Хрупкая прочная связь (ЛП) - Калмз Мэри (первая книга .TXT) 📗
Хартли бежал за мной по коридору и стрелял как безумный. Я поскользнулся на сильно натертом воском полу. Пули отскакивали от шпилек22 внутри оштукатуренных стен, в рамах картин треснули стекла, рядом с перилами разбилась ваза, мимо которой я пробежал по пути в столовую.
В буфете взрывались тарелки, затем еще одна ваза, и вода забрызгала все вокруг, когда я влетел на кухню. Я затаился за дверью, слыша, как громко стучит мое сердце и тяжело дыша, но не от напряжения, а от страха, и когда Хартли пробежал мимо меня, я выскочил из своего укрытия через ту же дверь, в которую вошел он.
Пуля попала в стену рядом с моей головой, и в сознании мелькнула мысль, что, возможно, Хартли, устав от нашей игры, готов теперь просто меня застрелить.
— Ну же, Миро, — крикнул он мне вслед. — У тебя есть еще части тела, которые я хочу в свою коллекцию.
Я подавил рвотные позывы. Резиновая накладка на нижней части гипса заскользила по воску, и я снова упал на спину. Но все равно сумел вскарабкаться по лестнице, хоть и очень шумно из-за гипса, ударяющегося о каждую ступеньку.
Зачем я поперся на второй этаж? Почему не вышел через парадную дверь? Всегда лучше быть снаружи, чем внутри. Но между мной, моим грузовиком и пистолетом стоял Хартли. Да и в подвал идти казалось плохой идеей, поэтому я поднялся по лестнице, опережая его, и захромал по темному коридору.
Дом был огромным, трехэтажным. Я ковылял по нему, открывая каждую дверь, мимо которой проходил, и наконец-то проскочил в одну из комнат. Вероятно, это была хозяйская спальня.
Я вбежал в просторную гардеробную, закрыл за собой дверь и стал искать что-нибудь, чем можно было бы защититься. Одновременно я прислушивался к своему колотящемуся сердцу, а потом просто… перестал.
Даже если я случайно наткнусь на сейф с оружием, что я буду делать? Стоять и пытаться вычислить комбинацию? И сколько времени у меня есть, прежде чем Хартли меня найдет? Я должен быть умнее серийного убийцы.
Я же не какой-то девственник из ужастика, я заместитель маршала Соединенных Штатов. Мне нужно начать вести себя соответственно должности. Если бы я защищал свидетеля, то с самого начала перешел бы в наступление. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что в данном случае я сам был свидетелем.
Если я выживу, то больше никуда не поеду без Яна. Когда он со мной, я не волнуюсь об исходе дела. Я просто знаю, что буду жить. И дело не в том, что я не могу спасти себя сам, а в том, что присутствие напарника рядом несомненно придает определенное чувство уверенности.
Я начал снимать и перекидывать через руку одежду, костюмы, рубашки, пока мое раненное плечо не завопило от боли под этой тяжестью. Ожидая Хартли, я встал близко к двери, широко расставив ноги.
— Миро! — заорал Хартли откуда-то из коридора. — Я больше не могу здесь оставаться. Неужели ты хочешь, чтобы я уехал? Хочешь, чтобы я продолжал преследовать тебя всю жизнь? Не сойдешь ли ты в конце концов с ума?
Такая вероятность и впрямь существовала. Неизвестность и неопределенность — самое худшее. Я скорее умру, чем позволю Хартли запугивать меня всю оставшуюся жизнь. Все это походило на те ужасные истории, когда люди пропадали без вести, а их семьи не знали, что случилось. Они не могли скорбеть, а продолжать надеяться с каждым годом становилось все труднее. За все годы работы в правоохранительных органах я ни разу не встречал человека, который сказал бы, что неизвестность более предпочтительна. Плохая, да даже наихудшая весть, давала ощущение завершенности.
— Я могу продержаться дольше, чем ты, — крикнул я через дверь, наконец-то превратившись в кошку в нашей игре, которой до смерти надоело быть мышью.
Я слышал, как Хартли бежит на звук моего голоса, и через несколько секунд увидел полоску света под дверью гардеробной. Ванная находилась рядом. Я знал, что Хартли заглянул туда, проверяя, там я или нет, в поисках меня. Затем наступила тишина.
Позже я задумаюсь: «Какой дурацкий план! Кто мог до такого додуматься?», и пойму, что кроме себя самого винить в этом идиотизме некого.
Снаружи зажегся свет, дверь распахнулась, и Хартли шагнул в гардеробную в ту же секунду, как выстрелил в меня в упор, он целился в сердце.
Пуля должна была пробить мне грудь, но, как это ни смешно, к ней оказалась прижата вся одежда, которую я снял с вешалок. Множество слоев, масса одежды, столько, что, должно быть, выглядело так, будто я посреди ночи краду ее из универмага, а водитель ожидает меня прямо перед входом.
Поэтому вместо того, чтобы упасть от огнестрельного ранения, которое должно было убить меня на месте, пуля попала в слои ткани и изменила траекторию, скользнув по верхней части моего плеча, едва задев. В ту же секунду уровень адреналина подскочил, и я бросился вперед, переигрывая Хартли так, что любой защитник позавидовал бы. И не потому, что движение отличалось ловкостью, а потому, что оно выполнило свою задачу.
Хартли тяжело рухнул на пол, с глухим стуком ударившись головой. Я отшвырнул одежду в сторону, обнаружив своего противника дезориентированным и задохнувшимся, и прежде чем он успел поднять пистолет, я вцепился в его свитер, приподнял Хартли и ударил его кулаком по лицу.
Я бил его снова и снова, остановившись только чтобы схватить пистолет и отбросить оружие подальше. Потом я поднялся и пнул Хартли под ребра, отчего он свернулся в позу эмбриона, а затем в голову, чтобы вырубить его.
Я подождал, проверяя, не двигается ли он, затем вышел из гардеробной, отыскал пистолет с глушителем, который тот использовал, и вернулся, чтобы убедиться, что Хартли дышит.
В сознании мелькнула мысль, что на самом деле наилучшим окончанием этого дня стал бы выстрел ему в голову. Никто не будет скучать по нему, я сэкономлю налогоплательщикам чертову кучу денег, и никто даже не спросит, почему я застрелил безоружного человека. Это же Крейг Хартли, и мне, само собой, пришлось его убить.
Проблема заключалась в том, что чем больше я об этом думал, тем менее привлекательной становилась эта мысль. Хартли уже достаточно попортил мне жизнь. Не нужно, чтобы его смерть омрачала мое сознание всю оставшуюся жизнь.
Захлопнув дверь, я схватил стул около туалетного столика, сунул его под дверную ручку гардеробной и шатаясь подошел к кровати. Я бы спустился вниз и сходил за телефоном в машину, но не хотелось оставлять Хартли одного. К счастью, у хозяев дома оказался стационарный телефон, что поразило меня в эпоху сотовых, и я воспользовался им, чтобы позвонить Яну. Он снял трубку после первого же гудка.
— Алло?
— Эй, угадай, где я нахожусь?
— Ты почему-то оказался в Парк-Ридж. Кон отследил твой мобильный телефон, потому что ты не брал трубку, все пятьдесят раз, что я звонил. Где ты, черт возьми, пропадаешь?
— С Крейгом Хартли в очень красивом доме, который, как я надеюсь, продается, потому что не хочу думать о…
— Что? — ахнул он.
— Что?! — Кон повторил восклицание на заднем плане, а затем прокричал: — Где ты, черт возьми, Джонс?
Ян поставил меня на громкую связь.
— Я поймал Хартли.
— О нет, — простонал Ян. — Нет-нет-нет…
— Я в порядке, — успокоил я. — Мне нужно будет съездить в больницу. Можешь приехать и забрать мою машину?
— Твою машину? — недоверчиво спросил Кон. — Да кому какое дело до твоей гребаной машины? Ты умираешь?
— Господи, Кон, — проворчал я. Он вообще не помогал.
— Миро! — крикнул Ян.
— Нет, перестань, клянусь, все не так плохо. Я не собираюсь умирать. У меня пуля в руке, вот и все, я буду в порядке.
— Из-за тебя Ян в обморок упадет, придурок, — настаивал Кон.
Я хотел быть с ним поласковее, сказать, что люблю его, попросить, чтобы он не волновался, но там был Кон, и тогда я услышал, как Дорси спросил, что происходит.
— Ян, приезжай.
— Я…
— Пусть Кон тебя отвезет.
— Что? Нет, блядь!
— Ян, — ласково позвал я его, внезапно почувствовав легкое головокружение и осознав, что по пальцам левой руки стекает кровь. Возможно, я истекал кровью чуть сильнее, чем думал. — Пусть Кон сядет за руль, чтобы ты добрался сюда целым и невредимым. Тебе придется вести мою машину, так что нет смысла брать другую, верно?
