Бархатная Принцесса (СИ) - Субботина Айя (прочитать книгу txt) 📗
Кай вдруг с силой отрывает меня от себя, перекладывает ладони мне на щеки и заставляет смотреть на него и только на него.
— Просто перестань об этом думать, хорошо? — Он только спрашивает, но у этого вопроса такая интонация, что ответ на него может быть только утвердительным.
И в этом весь мой такой непростой Кай: он всегда ведет, он всегда решает. И тут они с Олегом очень похожи, с той лишь разницей, что только Каю я готова безоговорочно доверить свою жизнь. И он это чувствует, потому что берет меня на руки, словно принц из сказки — хоть на принца этот злюка похож меньше всего — и несет обратно в гостиницу. Я пытаюсь сказать, что могу и сама дойти, но куда там, если он сам для себя решил, что через порог моего номера обязательно перенесет меня на руках. Только взглядом предлагает не спорить и сделать что-нибудь приятное, например, потаскать его сзади за волосы.
В моем номере прохладно после кондиционера, и мы даже не включаем свет. Кай ставит меня на ноги, и я спиной пячусь к дивану, на ходу стаскивая с себя вещи, которых теперь кажется слишком много. А Кай вторит моим движениям, на этот раз просто стаскивая рубашку через голову, отчего его волосы снова торчат во все стороны. Это так сексуально, что меня вихрем толкает к нему в объятия, и снова зарываюсь пальцами в непослушные жесткие пряди. И хочется просто потеряться в нем, заблудиться в темном взгляде, раствориться в прикосновениях шершавых ладоней, которыми он так сильно сжимает мои бедра, что непроизвольно стону, словно ненормальная, получая удовольствие от этой боли.
— Дойдем до кровати? — Я кусаю губы, чувствую себя нетерпеливой девчонкой, которая получила на десерт Мистера Совершенство.
— В жопу кровать, — отзывается мой грубиян, и я вдруг очень четко осознаю, что привыкла к его злым словам. И к тому, как он ругается, хоть раньше терпеть этого не могла. — Диван меня вполне устроит, Принцесса.
Он толкает меня назад — плюхаюсь на мягкую обивку, непроизвольно, просто потому что Кай смотрит на меня взглядом собственника, развожу ноги. Широко, развязно, и плевать, что в этот момент во мне не осталось ни стыда, ни угрызений совести. И под его тяжелым взглядом, под аккомпанемент хриплого, на грани стона, дыхания, приподнимаю бедра, чтобы в одно движение стащить трусики.
Мой великан медленно опускается на колени и все равно нависает надо мной, жестко, не церемонясь, стаскивая бретели лифчика. И я сама не понимаю, как так получается, что лежу перед ним полностью голая, стонущая и оголодавшая, а он до сих пор в джинсах и не делает ничего, чтобы от них избавиться. И этот умоляющий громкий шепот в темноте — он мой. Бесстыжие слова, которыми, не помня себя, умоляю больше не играть со мной, потому что я слишком долго была без его рук и губ, и потому что он — мое лучшее и единственное лекарство от всего.
И он набрасывается на меня с низким рокотом, словно — что за дурацкие ассоциации — внутри него работает мотор самой шикарной спортивной тачки на свете! И глушит все мысли, опьяняет своим запахом, твердым телом и прикосновениями, в которых нет нежности, а только звериное желание обладать мной, оставить свой след на каждом кусочке кожи.
Скользит пальцам по груди, заставляя меня выгнуться навстречу, и дьявольски посмеивается над моими жалкими попытками сохранить хоть каплю контроля. Сегодня — и, скорее всего, во все следующие разы, он все равно будет главным в нашей постели, и эта мысль рождает в моей груди голодный стон.
Темная голова наклоняется над моей грудью, челка падает так низко, что волосы щекочут болезненно чувствительную кожу. И Кай жестко втягивает мой сосок в рот: прикусывает его, заставляя меня вскрикивать, и потом лижет ноющую плоть. И я начинаю орать просто от того, что он делает своим ртом. Не всхлипывать, не стонать, а кричать, потому что внутри все сжимается и разжимается, словно гигантские меха, каждый раз вбрасывая мне в легкие порцию наслаждения, которое пробивается до самого горла и вырывается наружу со звуками, которые я впервые слышу сама от себя.
— Кай… черт…
Он только хмыкает и разводит мои ноги, забрасывая одну себе на плечо. Раскрывает так широко, будто я балерина, и связки ноют от предельного натяжения, но стоит пошевелиться — и Кай простреливает меня предупреждающим взглядом, под которым я мигом становлюсь покорной и смирной. Его пальцы вдавливают мой живот — на этот раз нежно, почти ласково, но жесткость и грубость возвращаются, когда его ладонь скользит ниже. И пальцы раскрывают меня, пока с губ срывается хриплое:
— Бля, такая мокрая, Принцесса…
Я нервно сглатываю, когда он гладит меня двумя пальцами, а потом, глядя мне в глаза, засовывает себе в рот и слизывает, становясь все жестче и все нетерпеливее. У меня никогда не было вот так — пошло, откровенно, невообразимо, словно мы снимаем какой-то совершенно оторванный порно фильм. Потому что мне никогда не было это нужно, потому что я не знала, что может быть вот так, на кончике чувств, танец над пропастью.
— Трахнуть тебя языком, Принцесса? — дразнит он, снова запуская в меня пальцы.
Я только мычу и мотаю головой, не уверенная, что это — знак согласия, потому что мышцы перестают слушаться. Поэтому на всякий случай цепляюсь ему в волосы и тяну к себе, и сама тянусь, чтобы заполучить этот грязный мокрый поцелуй, который Кай дарит с влажным развратным звуком. И приподнимаюсь ему навстречу, толкаюсь вперед, прямо под горячий острый язык, который слизывает с меня все до капли. Я трусь об него так сильно, что колючая щетина оставляет на нежной коже царапины, и боль смешивается с удовольствием, пока он сосет меня так грубо, что мир перестает существовать.
Тусклая реальность трескается, и я вместе с ней.
Глава тридцать четвертая: Кай
Даниэла кончает так громко, что вряд ли соображает, с какой силой сжимает мою голову ногами. Я практически глохну, но все равно слышу каждый ее звук, каждый стон и каждую грубость, которую моя Принцесса неожиданно выкрикивает в приступах сладких судорог.
Я не люблю лизать женщин между ног и делал это всего пару раз за всю жизнь, потому что эта ласка — она очень особенная, что-то слишком интимное для меня, чтобы размениваться ей на случайных девок. Но Даниэлу я хотел попробовать с первого дня, как увидел. Там, в кафе, когда она сидела мокрая и взъерошенная, явно не в своей тарелке, я ощутил эту тягу так сильно, что, когда она ушла, не смогли заглушить ни бухлом, ни кофе. И потом, позже, когда Принцесса снилась мне, я просыпался посреди ночи с болезненным стояком и вкусом на языке, которого просто не могло быть, но который я отчаянно пытался удержать.
И сейчас я готов вытрахивать ее языком, словно какое-то животное, потому что дурею от ее сладости во рту, и от того, какой развратной она становится, когда получает эту ласку от меня.
Но у нас для этого целая неделя впереди, а пока…
Я толкаюсь в нее мокрую двумя пальцами, и Даниэла стонет, инстинктивно задирая задницу прямо в такт моим движениям. Свободной рукой расстегиваю джинсы, стаскиваю их и думаю о том, что рука на собственном члене — это гребаная плохая идея, потому что я реально, на хер, прямо сейчас кончу просто потому, что вижу, как она жадно насаживается на мои пальцы.
Поэтому, когда я подтягиваю ее на край дивана и толкаюсь прямо в эту сладкую влагу, это получается чертовски грубо. С громким ударом, словно столкнулись два локомотива, и я вгрызаюсь в губу, чтобы сдержать несвойственный мне то ли стон, то ли рык. И Даниэла откликается громким всхлипыванием, запрокидывает голову, выгибаясь тугим мостиком. И ахает снова, когда выхожу почти до конца и опять не могу сдержаться, поэтому тараню ее так, будто от этого зависит мое настоящее и будущее.
Я бьюсь в нее, словно умалишенный, без тормозов, грубо и жестко, натягивая на себя маленькое худое тело, жадное и горячее. Принцесса хнычет, стонет, брыкается, но только потому что жадно хочет получить меня всего. И с каким-то адским блеском в глазах сжимает меня внутренними мышцами — так, что я окончательно охуеваю от происходящего. Звезды в глазах просто как блядский фейерверк, и еще какие-то долбаные колокольчики, которые смешиваются вместе с нашими с Принцессой стонами в унисон.
