Когда цветут липы (СИ) - "Эвенир" (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
— Вода под мостом? А восемь тысяч баксов — это тоже вода? А девятнадцать часов коту под хвост?
Но Крис не испугался, видимо, привыкший к подобным маленьким трагедиям:
— Вот и отлично, девятнадцать часов свободного времени. А сейчас надо поторапливаться, ведь нас ждут.
— Могу я чем-то помочь? — негромко поинтересовался Андрей.
Бен только махнул пухлой рукой:
— Некоторым людям не поможешь.
За рулём был Крис, и показалось Андрею, что едут они не в приусе, а в феррари. Особенно когда они летели по приморскому хайвею, где справа скалы, слева обрыв и далеко внизу — золотистый от солнца Тихий океан. А на тонких губах водителя-аса теплится довольная улыбка, и небрежно свешивается в открытое окно тонкая рука с серебряным браслетом на запястье и солёным ветром в ладони. Андрей залюбовался Крисом. Он не был красивым, он был единственно возможным, законченным произведением искусства.
Когда, наконец, остановились на парковке над обрывом, Андрей признался:
— Ты поразительный водитель. В гонках не участвовал?
Крис довольно улыбнулся:
— О да, постоянно. Я вырос на ферме, Андрей. Сел за руль грузовика, как только смог увидеть поле над приборной доской.
— Убьётся когда-нибудь и других убьёт, — заметил Бен, выгружая из багажника пляжные раскладные кресла. — Можно забрать мальчика из деревни, но деревню из мальчика — никогда.
Крис лишь рассмеялся, да и Бен улыбнулся в ответ, постепенно оттаивая.
На пляже их уже ждали. Первой Андрей заметил Бриттани, миниатюрную стройную блондинку с целой копной рыжеватых завитушек. Ее муж, похожий на латиноса, высокий и полноватый, жарил куриные крылышки на переносном гриле и оторвался от занятия лишь для того, чтобы пожать Андрею руку, коротко и крепко. И только тогда в поле зрения показался Келси, похожий на персонажа аниме или компьютерной игры. Невысокий и худощавый, большеглазый, с жёстким ёжиком чёрных волос, он казался взрослым мальчиком с детской улыбкой, с ямочками на щеках и чуть кривоватым передним зубом. О да, что-то было в нем, что-то трогательное и беззащитное. Привлекательное для любого хищника. Но руку пожал крепко, по-мужски.
Андрей разделся, бросился с головой в ледяные солёные волны, поплыл саженками. Перехватывало дыхание от холода и от того, что с берега на него смотрели, да, смотрели. Вышел из воды неторопливо — что ж, смотрите. Подобрал с песка полотенце, обернул вокруг бедер, тряхнул головой, пошёл туда, где в кулере покрывалось морозцем дешёвое американское пиво в жестяных банках. А там и крылья-ножки подоспели, да и салаты-чипсы тоже пригодились. Пошли байки. Келси рассказывал:
— Приходит мамаша с дочкой, такая типичная деловая тетка из Долины. Говорит: «Дочка у меня отсталая, может, вы, доктор, дадите направление на осмотр психиатра». «В чем дело?» — спрашиваю. А она так серьёзно: «Ей уже три года, а она до сих пор компьютерной мышкой не умеет пользоваться. Доведёт её до конца коврика и не соображает, что дальше делать». А девочка — прелесть, живая, умненькая. Что тут делать? Я ей, конечно, говорю: «Я могу дать направление, но давайте подождём ещё с год». А сам думаю: «Если кому и нужно направление к психиатру, так это именно мамаше». Надеюсь, когда эта девочка будет получать учёную степень, её родители вспомнят этот эпизод в своей приветственной речи…
— Да, родители — это что-то особенное! — поддержала разговор Бриттани. Солнце припекало совсем по-летнему, и серьёзный Майк укрыл её веснушчатые плечи полотенцем. — Даже удивительно, как у таких родителей получаются такие хорошие дети.
— Ха, дети тоже те ещё подарки! — рассмеялся Келси. — На прошлой неделе приходит мама с пацаном лет пяти. Я показываю ему таблицу для проверки зрения, сначала самый мелкий шрифт. Он так уверенно: «Би! Джи! Kей!» И в половине случаев — мимо кассы. Показываю следующую строку. Тот же эффект. Постепенно доходим до самого крупного шрифта. «Ди! Ти! Пи!» У мамаши в глазах чистый ужас: «Мой ребёнок слепой, а я даже не знала об этом! Я монстр, а не мать!» Я и сам немного офигел от такого. Обычно все же слепые дети по-другому себя ведут. Тогда я ему показываю картинки совершенно крохотные: кот, собака, мышь, дом… Он не ошибся ни разу. Короче, этот герой просто букв не знал. То есть те, что он знал, он говорил, а в остальном чисто импровизировал!
— Ну, ты даёшь! — смеялся Бен. — Как же ты раньше не догадался, а ещё педиатр!
— Так он же так уверенно говорил! Даже не запнулся ни разу!
Потом разошлись по интересам. Бриттани и Майк стали играть в бадминтон, Крис выбрал каменистую площадку и принялся перетекать из одной позы йоги в другую, демонстрируя удивительную гибкость и идеальный баланс. Его тонкая фигура на фоне прибоя казалась быстрым росчерком искусной кисти.
— Рисовщик, — с горделивой улыбкой заметил Бен. — Не может удержаться, особенно при посторонних. Так любит, чтобы на него смотрели.
Ну, что ж, в такие игры можно играть вдвоём. Андрей поднялся, подошёл поближе к воде, на плотном песке встал на руки, прошёл хорошую дистанцию, причём ногами не дрыгал, кажется. А что, четыре года кроссфита так просто не пропьёшь.
Потом он играл в бадминтон с Бриттани, загнал в море всех, кроме упрямого Бена, потом полежал, подремал на солнце. А когда проснулся, увидел, что море уже подернулось предвечерней дымкой. Похолодало. У самой воды в одной лёгкой футболке сидел на песке Келси, уронив подбородок на колени. Андрей подошёл к парню, набросил ему на плечи свою куртку, сел рядом.
— Спасибо, — пробормотал Келси, плотнее укутываясь. Он глядел туда, где море сходилось с небом, и больше, чем когда-либо, походил на героя аниме.
— Ты педиатр, — начал Андрей и на мгновение осёкся. Но все же продолжил: — Родители твоих пациентов знают, что ты — гей?
— Кто-то, наверное, знает. Я не афиширую, но и не скрываю.
— Не спрашивай и не говори? — попытался пошутить Андрей.
— Вроде того, — пожал плечами Келси. — Но многие, конечно, знают. У нас принято трепаться с пациентами. Это внушает доверие.
— И что, это их не пугает? Это не вредит твоей практике?
— Может быть, кого-то и пугает, я не знаю. Но у меня довольно большая практика. Дети меня любят, а я их. Они меня не боятся, а я их уважаю. И потом, знаешь, у нас, педиатров, более верные пациенты. Дети к нам привыкают, проникаются доверием и не хотят идти к другим врачам. Родители это ценят. Сами могут менять врачей как перчатки, а детей с рождения и до совершеннолетия водят к одним и тем же.
— Ты делаешь очень важное дело, Келси, — заметил Андрей. Отчего-то захотелось снова увидеть улыбку на милом мальчишечьем лице. Но Келси был тих и серьёзен и ответил так же серьезно:
— Ты тоже, Андрей. Ты и Бен, вы спасаете жизни.
Они касались друг друга плечами, и от точки этого соприкосновения проходило по телу тихое и спокойное тепло.
Вечером в номере скромного отеля его снова накрыло. Страшная усталость смешалась с предельным нервным возбуждением, и нечем стало дышать, и разрывала на части чёрная тоска. Андрей знал только один верный способ спастись от подступающего безумия. Но именно сейчас, в чужой стране, среди чужих людей, когда от него зависело столь многое, этот способ был недоступен. Руки сами собой нашли телефон, набрали единственный номер. Ему ответили сразу после первого звонка:
— Алло! Слушаю вас!
А говорить он не мог, мог выть или реветь, а вот говорить — нет, не мог. Но этого и не потребовалось.
— Андрей? Господи, Андрей, это ты?
Там утро воскресенья. Его Дима, наверное, пьёт на кухне кофе, а может быть, ещё лежит в постели с книжкой. Или уже сидит за компьютером, он ведь трудоголик.
— Не хочешь говорить? Не надо. Просто слушай, хорошо?
Слезы потекли сами собой. Он торопливо выключил микрофон. Путь Дима не услышит ни звука.
— У нас совсем весна, тепло, снега почти не осталось. Я вчера ходил на каток, а его уже закрыли. Жалко, я так и не успел ничему научиться.
О чем он думал, когда решил, что сможет без него? Всю жизнь — без него. Нужно быть идиотом полным, чтобы даже допустить такую мысль. Пусть не вместе, лишь бы видеть его, хотя бы изредка, пусть на расстоянии. Лишь бы слышать его голос, такой близкий, только руку протяни и коснись…
