Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

Хэйтем вздохнул:

— По тебе видно, что могло привести тебя сюда.

Коннор невесело хмыкнул:

— Тогда тем более. Мы немного поговорили, и он рассказал, что эти земли были проданы кому-то из Нью-Йорка еще зимой. Конгресс продал земли, которыми даже не владел, если по совести! А «из Нью-Йорка» — это значит, кому-то или из англичан, или из тех лоялистов, которым и британское правительство было вполне по душе. Небось, сейчас им меньше всего хочется оставаться в Нью-Йорке. Отец… На миг у меня возникла мысль, что это ты купил землю.

Мистер Кенуэй покачал головой:

— Нет, я не покупал. Более того, тот, кто купил землю, сделал это напрямую, потому что никаких запросов относительно земель в этих краях через городской совет не проходило. Если хочешь, узнаю, кто это.

— Незачем, — пожал плечами Коннор. — Достаточно того, что священная земля утеряна для ганьягэха. Они не вернутся сюда, потому что ее уже осквернили. Если бы я знал!.. Я помню, ты говорил мне когда-то, что я сам могу купить эту землю… Теперь я бы мог, у меня приличные счета, но мне и в голову не приходило, что Конгресс продает то, что ему не принадлежит. Мистер Рутледж…

Хэйтем покачал головой:

— Эдвард вряд ли в курсе, какая именно земля принадлежала твоему племени, Коннор. Он ненамного старше тебя, он этого просто не застал.

— Да нет, я не о том, — Коннор даже слегка улыбнулся. — Мистер Рутледж знает, что делает. Уж он-то точно понимает, что достать деньги для Конгресса можно только продажей земель и всяких… индульгенций. Деньги Конгрессу нужны, как воздух — и даже больше. Вашингтон месяц назад… ну, не месяц, чуть больше… подавил восстание армии в Ньюберге. Ходили слухи, что это попытка свержения власти, но я приложил все силы, и «Кольцо Калпера» по моему приказу раскрыло всю подноготную заговора. Один из лидеров лоялистов отправил в армейский лагерь письмо с обещанием выплатить все долги армии, если те помогут дискредитировать существующий Конгресс. Это было десятого марта. А уже пятнадцатого Вашингтон прибыл туда и убедил не поднимать шума.

— Про это я знаю, — кивнул Хэйтем. — Точнее, столь подробной информацией я не обладал, но знал, что Конгресс принял решение частично возместить долги, хотя ранее эту инициативу отверг.

Коннор поморщился:

— Я только теперь понял, что Конгресс не мог ждать, пока мирное соглашение засвидетельствуют все штаты. Платить солдатам нужно уже сейчас, а по-хорошему, даже не сейчас, а уже давно. И я был бы готов лично спонсировать это, если бы не был уверен, что эти деньги канут в никуда, как и все прочие до них.

— А что стало с тем, кто отправил письмо? — вдруг заинтересовался Шэй. — С тем, кто начал бунт?

Коннор мрачно на него посмотрел и буркнул:

— Я не мог допустить повторной попытки. Конгресс не всегда действует честными методами, но все-таки это народная власть. Потом мы исправим те… недочеты, что есть. Когда война окончательно кончится.

— Смелое заявление, — хмыкнул Хэйтем. — Да будет тебе известно, что никому до тебя еще не удавалось создать честную народную власть. Впрочем, справедливости ради, должен заметить, что честную не народную власть тоже создавали единицы — и ненадолго.

— Значит, она будет, может, не совсем честной, но народной, — упрямо возразил Коннор.

— Ну, вот она — нечестная народная, — теперь Хэйтем обвел рукой, указывая на брошенную деревню. — Эти земли — то, чем Конгресс предпочел пренебречь.

Коннор ссутулился и перевернул мясо, которое уже начало с одной стороны подгорать.

— Да, — произнес он горько, но прямо и откровенно. — Это то, чем пришлось пожертвовать. Иначе просто не бывает. Но я сделаю все, чтобы это было не напрасно.

Воцарилось молчание, которое неожиданно прервал Хэйтем. Он пошевелился и негромко произнес:

— Мне жаль, Коннор.

— Мне тоже, — тихо откликнулся сын. — Но это еще не конец. Мне еще нужно отыскать племя Анэдэхи… Я не говорил ей, что собираюсь, чтобы она не переживала. Но я хочу проверить, что все в порядке. А потом поеду обратно в Нью-Йорк. Наверное, к тому времени официальное подтверждение ратификации достигнет Англии, и мне нужно быть там. А может, в Филадельфии… Пока не знаю.

— Скорее, в Ньюберге, — заметил Шэй. — Ведь тебе будет нужно проследить за тем, что Вашингтон…

Коннор отрешенно махнул рукой:

— Он не откажется до последнего. До тех самых пор, пока из Парижа не придет красивый свиток, заверенный Франклином, Лафайетом, Георгом… Знаешь, Шэй… Я, наверное, хочу вам кое-что сказать, но сначала хочу узнать, что именно вы тут нашли. То, за чем вы ехали. То, за чем охотился отец еще до моего рождения. Я… Я понимаю, что прошу слишком многого. Вы тамплиеры, и остались ими даже теперь. Кстати, магистр Блессингтон ведь остается в Чарльстоне. Кто же тогда проводил ваш сбор в Нью-Йорке?

— А протокол заседания тебе не предоставить? — язвительно уточнил Хэйтем. — Даже не спрашиваю, откуда тебе что-то известно.

Шэй вопросительно глянул на любовника. Хэйтем помолчал и произнес:

— Ладно, Коннор. Я расскажу, но только в надежде на то, что ты тоже поделишься со мной тем, что мне интересно. Здесь неподалеку — очень сравнительно неподалеку, Шэй подтвердит — есть место… Загадка Предтеч. Я не знаю, что внутри. Да даже не могу знать, что внутри что-то есть, но могу предполагать. Внешне это выглядит как странная плита с узорами, как на твоем кольце, которое ты больше не носишь.

— Вот черт! — Коннор хлопнул себя по лбу. — Я же мог спросить! Забыл.

— Что спросить? — Шэй нахмурился. — У кого?

Коннор перевел дыхание и замотал головой:

— Сначала вы.

Хэйтем с сомнением глянул на сына, но продолжил:

— В этой плите есть… «скважина», как для ключа. Мы с Шэем думаем, что отпереть эту дверь должен предмет, артефакт Предтеч, идеально округлой формы. Скажи, ты видел такой?

Коннор упрямо свел брови и ответил вопросом на вопрос:

— Сначала скажи, почему ты не попытался это выяснить раньше? Ведь ты был там еще с моей мамой, так?

— Так, — честно откликнулся мистер Кенуэй. — Но твоя мама только привела меня туда и рассказывала индейские легенды. Ничего о ключе она не знала… Или не захотела говорить. О том, что поблизости существует еще один артефакт Предтеч, я узнал от тебя, когда тебе было четырнадцать. Но поскольку я в любом случае не собирался пользоваться этим, опасаясь за тебя, я не стал силой добиваться этого предмета. Об этом я хотел поговорить с Матерью Рода, когда ехал сюда.

— Вот как, значит… — пробормотал Коннор и, встряхнувшись, снял мясо с огня и протянул обоим отцам, а потом и взял себе. — Ты прав, отец, камень шонноункоретси — вовсе не камень. И я держал его в руках. Дважды.

— Дважды? — Хэйтем даже про мясо в руке забыл, так подался вперед. — Почему ты не рассказывал об этом? Потому что ассасин?

— Нет, потому что это было… пару часов назад, — вздохнул Коннор.

Шэй сделал выводы быстрее любовника:

— Значит, артефакт у тебя?

— Нет, — повторил Коннор. — Я расскажу про него, когда узнаю все, что мне нужно. Вы пришли туда… И что?

— И ничего, — отрезал Хэйтем. — Я привел туда Шэя, чтобы он оценил все сам. Он ведь уже имел дело с таким… Я надеялся, что он сможет что-то подсказать, но он только обратил мое внимание на «скважину» — до того я даже не знал, что это скважина — и мы оба пришли ко мнению, что нам требуется что-то еще. Круглое.

— Коннор, — Шэй укоризненно глянул на сына. — Рассказывай. Камень, который не камень… Он круглый?

— Он был круглый, — Коннор засопел. — Отец, ты был честен со мной, и я тоже расскажу. Я прибыл сюда безо всяких мыслей об артефактах. Я ехал, чтобы найти с племенем общий язык… и попытаться помочь. Но здесь никого не было, и я, как уже говорил, немного поговорил с тем охотником у костра. Он еще рассказал, что здешние белые боятся индейских духов и потому не суются… Но это неважно. Я не знаю, что хотел найти здесь. Просто пошел по домам, вспоминал… яркие моменты. Это было больно. Но в доме аксота, он лучший в деревне, я нашел тот самый ящик. С артефактом. Я был уверен, что ящик пуст, но заглянул — и увидел артефакт.