Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна
— Ты хоть кандидатуру проверил? — Уточнил Соболев. — Сюрпризов из Киева нам сейчас не надо, а те могут сработать быстро.
— Проверил. — Заверил его Борис. — Чисто. Да и, сомневаюсь, чтоб Картов или Шамалко могли бы такоесработать, тем более, за эти сроки.
— Боря, ты можешь конкретно сказать, а не хохотать? — Опять попытался Соболев.
— Нет, я лучше приеду и посмотрю на твою реакцию. — Ответил тот, продолжая смеяться. — И потом, не хочу портить ей сюрприз. — Никольский отключился.
А Соболев задумчиво поднес телефон к подбородку и попытался догадаться, что же там еще учудила Карина? А потом — махнул рукой на эти попытки. Чего там гадать, и правда, через десять минут сам увидит.
Но вот что он не мог не отметить — Никольский стал на ее сторону, даже вопреки его требованию рассказать. Он попытался понять Карину. Может и сам не понял, но старался позаботиться о ней и сделать приятное. Не по его, Соболева приказу, а по собственному желанию. И это было приятно ему, черт побери.
Хоть Соболев никогда и не сказал бы этого вслух, он уважал и ценил Бориса. Дорожил его мнением. И прекрасно понимал, что тот давно стал не просто помощником, а другом. Потому и был рад, что Борис принял Карину.
Для него не играло бы роли, реши Никольский относиться к ней отчужденно после всего, что узнал. Константин заставил бы его уважать Карину. Но то, что теперь Никольский, определенно, решил стать другом для его женщины, было хорошо. Карине нужны друзья, даже если сама она считает не так.
Глава 18
Надо было заставить Борю рассказать. Определенно, надо было. Сейчас бы не приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не захохотать так же, как недавно смеялся в трубку Никольский. Заставляя себя сохранять на лице каменное выражение невозмутимости, Костя рассматривал открывшуюся картину.
Карина сидела за столом, что-то снова рисуя, пока он не зашел в столовую. Теперь же, с таким же невозмутимым выражением, как и у него самого, наблюдала за реакцией Константина, сдвинув листы в сторону. Интересно, хочется ли ей так же рассмеяться, как ему самому? Шутница.
Хорошо, все-таки, что он опередил Никольского. Если бы сейчас тут еще и ржущий Борис сидел, Костя не сумел бы сдержаться. А так, еще ничего, пока получалось.
Решив, что овладел собой достаточно, Соболев сосредоточился на… этом.
Перед ним, определенно волнуясь и нервничая, стоял парень. Во всяком случае, Костя так думал. Хотя, не стал бы закладываться.
Но, ладно. Условно решил обозначить сие явление мужским полом. Парню было, судя по всему, больше двадцати лет, но вряд ли, чтоб перевалило за тридцать. Парень был черным. Это первое, что бросалось в глаза. А на гладко выбритой голове, переливался ярко-рыжими и малиновыми оттенками то ли чуб, то ли «оселедець». Это было вторым, на что взгляд притягивался после оттенка кожи.
И где это она чернокожего последователя козаков-то выкопала? Или это новое веяние в моде стрижек, о котором Соболев, ясное дело, понятия не имел, да и не стремился иметь? Ладно, где она, просто, негра достала? У них же не Киев, все-таки, не так и много иностранцев. Или это потомство социалистического прошлого и тесной дружбы народов на почве образования? Надо будет расспросить Бориса о биографии этого… этой… «эконома», в общем.
Константин решил, что может гордиться собой.
Какие там политические интриги? Какой-там теневой бизнес? Это все детские шалости. То, что он до сих пор не согнулся в три погибели и не ржал во все горло — вот истинный показатель его хладнокровия и выдержки. Однозначно!
Следующим, на что против воли натыкались глаза при осмотре этого потомка «запорожцев», были огромные очки в пестрой, массивной оправе. То ли парень видел плохо, то ли это еще что-то, из раздела непознанного и непонятного для Константина, модно-гламурного мира нетрадиционно-ориентированной части населения.
То, что парень был геем, не вызывало никаких сомнений. Даже он, как-то, никогда не стремящийся разбираться в этом, не сомневался в своем выводе. При чем, настолько колированным геем, настолько утрированным, что просто не верилось.
Соболев не удивился бы, столкнись с таким явлением природы где-то, на одном из перекрестков Манхэттена или в пабе Лондона. Кажется, даже, действительно, видел там подобный типаж. Но здесь, в родном городе? В своей столовой…
Да уж, Карина, явно, пошла в отрыв и решила не размениваться на мелочи.
Пестрый свитер, с какими-то леопардовыми мотивами, и насыщенно-фиолетовые джинсы, в которые было облачено сие нервничающее явление, дополняли картину. Парень молча стоял под его изучающим взглядом и нервно пританцовывал на месте.
Потратив на изучение, как он понимал, своего нового «эконома», около трех минут, Константин чуть обернулся и, приподняв бровь, невозмутимо глянул на Карину.
— Это — Филипп. — Она поднялась со своего стула и приблизилась к ним. — Уверена, он справится со своими обязанностями лучше, чем Валентина Васильевна.
Костя снова посмотрел на Филиппа. Он такой уверенности не испытывал, но, с другой стороны, что он знал о геях? Тем более, в роли экономки?
— Оперативно. — Скупо заметил он, не уверенный, что способен выдать более длинное предложение и сохранить серьезное выражение лица.
— Ты сказал, что не любишь ресторанов. — Легко пожала плечами Карина.
Соболев все-таки позволил себе улыбку, глядя на нее. И, особенно, на внимательный взгляд Карины, выискивающий в нем подвох. Очень сдержанную улыбку. Тут нельзя было расслабляться, а то потом не остановишься.
— А ты, как и обычно, стремишься удовлетворить любое желание. — Заметил он, вплотную приблизившись к Карине.
Смотреть на нее было безопаснее для его выдержки, да и куда приятней.
— Разве я не для этого здесь нахожусь? — Парировала она с елейной улыбкой.
— Совсем не для этого. — Уже искренне усмехнулся Соболев.
Карина посмотрела на него с тревогой.
Филипп за его спиной что-то пробормотал про двадцать минут, через которые будет готов ужин, и шустро испарился из столовой. А что, может она и права, парень куда лучше разбирается в субординации, похоже. И в уместности своего присутствия, кстати. Точно чувствует, когда ему стоит удалиться. И никаких намеков не надо.
Поняв, что они остались в столовой одни, Костя чуть ли не рухнул на ближайший стул и, дав себе волю, искренне, от души рассмеялся.
Ее тревога начала трансформироваться в настоящий испуг. Он чертыхнулся и заставил себя снова успокоиться.
— И где ты это чудо выкопала? — Поинтересовался Костя, потирая подбородок ладонью, и все еще посмеиваясь. Остановиться полностью, сейчас, было выше его сил.
— Его резюме имелось в агентстве, которое твой Шлепко описал мне, как лучшее в области, а не только в городе. — Она держалась настороженно.
Ему это не нравилось.
— Что ж, Макс, наверное, разбирается. — Задумчиво заметил Костя, внимательно изучая ее. — Но ужина целых двадцать минут ждать, Валентина Васильевна сразу бросалась меня кормить. — Попытался он поддеть Карину.
Она пожала плечами, но не расслабилась.
— Фил уже успел накормить охранников, при том, что я его взяла на работу только два часа назад. Если б ты позвонил и предупредил, что приедешь так рано, и твой ужин уже был бы готов.
— Хочешь? — Костя усмехнулся и, протянув руки, обхватил ее талию руками, потянув, чтобы приблизить к себе. Она подошла не дрогнув. Но его не устраивала ее отработанная невозмутимость. — Буду теперь тебе звонить и сообщать о своих планах и передвижениях. — Ничуть не смущаясь тем, что смотрит снизу вверх, с веселой иронией предложил Костя.
А она вздрогнула. Он ощутил эту дрожь своими руками, так и лежащими на ее талии. Попыталась высвободиться и отступить, отведя глаза, из которых никуда не исчезло настороженное, испуганное выражение.
Константин вздохнул. Смеяться расхотелось. Он не позволил ей отойти и пристально посмотрел в глаза, удерживая взгляд Карины своим.
