Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
А Стас… Стас был совсем другим. Не знаю, как это описать. Всё, что он говорил и делал, было удивительно точным и цельным и неважно, насколько это было неприемлемо. Никогда не встречал такого человека, кроме, может быть, Спирита, но вот только в отличие от Спирита, Стас не носился с идеей сделать свою жизнь максимально странной.
Я думал об этом всё время. Февраль, достать чернил и плакать, чтоб его… Ненавижу такие дни, всё кажется таким грязным, серым и бессмысленным. Мне, если честно, совершенно не хотелось никуда ходить, что-то делать. Если бы не Спирит, я бы заперся в своей комнате и сутками бы не выходил оттуда. Весь мир казался мне враждебным.
По ночам мне снились кошмары. В одном, часто повторяющемся, я бродил по городу, а он был пуст. И такое ощущение, что в нём никогда никто не жил. Абсолютно пустые здания, в которых даже ни ремонта не было, ни мебели. Я метался от своей квартиры к дому Спирита, от гимназии к отцовскому офису и везде ничего и никого не находил.
Другой – люди ходят и не замечают меня. Я сижу на уроке и пытаюсь что-то записать, но не получается даже число нацарапать. Я просыпался с каким-то непонятным тянущим чувством и иногда не мог заснуть до самого рассвета.
С утра я старался выглядеть как можно бодрее, чтобы Спирит не догадался о моих проблемах. Не хотелось, чтобы он меня жалел и пытался помочь. Я со странным чувством думал: «А пошло оно всё к чёрту!» Желание сидеть дома я оправдывал перед остальными попыткой исправить оценки. Конечно, я безбожно врал. Порой, приходя домой, я брал что-нибудь из кухни (или покупал в ларьке какую-нибудь дрянь типа шаурмы) и сидел с выключенным светом, даже не открывая сумку и не притрагиваясь к учебникам. С огромным усилием я загонял себя в душ и заставлял бриться, но если раньше я мог торчать в душе чуть ли не час, то теперь укладывался минут в десять. Если я и выходил из комнаты, то шатался по квартире, как несчастное Кентервильское привидение, плод горького юмора Оскара Уайльда. Мне казалось, что я тут совсем чужой. Однажды на журнальном столике я нашёл каталог свадебных платьев. Милые девушки спускались по старинным лестницам, стояли посреди роскошных гостиных, на фоне цветущих садов, на фоне моря… Я рассматривал картинку с морем – радостно улыбающаяся девушка, подобрав подол, идёт по влажному песку, рядом с ней – жених, в одной руке бутылка с шампанским, в другой – туфли невесты. До чего же бредовая картинка! Она что, до этого была без колготок или чулок, так на голую ногу и нацепила туфли? Да и у мужика песок наверняка набьётся в туфли. И шампанское они что, из горла собрались пить? Безобразие, слащавая картинка для дамочек, да и глупость все эти свадебные финтифлюшки! А ещё сейчас мода пошла – в церкви венчаться. И ладно бы, верующие всякие, у них мозги разжижены. Так нет, бандиты с блядями, а туда же.
Я вдруг вспомнил, что Стас никогда не видел моря. Интересно, что он делает сейчас? Думает ли обо мне? Да ну, нафиг, Спирит придумал тоже! Я со злостью захлопнул дурацкий каталог и почему-то выбросил его в мусорное ведро. Глупо, конечно. Значит, вот как. Интересно, а меня на свадьбу-то позовут?
Дни шли за днями. Выцветал веночек на школьной оградке. Снег сыпался мелкой, жесткой крупой, холодный ветер гонял его по утоптанному насту, не давая закрыть грязь. Солнце иногда вылезало, делая всё ещё ущербней.
Февраль закончился, короткий месяц. Спирита отстранили от занятий после его оригинальной выходки с «Хорст Весселем». У меня такое ощущение, что мой друг малость сдвинулся на теме фашизма.
Март застал меня полностью расклеившимся. Я однажды проснулся с ужасным чувством – меня нет. Я не существую. Перед этим мне снился кошмар, из которого я проснулся в другом, – там для меня просто не было места. Комната, которая была моей – чужая. У отца другие жена и сын (почему-то похожий на Игоря Менштейна). Я спускался вниз и охранники не узнавали меня, я бежал к гимназии – и меня не пускали! Я никогда не учился там! Я обращался к проходящим мимо одноклассникам – они меня не знали и не желали узнавать. На стоянку вырулил чёрный БМВ и я обрадовался – Спирит! Спирит должен меня узнать, мы ведь знакомы всю жизнь! Но он прошёл мимо, я попытался его догнать и не мог – вяз в воздухе.
И, задыхаясь, проснулся по-настоящему. Нет, всё на месте. Комната – моя. Я живу в своём доме и… И что?
Мне вдруг показалось, что всё, что я делал за всю свою жизнь, было настолько неважным, что, если бы какие-то внешние силы изъяли меня из этого мира (как вытаскивают намётку из ткани), ничего бы не изменилось. Ни-че-го. А может, даже бы и изменилось к лучшему.
For everything I long to do
No matter when or where or who
Has one thing in common too
It’s a, it’s a, it’s a, it’s a sin…
«It’s a sin», – вдруг вспомнилось мне. Почему иногда кажется, что некоторые песни – это конкретно про тебя?
Отец всё чаще заговаривал о моём будущем, спрашивал, куда же я собираюсь поступить, всё ли я выяснил и рассчитал. Я только съезжал с темы и старался не попадаться ему на глаза. Все выданные мне Спиритом бумаги я задвинул куда-то с глаз долой и завалил всякой дрянью. У меня рука не поднималась их даже оттуда достать. Почему? Ведь именно этого я так долго хотел, для этого я ездил в этот чёртов интернат и терпел там чёрт знает что…
На этом моменте мысли начинали спотыкаться. Странно, что сейчас всё самое плохое как-то подзабылось. Зато ярче всего вспоминались действительно хорошие моменты – вот мы со Стасом ночью залезаем в кабинет труда и вешаем ведёрки с адской смесью и на следующий день нетерпеливо ждём, чем же всё закончится – попадутся ли лохи в наш капкан; вот мы сидим вместе и выпиваем, а Рэй поёт, держа в руках невидимую гитару. Как удался мой импровизированный шантаж – прямо гением себя чувствовал! Как я впервые подошёл к Стасу – боясь, что он меня оттолкнёт. Как он приходил ко мне – сначала обдаёт холодом, а потом он сам, такой офигительно горячий. Как мы сидели и болтали, как бежали вдвоём по заснеженному лесу и валялись в снегу. Как впервые поцеловались – он поцеловал меня.
Я никогда такого не чувствовал. Я даже толком не понимал, пока не уехал. А теперь… Если искать сравнение, то это – как будто ты всю жизнь прожил в закрытом помещении и окружающий мир видел на экранах телевизоров. А потом однажды вышел и ощутил мир всеми чувствами – настоящее солнце, настоящий ветер, звуки и запахи… И после этого – снова обратно. Только когда мы расстались со Стасом, я понял до конца. Я его действительно люблю. Короткое слово, а сколько в него помещается!
Восьмого марта меня поставили перед фактом – Светлана выходит замуж за моего отца. Я только кивнул.
Этой ночью мне снилось, что я брожу по какому-то дому и никак не могу выбраться. Сам дом я как бы видел и снаружи – небольшой коттедж на берегу моря. Я кружил, кружил, переходил из одной комнаты в другую, шёл какими-то коридорами, спускался и поднимался по лестницам и никак не мог выйти на берег, к ласково шумящим волнам. Проснулся я тогда незадолго до звонка будильника и лежал, глядя в потолок. Был вторник – почему-то спросонья мне показалось это очень важным. «Сегодня вторник», – повторял я про себя, как заведённый, – «сегодня вторник». Вдруг мне внезапно подумалось: а если бы я точно знал, что сегодня умру? Например, что меня казнят или что-то в этом роде? Само странное, что меня не слишком пугала эта мысль. В комнате было темно – не радикальная чернота ночи, а какая-то мягкая, выцветшая темнота раннего утра. Я лежал и думал о своей смерти. Я не хотел умирать, я отлично понимал, что незачем, не из-за чего. Я молод, здоров, богат. У меня есть замечательные друзья и какие-никакие родственники. Я ещё успею многое в жизни! Как там было у Высоцкого, которого мой отец постоянно слушает?
Смешно, не правда ли, смешно! Смешно!
А он шутил — недошутил,
Недораспробовал вино
И даже недопригубил.
– Ну и?.. – Спирит сидел у меня на кровати и просматривал мои тетради.
