращенный субъект" (10, с. 471-472).
Барт далек от сознательной мистификации, но, хотел он
того или нет, конечный результат его манипуляций с понятием
"текста" как своеобразного энергетического источника, его сбив
чивых, метафорических описаний этого феномена, его постоян
ных колебаний между эссенциалистским и процессуальным по
ниманием текста -- неизбежная мистификация "текста", лишен
ного четкой категориальной определенности. Как и во всем, да
простят мне поклонники Барта, он и здесь оказался гением того,
что на современном элитарном жаргоне называют маргинально
стью как единственно достойным способом существования.
Роль Барта и Кристевой в создании методологии нового
типа анализа художественного произведения состояла в опосре
довании между философией
постструктурализма и его де
конструктивистской литерату
роведческой практикой. Они
стали наиболее влиятельными
представителями первого ва
рианта деконструктивистского
анализа. Однако даже и у
Барта он еще не носил чисто
литературоведческого характера: он, если можно так выразиться,
был предназначен не для выяснения конкретно литературно
эстетических задач, его волновали вопросы более широкого
мировоззренческого плана: о сущности и природе человека, о
роли языка, проблемы социально-политического характера. Ра
зумеется, удельный вес философско-политической проблематики,
как и пристрастия к фундаментально теоретизированию у Барта
и Кристевой мог существенно меняться в различные периоды их
деятельности, но их несомненная общественная ангажирован
ность представляет собой резкий контраст с нарочитой аполи
тичностью йельцев (правда, и этот факт в последнее время
берется под сомнение такими критиками, как Терри Иглтон и
Э. Кернан; 169, 257).
Французская теория и американская практика
Почему же все-таки потребовалось вмешательство амери
канского де конструктивизма, чтобы концепции французских
постструктуралистов стали литературной теорией? Несомненно,
ближе всех к созданию чисто литературной теории был Барт, но
однако и он не дал тех образцов постструктуралистского
(деконструктивистского) анализа, которые послужили бы при
мером для массового подражания. К тому же лишь значитель
ное упрощение философского контекста и методологии самого
анализа сделало бы его доступным для освоения широкими
слоями литературных критиков.
В конечном счете методика текстового анализа оказалась
слишком громоздкой и неудобной, в ней ощущался явный избы
ток структуралистской дробности и мелочности, погруженной в
море уже постструктуралистской расплывчатости и неопределен
ности (например, подчеркнуто интуитивный характер сегмента
ции на лексии, расплывчатость кодов).
Заметим в заключение: интересующий нас период в исто
рии телькелизма, т. е. период становления литературоведческого
ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ
175
постструктурализма в его первоначальном французском вариан
те, отличался крайней, даже экзальтированной по своей фразео
логии политической радикализацией теоретической мысли. Фак
тически все, кто создавал это критическое направление, в той
или иной мере прошли искус маоизма. Это относится и к Фуко,
и к Кристевой с Соллерсом, и ко многим, многим другим. По
жалуй, лишь Деррида его избежал. Очевидно поэтому он и смог
столь безболезненно и органично вписаться в американский
духовно-культурный контекст, где в то время царил совершенно
иной политический климат.
Подчеркнутая сверхполитизированность французских кри
тиков приводила неизбежно к тому, что чисто литературоведче
ские цели оттеснялись иными -- прежде всего критикой буржу
азного сознания и всей культуры как буржуазной (причем даже
авангардный "новый роман" с середины 60-х г. г. перестал
удовлетворять контркультурные претензии телькелистов, вклю
чая и самого Барта, к искусству, с чем связано отчасти появле
ние "нового нового романа" ).
Политизированность телькелистов и привела к тому, что
телькелистский постструктурализм был воспринят весьма сдер
жанно в западном литературоведческом мире, пожалуй, за ис
ключением английских киноведов, группировавшихся вокруг
журнала "Скрин". При том, что и Барт, и Кристева дали при
