Чёрный лёд, белые лилии (СИ) - "Missandea" (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

В дверь постучали; все три одновременно подпрыгнули и испуганно переглянулись. Рут, взявшая себя в руки первой, ущипнула Таню, и та, прокашлявшись, прощебетала: «Войдите». Женя продублировала её ответ.

Больше всего на свете Таня надеялась увидеть Антона, пропадавшего уже больше двух часов, но вошёл всё тот же сержант. Он говорил довольно долго отрывистым, громким голосом.

― Принимающая сторона интересуется, всё ли в порядке, ― прямо по ходу переводила Рут, ― на место так же прибыл полковник Эрнандес, почётный гость, командующий второй армией, он приглашает вас сойти вниз, если вам угодно…

Таня, конечно, заверила, что ей очень угодно и что она непременно появится внизу. Дверь закрылась. Таня закрыла глаза.

Господи, значит, придётся без Антона… Значит, придётся идти туда, видеть этих людей, которые, все до одного, виноваты в смерти тех, кого она любит, улыбаться им и говорить с ними.

Она ведь не сможет.

Она…

Машка накинула на её плечи чёрный жакет, Рут расчесала и убрала назад волосы. Таня коротко взглянула на себя в зеркало.

Хорошо.

Главное ― держаться уверенно.

Пускай для всех этих людей она Ириш Шатьен, но это не так.

Она ― Соловьёва Татьяна.

И она давала присягу.

Нижний холл был уже совсем не таков, как три часа назад; здесь больше не было ни солдат, ни металлорамок. Зато были американцы в парадной форме, увешанные орденами и медалями, с сытыми, спокойными, довольными рожами.

Таня понятия не имела, как выглядит полковник Эдисон; замирая и чувствуя, что сердце бьётся где-то в горле, она искала глазами в толпе Антона Калужного.

Один из американцев, стоявший у подножья лестницы, вдруг оторвался от общего разговора, посмотрел прямо на неё, широко улыбнулся и сказал что-то про «чарминг мисс Шатьен». Отдохнувшие и довольные люди вокруг него также уставились прямо на Таню.

― Для меня удовольствие видеть вас, ― выдала она вместе с улыбкой, от страха едва не перепутав слоги. За спиной Рут повторила её фразу тем же затверженным голосом.

― Снова, ― с улыбкой добавил всё тот же лысый американец, и у Тани внутри всё похолодело: снова?! Господи, да как же…

― Я видел вас в Лос-Анжелесе года два назад, вы произвели на меня неизгладимое впечатление, ― спокойно переводила Рут, пока Таня, давя истерику, ослепительно улыбалась и заученно кивала. ― Правда, вы казались мне выше.

― Это женский секрет, ― уверенно кивнула она, за спиной отчаянно сжимая края пиджака пальцами. ― Настоящая женщина ведь сначала влюбляется в туфли, а потом уж в мужчин.

Таня не помнила и не знала, что врала и как врала, не знала, откуда брала слова, но разговор шёл вполне успешно. Она уже успела представить «свою незаменимую переводчицу Камиль Дюмаж» и «бесценного визажиста Франсуаз», когда толстый, с проплешиной американец вдруг с улыбкой обратился к ней.

На французском.

― У вас интересный акцент, мадемуазель Шатьен, ― негромко сказал он, внимательно глядя на неё.

― Я родилась в Ренне, наш диалект отличается от парижского, ― и глазом не моргнув, заявила она. ― И моя бабушка ― чистокровная испанка.

Таня не знала, есть ли у Ириш Шатьен бабушка. Таня понятия не имела, испанка ли она. Но ответ, кажется, всех удовлетворил, и вскоре у неё появился шанс ускользнуть под предлогом репетиций. Напряжённая настолько, что и молиться про себя не получалось, она кое-как узнала, где концертный зал, и даже попала туда.

Был он действительно большим, Таня заметила даже балкон. На чёрной отполированной сцене стояла пустая микрофонная стойка и прекрасный концертный рояль, так что на секунду привычное напряжение чуть ослабло, позволив Тане просто насладиться видом музыкального инструмента.

На секунду, конечно.

За роялем оказался старичок, с которого разве что песок не сыпался, ни по-английски, ни по-французски не понимавший ни слова. Судя по характерной отрывистости звуков, был он немцем, но по-немецки не говорили ни Машка, ни Рут. Таня, отчаявшись, напела первые ноты «Canto Della Terra», и он вдруг одобрительно улыбнулся, активно закивал и сморщенными руками взял аккорд такой силы и красоты, что Таня, пожалуй, улыбнулась бы, если бы всё внутри так не дрожало.

Они подобрали подходящие тональность и темп, когда на сцене появился щупленький, худенький молодой человек, почти мальчик, с плохо скрытыми следами синяков и кровоподтёков на скуластом лице. Он со злостью бросил на стул чехол со скрипкой. Старик-немец неодобрительно заворчал. Таня искоса взглянула на него и случайно поймала его взгляд, от которого вздрогнула: в глазах у мальчишки плескалась такая ненависть, что Тане становилось не по себе.

― Продолжим? ― пересилив себя, обратилась она к немцу, но в следующее мгновение перестала дышать.

― Подстилки, ― на чистом русском бормотал парень, вынимая скрипку из чехла. ― Твари продажные… Чтобы у вас там все передохли…

Конечно, Таня промолчала.

Конечно, отвернулась и улыбнулась.

На Машкиных наручных часах ― половина четвёртого, и голоса с первого этажа становились всё оживленнее и слышнее. Таня, всё ещё не переодетая, всё ещё без Антона и взрывчатки, шла по практически пустому второму этажу в сопровождении Машки, Жени и сержанта и сжимала руки в карманах пиджака.

Кажется, нервозность Антона становится ей понятней.

«Второй этаж, правое крыло, мужской туалет», ― на каждый шаг, гулко отдающийся в коридоре, твердила она.

У туалетов ― двое с автоматами.

― Я могу пройти? ― натянув на лицо улыбку, звенящим от напряжение голосом спросила она. Рут тут же повторила её вопрос. Солдаты, кажется, просмотрели на неё с интересом.

― Туалеты для гостей на первом этаже, ― отчеканил один из них.

Тане казалось, что пальцы сейчас порвут шерстяную ткань.

― Вы не представляете, как там грязно, ― понизив голос, улыбнулась она. ― Мне просто необходимо привести себя в порядок перед выступлением. На входе мне сказали, что я могу воспользоваться этим туалетом. Может, вы позволите нам войти?

Всё с такими же непроницаемыми выражениями лица она переглянулись.

― Только недолго, ― нахмурился один из них.

Быстро открыл дверь ― разумеется, в женский туалет. Таню пустили одну, дверь за ней закрыли. Она прижала ладони к горящим вискам и к лицу, глубоко, рвано, вдохнула и поняла, что готова заплакать. Всё не так, всё не так… Голова лихорадочно работала, но в неё не приходило ни одной толковой мысли. К тому же Таня неожиданно для себя громко, непроизвольно закашлялась, ощутив резь в груди. И тут же замолчала. Потому что…

Она быстро выскочила из туалета, продолжая кашлять.

― Боже мой, Камиль, как там накурено! Как там накурено! Там ужасный запах! ― запричитала она, посмотрев на Рут и чуть приподняв брови. Та сразу всё поняла; сделав совершенно испуганное лицо, Женька тут же затараторила на английском, обращаясь к солдатам. Из быстрого потока её слов поняла Таня мало, но на слове «ужасная аллергия» активно закивала головой, страдальчески прикрывая рот и нос рукой.

Через минуту она уже оказалась в мужском туалете. Быстро включила воду сразу в двух раковинах, чтобы заглушить все звуки.

Вторая кабинка от входа, за унитазом.

Щеколды не было, и Таня, просто прикрыв за собой дверь, медленно выдохнула, стараясь успокоиться и унять дрожь в руках. Действовать нужно быстро и точно.

Перед унитазом, грязным и ужасно пахнущим, опустилась коленями на пол. Вытерла о полы пиджака враз вспотевшие ладони, потёрла их между собой.

Ничего страшного. Ничего страшного.

Ничего не взорвётся.

Помнишь?

Помнишь ночь ноября прошлого года?

Чтобы она рванула, её нужно хорошенько пнуть, и я сомневаюсь, что ты можешь это сделать…

Всё нормально.

Лишь слегка дрожащей рукой Таня потянулась куда-то за унитаз. Пальцы тут же нащупали холодный металл, и она аккуратно, следя, чтобы подушечки пальцев не попали ни на какие выступы или кнопки, обхватила этот металл рукой. Всё несложно, вот так… Напрячь руку, осторожно потянуть на себя, не касаясь ни стен, ни унитаза…