Чёрный лёд, белые лилии (СИ) - "Missandea" (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

― Лучше ты расскажи, лисёнок.

― Да и рассказывать нечего, ― пожала плечами Таня. ― Неужели вы не получили писем? Я целых два написала.

― Мы ничего не получали, ― заговорила Машка, подсаживаясь к ним. ― Мы, Таня, вообще думали, что ты…

― Мы не знали, где ты, ― перебила Широкову Валера. ― Очень волновались.

― Ну, я даже не знаю, как рассказывать, всё так банально, ― начала Таня. ― Это под Новопокровкой было, помните? Я бой плохо помню, но подбили меня основательно, я даже подумала, что всё, тушите свет, отправляюсь на смотр к адмиралу. Ну, моряки так говорят. То есть умру. Смешно, да? ― улыбнулась она. Девочки нервно хихикнули. ― Помню потом отрывками… Открываю глаза, вижу, ночь, и лежу не там, где упала, вокруг тихо, поворачиваю голову, а рядом со мной медсестра убитая лежит, меня, наверное, тащила. Ну, я про себя ей спасибо сказала и снова отключилась. Ничего не помню… Долго. Помню только, как чувствовала, что из меня кровь льётся. Такое ощущение страшное, девочки… Пришла ещё раз в себя, не пойму, то ли утро, то ли день, но светло, и вокруг ― тихо, никого. Лес, деревья, медсестра всё лежит. Видно, бои далеко ушли, а нас не нашли уже. Ну, думаю, помру же здесь, надо выбираться, пытаюсь пошевелиться, поползти, и снова всё темно. Я до этого боли не чувствовала, а потом пришла в себя ― так всё болит, что зубы сжимала, чтобы не кричать. Это потому, что трясло меня. Везли куда-то. Как и кто нашёл, до сих пор я не знаю. Привезли в какую-то деревню, что-то там сшивали, вправляли, бинтовали, а потом уже в Дальнегорск повезли. Там я и провалялась в больнице столько.

― А нам почему же сразу оттуда не сообщили? ― спросила Валера, почему-то отворачиваясь.

― Да я ведь долго без сознания лежала, а при себе ни жетона, ни документов не было, всё здесь осталось. Откуда им знать, кто я такая? А потом уже и они, и я письма написали в полк. Ну, хоть их-то письмо вам пришло, правда?

― Нет, ― сказала Машка.

― Да, ― сказала Валера и тут же на Машку шикнула.

― В каком смысле? ― нахмурилась Таня.

― Маша, то, что ты не читала письмо, не значит, что его не было, ― с нажимом проговорила Валера, потом обернулась к Тане. ― Маша-растеряша у нас ничего не помнит. Было письмо, конечно, но мы всё равно переживали. Ты, Таня, домой поскорей напиши. Они очень волнуются?

― Думаешь?

― Точно знаю. Сегодня же напиши, хорошо?

― Хорошо, дорогая моя, ты только не волнуйся. Ну, что с вами со всеми, правда, лица на вас нет, ― вздохнула Таня, обнимая Валеру и кладя голову ей на плечо. ― Как я скучала по вам, девочки мои дорогие. Знаете, мы когда подъезжали, на меня прямо видение какое-то нашло. Думаю, вот, спрыгну сейчас, а они стоят все в ряд, мои родные, улыбаются. Надюша, Вика, Рита, Настенька, Дашка, вы с Машкой. А потом думаю: их же уже нет… Нет, простите, простите, девочки, ― замотала она головой. ― Что-то я расклеиваться начинаю.

― Пока не расклеилась, давайте чай пить, ― улыбнулась Машка, встала с лежанки и подошла к своей кастрюле. ― Конечно, самый верный способ не грустить ― это есть творог, но чай тоже сойдёт.

― Давайте, конечно, ― кивнула Таня. ― Ой, девочки, да я забыла совсем! Я же подарки всем привезла!

Под восторженные Машкины восклицания из Таниного вещмешка были извлечены два хлопковых лифчика, по размеру, правда, куда больше, чем нужно, две тёплых шерстяных кофты, серебряная ложка с какой-то гравировкой и две пары массивных, очень красивых и крайне бесполезных золотых серёжек. Девочкам они страшно понравились.

― Какая красота, ― прошептала Валера, завороженно рассматривая их. ― Какая красота, Танюша! Да ты где такое взяла?

― Да в городах сейчас все всё продают за копейки. Я и подумала, может, вам понравится.

― Мне очень нравится!

― А теперь, Валера, ты уж меня прости, но для Машки у меня есть персональный подарок, ― хитро прищурилась Таня и посмотрела на Машку: её глаза горели. ― Итак, вот тебе подсказка: вчера мы заезжали на ночь в Пограничный, ночевали в деревенских домах, и я познакомилась с очаровательной бабушкой. Ну, Маша, угадай теперь, что за подарок?

Эта задача явно оказалась Широковой не под силу, и Таня, улыбнувшись, быстро достала из вещмешка большой целлофановый пакет.

― Творог!!! ― заревела Машка, как степная утка, и кинулась обнимать Таню.

В итоге творог съели все вместе, запивая «белым чаем», или попросту кипятком с плавающими в нём иголками и веточками.

― Ну, а у вас что нового? ― наевшись, спросила Таня. Машка, и без того оживлённая и весёлая, совсем загорелась и затараторила так, что Таня с трудом вылавливала отдельные слова:

― У нас новый командир роты капитан Ковальчук, а он ещё влюблён в медсестру Катю, но он ей не нравится, и поэтому она всё время у нас прячется, а ещё на полевой кухне новый повар, и он ужасно готовит, даже моя бабушка лучше готовит, и у него всё время всё подгорает…

Таня взглянула на Валеру: она сидела, легонько улыбаясь. Не прерывая Машкиной болтовни, Таня тихонько спросила:

― Валера, ну как?

― Ничего, ― шепнула она. ― Я тебе потом столько всего расскажу, лисёнок, ― и добавила громче: ― Между прочим, уже десять часов.

— Десять?! — вскричала Таня, подскакивая с лежанки. — Всё, девочки, я Антону обещала, побегу.

— Я тебе дорогу расскажу, — вызвалась Машка. — Если как все идти, то очень длинно получается, а я знаю короткий путь.

Темнело рано, в десять вечера уже не было видно ни зги. К тому времени, как заветная землянка наконец выросла перед Таней, она была готова собственноручно задушить Широкову. Раз пять она с радостным лицом вваливалась в чужие землянки, не меньше десяти раз переспрашивала у незнакомых солдат дорогу, два раза проваливалась в какие-то лужи, ещё два раза забредала в непролазные буреломы. Сколько раз она проклинала Машу Широкову, Таня не считала.

И вот когда она, промокшая до нитки, замёрзшая до костей, натёршая себе ноги новыми берцами, затащила своё тело, наконец, в землянку, встретили её темнота, сырость и тишина. А как хотелось погреть руки, стащить с ног надоевшие мокрые берцы!

Нужно было растапливать остывшую печку, но после получасового блуждания по местным лесам и болотам сил на это у Тани не осталось. Поэтому она ощупью пробралась в самую глубь землянки, уселась в дальний угол первой попавшейся лежанки, подтянула к себе усталые ноги и закрыла глаза. Всё потом. Вот сейчас посидит в тишине пять минут, а потом всё сделает и будет ждать Антона.

В тишине? Как бы не так. За порогом послышались приглушённые хлюпающие шаги. Таня сразу поняла: не Антоновы. В тех больше тяжести, размеренности, спокойной уверенности, а эти звучали мягко и легко. Фигура вошедшего виднелась в полосе лунного света, падающего внутрь, весьма смутно. Таню, залезшую в самый тёмный угол, мужчина, к счастью, заметить и не подумал. Внутри шевельнулась крохотная надежда: может, увидит, что нет никого, да и уйдёт? Но вошедший огляделся и устало опустился на лавку у стола, всем своим видом показывая, что уходить никуда не собирается.

Таня вдохнула, готовясь уже объявить о своём присутствии, но снаружи вновь послышались шаги, на этот раз частые, торопливые. «Женские», — подсказал ей забравшийся уже под кожу снайперский инстинкт. В землянке действительно появилась фигурка куда ниже и тоньше первой. Таня предусмотрительно вжалась в стенку и даже дышать стала потише.

Может, тут сейчас драма будет разыгрываться.

— Это ты, Максим? — спросила девушка торопливо, и Таня без труда узнала в ней утреннюю медсестру. Очень, очень интересно. Просто замечательно. Медсестра, пожиравшая глазами Антона, заявляется к нему в землянку на ночь глядя.

Мужчина (старший лейтенант Назаров — Таня уже поняла это и по имени, и по характерной для него плавности движений) нехотя поднял голову, вздохнул апатично:

— Ты хотела что-то?

— Да, я… я вообще Антона искала. Поговорить хотела.

— Не наговорилась ещё? — мрачновато спросил Назаров.

— Это тебя не касается! — вспыхнула она, но продолжила уже спокойней, через силу: — Днём… Даже если ты слышал, о чём мы говорили…