Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
– Пошли, пацан, побазарить надо.
Он что-то пищал, дёргая руку, – ну, кто, бля, так выворачивается! Ничего, и без курток не замёрзнем!
– Пасть откроешь – я тебе, падла, руку в трёх местах сломаю. Быстро сделал радостную морду, типа, мы с тобой лучшие кореша, понял?
Я надавил ему на запястье. Знаю, там есть место, надавишь – и кажется, что кости из сустава выворачивает.
Охранники на нас пялились без особого интереса – тоже мне, блин. Видно, пока кто-нибудь не заорёт «Убивают!», они и не рыпнутся. Хотя в такой толпе, наверное, и прибить кого-нибудь можно запросто – хрен чего заметишь в этом бардаке.
Фух, наконец-то свежий воздух! Нет, странное это удовольствие. Макс дёрнул плечом и обхватил себя руками – знакомый, родной, любимый жест.
– Стааас, не май месяц!
– Ничего, мы недолго.
Я принялся разглядывать пацана в свете нормальных фонарей. Тьфу, вот чмо. Волосы торчат во все стороны, не знаю, лак это или что там, но выглядят грязными. Сам лопоухий, носом шмыгает и трясёт его… Короче, чмо.
– Точно он? – мы как раз завернули за угол, там отлично светил фонарь.
– Он-он, – Макс даже подошёл поближе. – Ну, привет… Ёжик.
Ёжик? Что за хуйня?
– Какой он, нахуй, ёжик? Крыса он! – я припёр его к стене. – Давай колись, чмырдяй, куда всё дел?
– Я не... – он попытался вывернуться, я прихватил его за шею и двинул об стенку.
– Слышь, педрила, ты, кажется, не понял, с кем связался, – для пояснения я ткнул его двумя пальцами в солнечное сплетение и он скорчился от боли, а я снова двинул его об стену. – Я тебя прям щас тут придушу и вон в тот бак выкину, а он, – я кивнул на Макса, – подтвердит, что я и близко к тебе не подходил.
– Подтвержу, – согласился Макс. – Надо будет – нас вообще здесь не было. Соображаешь, кто ты и кто я? Кто вот он и кто мой отец? Да тебя вообще могут не найти!
Ох, нифига сейчас Макс задвинул! Прямо как в боевике! Мне сильно захотелось послать нахер этот клуб и отправиться к Максу домой, а там…
И вот этот тощий хуила мне всю малину портит. Прибить бы урода!
– Колись, чушка, видишь – человек мёрзнет! Давай по-хорошему, пока я ещё добрый.
– Хуя се добрый…
Я слегка разжал руку, хоть и хотелось сделать совсем наоборот, и этот чмырь закашлял.
– Ты меня злого не видел. Так что не огорчай меня.
– Не, ну чо? Я как-то ещё по-прошлому году в одном месте тусил, подваливает ко мне такой чувак. Коктейлем угостил, тоси-боси. Ну, я думал, он, типа, того самого, а он говорит – зырь, типа, вон один перец. И показывает на него, с ним ещё один чувак был, с длинными волосами, я его сначала за девку принял.
– Это он про Спирита, – кивнул Макс.
– Ну, и короче, вот, типа, говорит, ты, типа, как-нибудь подвали к нему, типа…
– Ещё одно «типа» и я тебе мизинец сломаю! Блядь, нормально говорить умеешь?
– Ну, я т… Короче, он мне сказал, чтобы я как-нибудь, когда с ним этого кучерявого не будет, подкатил к нему, т… Ну, всякое такое: ты, мол, мне нравишься и всё такое, а потом подождал, когда он в зюзю напьётся или обдолбается, и спиздил у него всё, что будет, – кошелёк, телефон, паспорт – короче, всё. Деньги могу себе взять, а остальное не трогать. Ну, я сначала попытался на Новый год, но чё-то он не повёлся нихрена, да и этот кучерявый с ним был, только в бабском платье, я аж прихуел. И трезвый, сука. Ну, нет, так нет. Я уже рукой махнул, а тут вышёл во двор, подваливает ко мне тот же чел и такой, ти… эээ… в общем, говорит, чтоб я, короче, топал на день святого Валентина в ***, там, короче, он стопудово будет один. Ну, я чо? Я ничо. Там этот, – кивок на Макса, – уже готовый был, пьяный и под кайфом, и компания у него была такая же. Ну, тут я, короче, к нему, типа, ау, ты весь такой, а ему уже похуй было. Ну, я сдёрнул, что надо, и свалил. Через два дня пришёл этот тип и, короче, всё забрал, выдал мне сто баксов и сказал, чтоб я не трепался. Блядь, откуда мне было знать, что он мало того, что меня запомнит, так теперь и с телохранителем будет шляться! Урод…
Это мелкое чмо шмыгнуло носом и я почувствовал желание отпиздить его до кровавых соплей. Ненавижу слабых, чуть надавишь и всё – сопли, слёзы. Гадость какая!
– Что за мужик к тебе приходил?
– Ну, не знаю. Мужик и мужик. Волосы, вроде, тёмные.
– Лет сколько? Одет был во что?
– Блядь, не знаю я! Ничо не знаю!
– Господи, Стас, я уже замёрз, пойдём назад. Ты же видишь, у него в голове одна извилина, которая мозг пополам делит! Ты от него ничего не добьешься.
Это я и сам видел. Хрен этот был из породы «чуть надави – дерьмо полезет». В интернате таких – каждый третий. Но сама история мне не нравилась. Я прямо чуял какую-то подставу, как тогда, осенью, когда этот урод на меня с ножом бросился.
А с этим уродцем что делать? Дать по морде для порядка и отпустить? Тут мой взгляд наткнулся на здоровые накладные карманы у него на джинсах, которые, казалось, вот-вот с его тощей жопы съедут. А ну-ка…
Ну, да, так и есть! В одном из карманов обнаружился паспорт!
– Эй, ты чо! Ебанулся, что ли? Х-ха!..
Я снова ткнул его пальцами в солнечное сплетение – отличная штука против тех, у кого пресса не было и не будет. Чмырь (я посмотрел в паспорте – Алексей Михайлович Санин) согнулся у стены и пытался отдышаться.
– Смотри и слушай сюда, Зассанин. Я беру твой паспорт на хранение. В ближайшее время к тебе придут, усёк?
– Эээ…
– Надо отвечать: «Да, Стас» или «Нет, Стас», – я показал ему сложенные вместе указательный и средний палец. До него, кажется, дошло.
– Да, Стас.
– Стас, я замёрз! Может, хватит торчать в этой подворотне?
Я кивнул, спрятав чужой паспорт в карман.
– Пойдём выпьем ещё по коктейлю, а потом домой? – шептал Макс мне на ухо. – Там уже из ресторана должны были привезти гору всякой вкуснятины… А потом вместе примем ванну, я имею ввиду джакузи… А этот паспорт завтра отдадим Вите…
– Кому?! – мы снова, показав печати, зашли в клуб. Около бара стало попросторней – все переместились к сцене, там появились какие-то чуваки с гитарами, народ радостно верещал, видно, известные. Максу, впрочем, было неинтересно, наверное до его чёрно-белых плакатов эта попса не дотягивала.
– ВИТЕ! Отцовскому начбезу! Он ещё вчера! Вернулся!
– АГА! Давай! – если честно, мне было уже на всё плевать. Всё оставшееся время мне хотелось провести с Максом, только с Максом и больше ни с кем. И пусть гроб себе заказывает заранее тот, кто решит мне помешать.
====== 45. Дольше века длиться день: koi no yokan ======
Я понимал, что недостоин,
Когда связала наши души нить,
Я не герой, не славный воин,
Но что мне cможет запретить любить?
Эльфийская рукопись
Койнойокан (koi no yokan), японский — чувство, что вот-вот влюбишься в человека.
Нет, вы посмотрите! Вы только посмотрите на это жалкое зрелище – сегодня и впредь на сцене «педик влюблённый, обыкновенный». И скажите, как его зовут? Правильно, Макс Веригин. Глаза бы мои на себя в зеркало не смотрели!
Как же я докатился до жизни такой? Точно не могу сказать. Наверное, отсчёт нужно было вести с того момента, когда Спирит сказал мне о любви Стаса. Если честно, я никогда не думал, что именно Стас ко мне испытывает. Конечно, он меня хотел, так же как и я его, но любовь… Это как-то... Вот – любовь, а вот – Стас. Вот Стас, а вот – любовь, и не встретиться им никогда, прямо по Киплингу. Тогда я постарался об этом не думать, у Спирита вечно крыша в свободном полёте, вечно он что-то выдумывает. Но потом…
Потом я уже не мог думать ни о чём другом. Я всё вспоминал, вспоминал…
Честно говоря, у меня в голове была крепкая такая заноза – я был свято уверен, что, чтобы любить и быть любимым, надо иметь какие-то сверхвыдающиеся качества. Необыкновенную красоту, необыкновенный характер, выдающийся ум, интересную биографию… В общем, быть натуральным «героем романа». А я такой же герой, как шпагоглотатель. В смысле, я не урод, не дурак… Но если бы какая-нибудь писательница вздумала вписать меня в один из тех романов, где девицы в полурасстёгнутых платьях вешаются на шею красавцам-мужчинам, это был бы довольно скучный роман. Героев романа не трясёт при виде варёного лука и они не орут как резаные, бегая кругами, если почувствуют, что им за шиворот свалился паук, герои романа не имеют привычки всё откладывать до последнего момента, не боятся высунуть ночью ноги из-под одеяла, не бросают раскрытые книги корешком вверх, отчего они портятся. Приходится это признать.
