Чёрный лёд, белые лилии (СИ) - "Missandea" (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Таня улыбнулась, неловко зачерпнула левой рукой большую ложку, поднесла ко рту…

Чуть не разлила её, потому что прямо напротив неё плюхнулся на лавку, пошатнув стол, Колдун. Поставил перед собой точно такую же миску, чуть улыбнулся Тане.

— Приятного аппетита, Лиса. Как ваши дела? Всё сделали, что хотели, с утра?

— Вам тоже, товарищ прапорщик, спасибо. После такого супа даже самые плохие дела пойдут на лад, — улыбнулась Таня в ответ. — А вы чего не едите?

— Сейчас поем, вот дождусь… А, вон, идёт, — сказал Колдун и махнул рукой кому-то за Таниной спиной. — Хотел как раз тебя познакомить.

Таня кивнула. Снова поднесла ко рту ложку, ощутила потрясающий вкус горячего супа…

Поперхнулась, закашлялась. Рядом с Колдуном на лавку одним лёгким движением опустился Антон Калужный собственной персоной. Придвинул к себе было миску, но увидел Таню и тоже замер. Не сказал ни слова, не поздоровался. Колдун подозрительно посмотрел на них обоих. Таня стремительно начала есть, ощущая на себе два пронизывающих взгляда.

— Лиса, — негромко, но настойчиво позвал Колдун. Ох, знала Таня этот тон! Тоскливо подняла голову.

— Познакомьтесь, Антон, это Лиса, — любезно продолжил он, потом обернулся к Тане: — Как тебя на самом деле зовут, я забыл что-то?

— Татьяна, — еле выдавила из себя она. Посмотрела на Антона. Он молчал, ковыряя ложкой густой суп.

— Да, точно. Познакомьтесь, стало быть, Антон. Татьяна Соловьёва, Лиса. Не идеальный снайпер, но девчонка ничего.

Таня бы обязательно посмеялась над всей этой комедией, не будь взгляд Антона так тяжёл. Да была не была, жалко ей, что ли!

— Очень приятно, — преспокойно ответила она. Выпрямила спину, твёрдо посмотрела прямо в глаза Антону Калужному. Хочешь ломать комедию — ну и пожалуйста. Она только за.

Таня уверенно протянула над столом раскрытую ладонь.

— Калужный Антон Александрович, разведчик, — продолжал любезно сводить их Колдун.

Танина рука висела в воздухе. Что, неужто пожмёт?.. Да глядишь, ещё, может, и представится? Что, так стыдно за знакомство с ней?

— Служил одно время в Санкт-Петербурге…

— Мы… Мы знакомы, — сипло проговорил наконец Антон. Опустил взгляд куда-то в тарелку. Таня хмыкнула, ладонь тоже опустила. Несколько секунд Колдун молчал, потом нахмурился.

— Да? В таком случае прошу прощения. Мне показалось…

— Я просто необщительная, товарищ прапорщик. Интроверт, так сказать, — заявила Таня. Антон быстро сверкнул глазами из-под бровей, начал есть. Колдун неопределённо хмыкнул. Стало тихо, только отчётливо барабанил по тенту весенний косой дождь.

Замечательно, Антон Калужный.

Просто замечательно.

Ну, слава Богу: хоть нашёл в себе мужество признаться, что знаком с такой нелепой, недалёкой девицей, как она. И на том спасибо.

Таня быстро доела суп, зло стуча ложкой по донышку миски. Слишком, пожалуй, резко встала из-за стола.

— Приятного аппетита, всего хорошего, — проговорила чуть ли не по слогам, отчётливо выговаривая «р», и, не оборачиваясь, быстро прошла прочь. Ну и пусть, что под дождь. Ну и пусть, что окликнула её откуда-то сзади Машка.

Не так она представляла встречу, Антон Калужный, не так. Ну и пожалуйста. Очень надо.

Остаток дня тянулся неимоверно долго. Таня переделала все дела на месяц вперёд: заштопала порванные вещи, выстирала и развесила сушиться бельё, собрала и разобрала винтовку, почистив её от песка, смазала её, заново натуго заплела косы, сходила к разведчикам за дровами, помыла кастрюлю и чайник так, что они сверкали закоптевшими прежде алюминиевыми боками. И всё равно солнце никак не желало садиться за лес.

Ближе к вечеру ходили со взводом Миклашевского восстанавливать окопы. Вычищенная и выглаженная одежда снова наполнилась песком и пропиталась потом, но Таня с радостью махала лопаткой, ощущая ноющую боль в плечах. Замечательно, пусть ноют посильней. Может, хоть это поможет ей отвлечься.

— Таня! Ну Таня! — Валера, судя по тону, звала её не первый раз. Таня отёрла выступивший на лбу пот, осторожно отложила лопатку, оглядываясь, нет ли поблизости Миклашевского, и уставилась на Валеру.

— Что?

— А что ты не слышишь? Говорю же тебе, он мне заявил, что не уедет!

— Кто?

— Да Калужный! — Валера закатила глаза. — Сказал, что не уедет, пока я хотя бы строчку в ответ этому дураку Назарову не напишу. Представляешь? Так и сказал!

— Когда сказал? — нахмурилась Таня.

— Да какая разница! Ну, на обеде. Ты как ушла, он сразу к нам подсел.

— Ясно, — кивнула Таня. Быстро встала, поджала губы, взяла в руки лопатку.

— Да подожди ты, успеешь накопаться. — Валера быстро усадила её обратно и состроила жалобную гримасу. — Что мне теперь делать?

— Ну, напиши ему!

В Валериных глазах отразился ужасный испуг. Она даже лопатку свою выронила, чуть не отрезав себе полпальца на ноге.

— О чём?

— Ну… — Таня задумалась, — не знаю, напиши, мол, я другому отдана и буду век ему верна.

— О, как ты замечательно придумала!

— Это не я, это Пушкин, — ответила Таня и ткнула Валеру в бок. — А Назаров-то парень видный!

В это время откуда-то снизу, с земли, выползла Машка. Выпрямилась во весь рост, подняла кверху грязный палец и глубокомысленно произнесла:

— Видный, да незавидный.

Несколько секунд было тихо.

— Что? — наконец в один голос спросили Валера с Таней.

— Господи, да почему никто не знает этой поговорки! Какие вы!.. У нас в деревне все, между прочим, так говорили, — и Маша, безнадёжно махнув на них рукой, уползла дальше.

Насмеявшись вдоволь, они стали собираться: нужно было успеть переодеться (или хотя бы почиститься) и забрать с полевой кухни праздничный пирог, приготовить который они уговаривали повара в течение трёх дней. Ведь вечером их ждал самый настоящий праздник.

Правда, попали они на него не все и с опозданием. В половине одиннадцатого, перед самым выходом, к ним ввалился Колдун и забрал по каким-то делам Вику и Машку, а Валеру с Таней попросил быстренько зашить огромную дыру на кителе, чем они и занимались ещё около сорока минут. Наконец, все дела были сделаны, подарок упакован, и они, осторожно выглянув из-за угла землянки, отправились в путь. Рут осталась под предлогом головной боли.

Ночь была тихой и безоблачной. Где-то на горизонте небо чуть посветлело, оттуда выплыл бледный полумесяц, и стало совсем светло. Под ногами весело трещали сверчки, и девичьи шаги глухо и громко раздавались в ночном воздухе.

Тане отчего-то на секунду стало не по себе, она поёжилась. Непреодолимо потянуло назад, но, взглянув на счастливое лицо Валеры и вспомнив повод, по которому они идут в медпункт, Таня вздохнула поглубже, улыбнулась и отогнала от себя все тяжёлые мысли.

Полковой медпункт примостился сбоку, у кромки леса. Это были несколько тканевых палаток, спрятавшихся под сенью первых деревьев и укутавшихся маскировочной сеткой. Стоило обернуться назад, на полк, и совсем недалеко можно было различить сплюснутую землянку Колдуна. Где-то там сейчас спит Антон Калужный.

При мысли о нём Таня сердито тряхнула головой, нахмурилась. Нет уж, сегодня ночью думать она об этом не станет.

Пахло в палатках так, как пахло везде, где была Аля: чистотой, свежими простынями, лекарствами и теплом натопленной печки. Все бумаги лежали ровными стопками, инструменты не валялись где попало, а находились, чистые и сухие, на специальных подносах, прикрытых белой марлей. Освещалась комнатка небольшим огарком свечки, стоящим на столе. Вскоре из бокового прохода появилась и сама Аля, таща в руках тяжеленный таз с окровавленной водой.

— Девочки мои пришли! — негромко, но радостно воскликнула она. — Как хорошо. А мне осталось-то всего пару тряпочек достирать.

Валера с Таней тут же принялись помогать ей. Парой тряпочек оказалась гора окровавленных бинтов, которые, за неимением новых, приходилось стирать, кипятить и использовать снова. Управились они все вместе только к половине первого. По сколько времени ежедневно выполняла Аля эту работу одна, Таня и думать боялась.