Когда цветут липы (СИ) - "Эвенир" (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
— И все же, Андрей, практически. Что они могли нам сделать? Побить? Этого ты не стал бы бояться, да и я — не особенно. К тому же это маловероятно. Посадить в тюрьму? За это уже двадцать лет не сажают. Уволить с работы? Чёрта с два. Так чего же бояться?
Нет, он никогда не поймёт. Не стоит и пытаться. Дима между тем продолжал:
— Это как у Карнеги: нужно придумать самый худший вариант развития событий и составить план, как действовать в таком случае. И чаще всего оказывается, что даже с самой неблагоприятной ситуацией ты в состоянии справиться.
— Самый страшный вариант, Дим, это если узнает моя семья. Я тебе уже говорил, они не примут меня таким. Не смогут. Я уже потерял лучшего друга, не могу теперь и их потерять. Боюсь, тебе этого не понять.
— Ну да, конечно, — горько усмехнулся Дима. — Ведь я вырос в детдоме. Мне не понять.
— Прости, солнце, я не хотел тебя обидеть. У тебя есть мать и сестра, просто они совсем не такие, как мои. Я это имел в виду.
— Ладно, не имеет значения, — дёрнул плечом Дима и осторожно поднялся, освобождаясь от его рук. — Слушай, если уж мы с тобой так проводим воскресенье, то давай я покажу тебе один алгоритм: расчет стабильности микросателлитов. При отсутствии парного анализа крови. Пойдём, мне нужно твоё мнение.
Андрей охотно последовал за хозяином в тесный, но разумно устроенный кабинет. Говорить о микросателлитах было на порядок легче. Димина модель оказалась интересной, хоть и не слишком точной, и представлялась скорее прототипом, чем рабочим алгоритмом. Андрей вспомнил о статистическом пакете, который мог подойти для обработки данных, и они просидели до темноты и, кажется, нашли неплохое решение. А потом Дима уронил голову на руки и шумно вздохнул. Проговорил жалобно:
— Голова не варит. Уже почти девять, можно хоть сейчас лечь спать?
— Можно, солнце, — позволил Андрей. — Но имей в виду, через три часа я тебя разбужу.
— Вы самодур, господин замдиректора… Буду жаловаться на вас в отдел кадров, так и знайте.
В спальне спросил:
— Не ляжешь со мной? Тогда хотя бы посиди, пока я не усну. Обещал смотреть за мной, вот теперь и смотри.
Сначала не смотрел. Лёг рядом, не раздеваясь. Стараясь соблюдать минимальную дистанцию, легко обнял за плечи, коснулся губами душистой, влажной после душа макушки. Думал: «Вот так бы и лежать долго-долго, до самого утра. Просыпаться в этой постели каждое утро и никогда не разлучаться надолго». Сердцем чувствовал: ничего не может быть лучше, и правильнее, и теплее. Лишь когда замедлилось дыхание спящего и плечо под ладонью утратило упругость, стал смотреть на него. Заметил глубокие тени под глазами, крепко сжатые губы, все ту же складку между бровями, которую ему так и не удалось разгладить. Он виноват. И даже не в том, что потащил Диму на этот дурацкий каток, любой может упасть на льду. А в том, что не делает его счастливым. Кажется, их связь для Димы болезненна. А для него самого? Все с тем же чувством вины Андрей признал: он счастлив. Так, как не был счастлив ещё никогда в жизни. Да, пока рядом дышит вот этот, светлый, он счастлив. И это осознание собственного счастья как будто ещё усилило вину.
Чтобы отвлечься, пошёл в кабинет, сел за компьютер. Человечество не придумало лучшего способа укрыться от реальности, чем его бело-голубой экран. Нашёл исходник этого статпакета, разобрал его на модули, откомпилировал те, которые могли им пригодиться для нового алгоритма. А тут и телефон запищал будильником: полночь.
Дима, как и положено больному, капризничал, просыпаться не желал. Отворачивался к стенке, натягивал одеяло на голову, хныкал. Андрей одеяло стянул, заговорил успокаивающе, как с Николой:
— Просыпайся, маленький, ну, давай поворачивайся. Открывай глаза, посмотри на меня.
— Какой я тебе «маленький»… Я выше тебя ростом…
— Конечно, ты жуть какой большой. Вот и просыпайся, не капризничай. Открывай глазюки свои. Вот так, хорошо. Теперь следи за моим пальцем. Нормально, жить будешь. Сколько пальцев?
— Два…
— А теперь?
— Три…
— Прикоснись к кончику носа. Так, теперь левой рукой.
— Станцевать не надо?
— Юморист ты у меня. Голова не болит? Пить не хочешь?
— Хочу другого.
— Это шиш. Через две недели.
— Нелюдь. Не буди меня больше…
В полной темноте писк будильника. Просыпаться и самому не хочется, а Дима спит так самозабвенно, чуть приоткрыв рот и забросив руку над головой.
— Просыпайся, солнце…
— Выключи свет…
— Не могу, мне нужно видеть твои глаза. Следи за моим пальцем. Сколько пальцев? А теперь? Коснись носа…
— Андрюша, пожалуйста. Поцелуй меня. Не могу, когда ты рядом…
— Дим, но ведь нельзя…
— Кто сказал? Дай руку!
— Ого!
— Ну вот, а ты говоришь… Хотя бы погладь, Андрюш…
— Я ведь тоже не железный, солнце…
— Да, вот так… Андрей, ты такой… Самый лучший, мой, мой. Андрей, послушай…
— Перестань завлекать меня беседой. Меня учили, что говорить с полным ртом некультурно!
— Да, да, не отвлекайся. Да, Андрюш, да-а-а…
========== Листок святого Валентина ==========
В шесть утра после очередной проверки он все же выключил надоевший будильник и сразу провалился в сон.
А проснулся от тепла. Где-то между явью и сном мягкое и пушистое облако окутывало его, покачивая в осторожных объятиях, и Андрей лениво улыбнулся. Как же хорошо, и никуда не надо спешить, можно ещё понежиться вот так, в тепле. Лёгкое прикосновение к виску, тихий голос, а в нем — улыбка:
— Не спишь уже. Я вижу.
— Сплю, — хрипло пробормотал Андрей.
— Совсем на меня начальство забило. Пальцы не показывает, в глаза не светит, вопросов не задаёт.
— С тобой не интересно, — глаза открыл, но не полностью. Различил над собой Димино лицо, бледное, но довольное. — Ты все время правильно отвечаешь. Ученик-отличник.
— Есть у меня такая слабость. А почему мы валяемся? Почему на работу не идём?
— Потому что я отправил эсэмэску Николаю. Чтоб ты знал, я сегодня работаю из дома, а ты болеешь.
Снова лёгкое прикосновение к виску, к щеке, к губам. Слова, сказанные почти серьезно:
— Отчаянный поступок.
Поработать пришлось, причём, как всегда, — допоздна. Дима не мешал, периодически появлялся в кабинете, приносил кофе, обед — бэнто из японского ресторана, зелёный чай, аккуратно порезанное яблоко. Но к ужину все же вытащил его на кухню, где извлёк из скороварки что-то полезное, хоть и не слишком вкусное, но, несомненно, низкокалорийное. Но и это было прекрасно, особенно если залить острым соусом, Андрей и так не сумел бы приготовить. Не было у него кулинарного таланта, да и лень, если честно.
За ужином Дима заметил, будто внезапно вспомнив:
— Кстати, на следующей неделе День святого Валентина. Я уже забыл, когда отмечал в последний раз. Но теперь мне хотелось бы. Теперь мне есть что праздновать. Пойдём куда-нибудь? Хочешь, я закажу столик в нашем «Париже»?
Андрей едва не застонал в голос. Да, они несколько раз бывали в этом кафе, расположенном не так уж далеко от бизнес-центра, и даже в какой-то степени признали его «своим» местом. Но одно дело — появиться там в любой обычный день, и совсем другое — если кто-то застукает их сидящими за одним столом на этого блядского Валентина! Он никогда не любил этого придуманного праздника, насквозь фальшивого и приторного. Сказал:
— Солнце, я почему не люблю ходить на Валентина в кабаки. Народу всегда полно, обслуживание жуткое, еды приходится ждать часами, потом приносят лишь бы что, и буквально стоят за спиной, и дышат в затылок, и ждут, когда ты уже свалишь, наконец. Потому что в фойе уже толпится полсотни таких же влюблённых. И кто-то уже закатывает скандал то ли друг другу, то ли администратору, но в любом случае громкий, с душой. Давай лучше дома, а? А в выходные можем поехать в Бояровичи, там, говорят, новый грузинский ресторан открыли. Типа, фьюжн, грузинская и средиземноморская кухня. Хочешь?
