Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
– А… На сколько? Дней, я имею ввиду?
Я смотрел на декоративный камин. Круто, наверное, жить в таком доме с настоящим камином. Я вдруг себе в цвете это представил – большая комната, камин и мы с Максом сидим перед ним. Ну, да, конечно.
– Да на сколько захочу. Таракан, в смысле, дирик, мне бумажку с росписью выдал, а уж число я любое могу вписать.
– Ясно, – Макс по своей привычке выкладывал в тарелке какие-то узорчики. – Ну, что ещё, куда бы ты хотел зайти, ну, не знаю, повидаться с кем-нибудь?
– Я уже повидался, с кем хотел, – я попытался как полагается отрезать кусок мяса. Так, в какой руке что держать? – Я имею в виду, с тобой.
В левой? В правой? Ну, блин, такое место, не откусывать же от целого куска, как на шашлыках за интернатом. А, похуй, как удобно – нож в правую, вилку в левую.
– Ну, тогда не знаю…
– Давай просто по городу покатаемся? Я от одного и того же каждый день уже озверел. А города толком уже… Да никогда, если честно, не видел.
Мы катались по городу, солнце светило ярко, уже совсем по-весеннему, но я как-то больше смотрел на Макса, держал его за руку. Ездили смотреть Максову гимназию. Ничё такое здание, чистенькое, пижонское. Заборчик из железных прутьев, клумбы, кустики (сейчас, конечно, всё голое), ёлочки… А это что за фигня?
– А это зачем? – я указал на облезлый венок из искусственных цветов около ворот. Такие, вроде, на кладбищах бывают.
– А это «мементо мори». Помни о смерти, то есть. Точнее, о чужой глупости. Это чтобы мы всё время помнили, что, если решим жизнь покончить самоубийством, ничем хорошим это не закончится. Закопают, и всё что останется в память – жалкое барахло. Ну, вроде того. У нас в феврале одна девочка, – Макс скривился, как всегда, когда ему вспоминалось что-то неприятное, – наглоталась таблеток и умерла.
– Вот дура, – я внимательно осматривал окрестности, чтобы запомнить, где что. Мало ли, как оно сложится?
– Ей должны были ногу отрезать, – Макс посмотрел на небо. – Знаешь, а я бы тоже не смог жить без ноги…
– Дурак, что ли?! – мне даже нехорошо стало от этой мысли. – Ну, согласен, херово. Но живут же как-то люди без ног, без рук… Хотя без рук, конечно, хуже…
– Ага, – Макс снова заулыбался, – ногой, наверное, дрочить не очень…
– Ну, и потом, вот нет у тебя ноги, а через несколько лет придумают что-нибуть, как в том фильме «Звездные войны», ну, помнишь тот момент, когда этот чёрный этому, как его, руку отрубил? Он ещё ему тогда начал затирать, типа, я твой отец и всё такое.
– Стас, позорище какое! – мы снова сидели в машине, ехали смотреть, где контора Веригина-старшего. – «Звёздные войны» – это классика боевой фантастики. И не «этот чёрный» и «этот, как его», а Дарт Вейдер и Люк Скайокер!
– Ну, я давно смотрел, не запомнил.
Да и не понял, если честно, нифига.
– Меня, кстати, этот момент всегда пугал в фильме. Там, где Дарт Вейдер говорит, что он его отец. Жутко, наверное, узнать такое. Я себе даже не представляю…
Я попытался себе представить кого-то, кто мне сильно не нравится, что он мой отец, и не смог. Наверное потому, что большинство были реальными чмошниками. Типа физрука. Вообще мысль о том, что где-то в мире находится мой вероятный отец, никогда мне особо не нравилась. В голове не укладывалась, поэтому на эту тему я старался особо не думать.
Свой адрес я прекрасно помнил. Сколько меня уже не было здесь? Больше трёх лет. Надо же, как всё съёжилось, такое маленькое… Вон турник, как стоял, так и стоит. Раньше нужно было лезть по планкам, чтобы уцепиться за верхнюю перекладинку, а теперь мне только руки вверх поднять. Вон корявое дерево, ива, кажется, залезть на неё было обязанностью любого уважающего себя пацана (да и девчонки иногда не отставали, когда они ещё не красились и не корчили из себя дорогих блядей на выгуле), она, по-моему, вообще всего в полтора раза меня выше… Какое всё грязное, подломленные ступеньки в мой подъезд окончательно развалились. Мусорный контейнер стоит как раньше, и как раньше вокруг него грязь и кучи картофельной кожуры плавают в талой воде. После дождя крыльцо всегда утопает в мерзкой вонючей луже. Хочешь не хочешь, а прыжки в длину освоишь. Впрочем, теперь для меня это вообще не проблема.
Так, а вот это что-то новенькое. Железная дверь и какие-то кнопки. Ещё что за новизна кривизны? Я долбанул по двери – она загудела.
– Что у тебя там? – Макс ходил по краю лужи и вдруг почти без разбега прыгнул на крыльцо рядом со мной. – Кодовый замок… Ты код забыл?
– Я его и не знал. Когда я уезжал, такой фигни не было. Как это работает?
– Просто, – Макс обвёл пальцем этот самый кодовый замок, слегка коснулся каждой железной кнопки. Какие у него красивые пальцы… – Тут комбинация из трёх кнопок, нажимаешь и открывается.
Хм, ничего себе, до чего техника дошла!
– А нажимать как – по очереди или одновременно?
– Одновременно.
Ага, ага… Я рассматривал кодовый замок. Если на эти кнопки всё время жмут, они должны отличаться. Ну, да, так и есть..
– Круто!
Подъезд тоже не сильно изменился, только когда я уезжал, стены были покрашены в блевотно-жёлтый, а сейчас были какими-то серо-голубыми. Надписи не особо изменились, всё те же «лох», «чмо», «хуй», «пидор» и прочее, только имена поменялись. Даже запах тот же. Я вдохнул и вспомнил, как убегал по этим ступеням, перепрыгивая через несколько сразу, после того, как нажимал на звонок. Недалеко от дома у нас несколько лет подряд откуда-то из прорванной трубы тёк ручеёк – чуть меньше полметра в ширину, который в нашем кругу ласково назывался «Говнотечка». В одном месте он смешивался с на редкость вонючей грязью, и отличной идеей было набрать в обрезанную пластиковую бутылку этой грязи и поставить под дверь, позвонить и убежать. Надо было только выбрать дверь без глазка.
Макс с интересом оглядывался и принюхивался. Честно говоря, мне не хотелось, чтобы он всё это видел. После его подъезда с охраной, после его гигантской квартиры всё казалось особенно мерзким, тесным и убогим. Старые, с обломанными планками, перила; разбитые стеклоблоки узких окон; неизменные консервные банки, зацепленные крышками за перила на каждой площадке; этот запах – грязи, курева, несвежей пищи…
А вот и моя дверь. Всё такая же, только звонок, раньше болтавшийся на двух проводках, наконец прикрепили. Я надавил на кнопку.
– Кто там? – раздался девчачий голосок.
«Кто это?» – с удивлением прошептал Макс.
– Настя, мамка дома?
– А вы кто?
– Я, бля, брат твой, Стас.
– Мне мама сказала тебе дверь не открывать! Я в милицию позвоню!
– Значит, нет никого дома.
Я треснул по двери. Она была оббита чем-то мягким, утыкана гвоздиками и меня это ещё сильней разозлило, пришлось отвести душу, пнув перила.
– Сколько времени? Щас она должна подойти уже. Что, подождём или вечером подъедем?
– Давай подождём в машине, – Максу тут явно не нравилось. – Слушай, а кто это отвечал?
– Да сестра моя сводная.
– У тебя есть сестра? А почему ты мне о ней никогда не говорил?
– А чего тут говорить. Ей сейчас лет десять, наверное. Сколько её помню, она всегда чем-то болела.
– А… А может к тебе зайдём? Я хотел бы посмотреть, как ты живёшь. Или ты ключ не взял?
– Ключ? Да у меня никогда не было ключа.
– Почему?
– Чтоб бандитам не отдал.
Мы сидели в машине и Макс с удивлением расспрашивал меня про ключ, про то, как я здесь жил. А что я мог рассказать? Ну, да, не давали мне ключ, мать постоянно говорила, что я отдам его бандитам или бомжам. Поэтому я обычно торчал на улице или у приятелей, в основном, у Вади. Жаль, он уехал… Я постарался не вспоминать тот единственный раз, когда просил позвонить домой, – где-то месяца через два-три, как оказался в интернате. Конечно, я звонил не домой, а другу. И по телефону незнакомый голос мне сказал, что такие здесь не живут. Квартиру продали и уехали. Неизвестно куда. Дурацкое воспоминание.
