Любовь как закладная жизни (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна (читаем книги бесплатно txt) 📗

Ольга Горовая

Любовь как закладная жизни

Пролог

Весенний дождь оказался нежданно теплым. Не зная, что сейчас на улице конец апреля, вполне можно было бы решить, что наступил июнь. Именно в этот месяц лета самые красивые дожди, самые сильные, мощные, полные жизни и эмоций.

Так ей всегда казалось.

И вот этот дождь походил на те ливни. Впрочем, Агния была не очень в этом уверена. Ей не хотелось ни о чем думать или что-то вспоминать, даже дожди. Ноги сами собой брели по стремительным, бурлящим потокам, в которые превратились тротуары из-за этого дождя. Дорогие туфли, наверняка, пришли в полную негодность, но ей не имелось до этого дела. Все на Агнии было дорогим: свободное, струящееся платье из бледно-зеленого шелка, туфли ему в тон, украшения, дурацкая сумочка, болтающаяся на уровне бедра, с золотистой цепочкой вместо ручки. Эта цепочка давила на плечо и раздражала, отвлекая от бесцельного блуждания по улицам, а Агния не хотела отвлекаться. Она не хотела ничего. Ни ощущать этот дождь, хлещущий ее потоками воды по лицу, ни ветер, раздувающий мокрые длинные волосы. Ни лужи, в которые наступала. Она ничего не желала. Только забыть обо всем на свете. И особенно о том, что у нее отобрали.

Голова просто раскалывалась, во рту пересохло, а дождевая вода казалась то горячей, то холодной. Она была уверена, что они уже давно что-то ей подмешивают, куда, как и когда — не знала, но не сомневалась. Только ее это уже не волновало. Понятно, им она очень даже нужна зависимой.

В наушниках, перекрывая шум падающей с неба воды, с достоинством и пониманием звучало трио. Певцы исполняли песню, которая сейчас так подходила под настроение Агнии.

Сегодня была годовщина.

У нее отобрали все, все, что имело значение для Агнии. Все, кроме этих долбанных денег. Тех, как раз, ей оставили в избытке. Даже смешно, ведь когда-то ей казалось, что все проблемы исчезнут, как только она сможет себя обеспечить. И к немуона тогда ведь именно за этим, за деньгами пошла. А теперь…

Теперь ей ничего не надо. И денег этих век бы не видеть. Лишь бы еговернули, егои их ребенка. Только таких чудес и за все деньги на свете не купишь.

Безумно тяжело быть той, кто остался. И, в принципе, уже не важно, что с тобой сейчас делают, как мучают тело. Душа сильнее болит от воспоминаний о том счастье, которое уже не вернуть.

Новый порыв ветра снова бросил волосы в лицо. Это раздражало не меньше, чем трение ремешка-цепочки. Может быть, даже сильнее. Отбросив надоевшие локоны, давно ставшие мокрой мочалкой, за спину, она подняла голову и осмотрела улицу. Поддавшись минутному порыву, прошла еще половину квартала, до первого попавшегося салона, которых нынче стало так много, и зашла внутрь, не заботясь о том, сколько воды мигом оказалось на полу по ее милости. Агнию узнали. Пусть она была не так популярна, как попсовые певицы, и выступала для иного круга слушателей, но и ее лицо было известно и узнаваемо.

Не вынув из ушей бусинок-наушников, она опустилась в ближайшее свободное кресло, не обратив никакого внимания на суматоху, вызванную ее появлением. И выразительным жестом показала, чего хочет.

— Вы уверены? — прочла по губам удивленной девушки.

Агния ограничилась кивком. И так же молча наблюдала за тем, как падают на кафельный пол длинные светлые волосы.

Было больно так, словно бы отрезали ее живые части. Будто пальцы, а не волосы резали. Больно от воспоминаний, как он перебирал эти пряди, как гладил те, успокаивая ее или сам ища покоя, как опускал в ее волосы свое лицо.

Господи! До чего же сильно ей не хватало его! До сих пор…

Девушка замерла с занесенными в руке ножницами, видимо, испуганная ее слезами, тихо струящимися по щекам Агнии. Она махнула, чтобы та не обращала внимания.

За полтора часа, что Агния провела в салоне, платье успело высохнуть. У нее теперь была новая прическа, да и дождь прекратился. Поменялось почти все, кроме песни, поставленной на цикл, и надрывной боли внутри.

Расплатившись, она вышла из салона, поймала первое такси и назвала название одного из наиболее дорогих и закрытых в столице ресторанов.

Здесь ее знали куда лучше, чем в том салоне. В конце концов, этот ресторан принадлежал ее хозяину, и Агния даже иногда выступала здесь, по «личной просьбе». Пока она, следуя за официантом, пересекала зал, немногочисленные из-за дневного времени посетители приветствовали Агнию кто взмахом руки, кто кивком. Она так же сдержанно отвечала, не желая ничьей компании.

Сев за небольшой круглый столик у самой сцены, Агни молча поздоровалась с музыкантами и, отказавшись от меню, заказала графин водки и рюмку. Она не любила алкоголь. Но… поминать, так по правилам.

И когда холодная, горькая и тягучая жидкость покатилась по горлу, закрыла глаза, вспоминая.

Машина времени.

Он был ужасно некрасивым. Вроде и не урод. Два глаза, два уха, нос. Все нормальное и даже обычное само по себе. Но вместе это все как-то не складывалось. Не звучало. Нос, кстати, выглядел, вообще, как-то криво. Наверное, ему тот ломали. А может, и не раз. Жесткий ежик волос венчал все это «великолепие», однако его высота не позволяла даже нормально определить цвет шевелюры. Впрочем, кажется, волосы были седыми. Наверное, он довольно стар. И седина, и морщины указывают на это.

Пожалуй, самыми запоминающимися деталями этого лица были: широкий лоб, изборождённый несколькими глубокими горизонтальными и вертикальными морщинами, тот самый, переломанный нос, и тяжелый, массивный подбородок, с грубой кожей, синеватой от пробивающейся черной щетины. И еще — скулы. Они буквально выпирали, делая это лицо еще более гротескно рельефным и негармоничным.

Разумеется, делиться своими наблюдениями с кем бы то ни было, Агния не собиралась. На самом деле, она до ужаса, до дрожащих сейчас коленок, боялась этого старого человека с нескладным и хаотичным лицом. И потому, стараясь взять себя в руки и подавить панику, Агния попыталась сосредоточиться на обстановке и том, что происходило в зале.

Мужчина сидел за столиком и с кем-то разговаривал. Одет он был в джинсы и темную рубашку с закатанными рукавами, но Агния не сомневалась, что эти, простые с виду вещи, стоили очень много.

Руки, которые этот мужчина нагло, вопреки всем приличиям, положил на бордовую с белым скатерть, казались ей огромными и грубыми. Такими же нескладными и хаотичными, как и его лицо. Длинные пальцы, с загрубевшей, потертой и темной кожей на сгибах, медленно и лениво постукивали по столу, пока он слушал своего собеседника, почти незаметного из-за сумрака в пустом зале ресторана. А из-за того, что на все помещение горела лишь одна лампа, на том самом столе, за которым эти двое и сидели — становилось еще темней.

Странно даже, вокруг стоит тишина, зал пустой, а ей не слышно ни слова из того, о чем говорят эти двое. Это вам не залы и аудитории консерватории, где каждый звук многократно умножается и разносится ясным и неизменным. Нет, это совсем другое место.

Она посмотрела направо от себя, где, переминаясь с ноги на ногу и отчаянно потея, стояла Зоя Михайловна, ее преподаватель по вокалу. Это была ее идея привести Агнию сюда, но, походила на то, что нынче Зоя Михайловна не очень-то и уверена в своем решении. Рядом с пожилой женщиной стоял невысокий, щуплый мужчина. Невзрачный и неприметный. Таких неимоверно много в любой толпе. Собственно, подобные личности толпы и создают, безликие и невыразительные, неприметные. Разительно отличающиеся от личностей, выделяющихся на общем фоне. Как тот хаотичный мужчина, к примеру.