Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
– Вы – фашистка, – от его голоса в кабинете, как показалось не только мне, потемнело и похолодало. – Вас стоило бы расстрелять вместе с другими тогда, шестьдесят лет назад. Знаете, почему этот памятник так называется? Из-за таких, как вы. Здесь и сейчас Вы продолжаете совершать преступление против человечества, начатое Гитлером и ему подобными. Если бы я не учился последние месяцы, я бы забрал документы прямо сегодня. Если бы у нас была цивилизованная страна, я подал бы на Вас в суд и выиграл бы его. Пока же я… – тут он взял паузу, явно обещая глад, мор и все казни египетские, – ухожу.
– И чего он так расстроился? – спросила у меня директор. – Ну, подумаешь, попросили убрать фотографию. Сразу видно, в советское время не жил… И как ему такое говорить не стыдно, у меня отец – блокадник! Вы, Максим Анатольевич, не знаете, он случайно наркотики не принимает?
Я человек, конечно, мирный, и школьную нашу администрацию уважаю, но сейчас я мысленно пожелал им всем гореть в аду.
С тех пор Спирит бродит добрый, как Фредди Крюгер, и ласковый, как офисный шрёдер, явно изобретая способ донести свою точку зрения до окружающих наиболее наглядным способом. Такое уже было. Тогда, в той школе, из которой мы с таким красивым свистом вылетели, на прощание сделав всем ручкой и послав воздушные поцелуйчики.
Что такое «элитная школа»? Мнения разнятся, но, по моему опыту, нынешние «элитные» школы для «элиты» типа моего отца – это сборище мудаков с претензиями. Возьмите самую обычную школу и потрясите над ней контейнером с деньгами – и вы получите элитную. Где за твои деньги посредственностям вроде меня будут говорить, какой ты умница и красавчик. Я это понял только потом, посмотрев на действительно выдающихся людей, у которых – как у Люка, Аля, Ирии, Спирита, Игоря – есть в жизни какие-то интересы, цели, таланты. В общем-то, в той школе я чувствовал себя вполне в своей тарелке, варился в общем протобульоне, охотно мерился длиной и толщиной с окружающими. У меня вовремя был телефон нужной марки и поездки за границу когда надо, и водитель, и телохранитель в недобрые времена. Я научился делать абсолютно равнодушное ко всему лицо и строить из себя чёрт знает что на пустом месте. Другое дело – Спирит. Он из более бедной семьи, что, по идее, должно было автоматически, согласно законам жанра американских подростковых комедий, вывести его в чудики и аутсайдеры. Но не тут-то было. У Спирита очень развитый ум, довольно извращённое воображение, жажда власти и характер, как железный штырь, на который я с детства наматывался со своей ленью и рассеянностью. В эпоху всеобщего полового созревания, которое у Спирита грянуло ещё, по-моему, лет в двенадцать (когда у нас начался роман, этот извращенец, оказывается, уже многое знал и умел), девочки из богатых семей бегали за ним наперегонки и пару раз кто-то кому-то совсем неэлитарно выдирал волосы и резал сумку лезвием. Многим парням это тоже не нравилось, но попытки как-то «прояснить ситуацию чисто по пацански» (ага, кто-то думает, что в «элитных» школах пушкинским слогом изъясняются? Гопники – они и с деньгами гопники!) пресекались на корню. Из школы и в школу Спирит благоразумно ездил со мной, таскал шокер – подарок брата, и кстати, в отличие от моей ленивой персоны, прилежно отходил три года на тхэквондо (и ещё полтора года – на балет, о чём я поклялся никому никогда не рассказывать). Короче говоря, жизнь кипела и булькала – я слушал музыку, читал книги, с увлечением занимался сексуальным самопознанием. Спирит изучал психологию, оккультизм и ещё бог знает какие ужасные вещи. По ночам (с тех пор, как ему стукнуло шестнадцать, он стал жить отдельно и я частенько у него ночевал) мы предавались грязному разврату. Жизнь была вполне себе счастливой и безмятежной, какой она может быть у двух несовершеннолетних гомиков из обеспеченных семей.
Но небо не может быть вечно ясным. Десятый класс ознаменовался появлением учителя истории.
По той же традиции молодёжных комедий новый учитель должен был стать объектом любовного интереса и источником многочисленных неловких ситуаций. Увы, жизнь – не молодёжная комедия.
Лично у меня никакого романтического интереса новый преподаватель – Никита Юрьевич Пастухов – не вызвал. В моих глазах он был безнадёжно стар, женат и просто потерян для общества, как носитель широких галстуков и патриотических идей. Именно в последних и была проблема. Наша «элитная» школа, польстившись на его опыт, образование, кучу написанных статеек и книжек, проморгала тот факт, что в голове у Никиты Юрьевича всё давным-давно развинтилось и оглушительно звякает. Этот тип был не просто патриотом – он был лютым антисемитом и яростным фанатом теории «еврейского заговора». Он видел еврейскую руку в любом событии истории – начиная от пожара в Александрийской библиотеке и заканчивая событиями на Дубровке. Последнее проняло даже меня, не говоря уже о Спирите. У Спирита, кстати, там погиб друг семьи, и само семейство Фрисманов-Сенкиных отложило поход на мюзикл в последний момент. Мы с ним тогда трое суток просидели перед телевизором, в итоге заработав бессонницу и обезвоживание. А этот тип на уроках нёс такие вещи! Уровень его бредовых сопоставлений и выводов превысил, пожалуй, средний уровень сортирных газет, печатающих фотографии инопланетян и клонов Ленина. Что однажды и высказал Спирит ему в лицо. И началась война.
Самое интересное, что, как и все психи, Никита Юрьевич был пламенно красноречив и убедителен, так что его идеями заразились многие. Кое-кто начал почитывать его полубезумные книжки и говорить о священном значении свастики. Одного из таких, сына известного адвоката, Спирит подкараулил в средней паршивости клубе и, напоив до невменяемости, проколол ему ухо (до сих пор не понимаю сакрального смысла этого поступка, хотя, боюсь, знаю не все подробности – мы тогда со Спиритом ещё встречались и что-то он мог от меня скрыть). Впрочем, Спирит, будучи талантливым психом и декламатором, тоже не остался в одиночестве – правда, исключительно в девичьем окружении.
В своих глазах Никита Юрьевич, безусловно, видел себя эдаким арийским воином, столкнувшимся с порождением жидо-сатанинской тьмы во всей её красе, рисующейся его воспалённому воображению. Спирит же воспринимал себя Мессией-в-Белом-Халате и собирался доказать, что учитель не только псих и юдофоб, но ещё и никудышный историк. И случай представился.
Поскольку школа наша давала «элитное» образование (то-то я до сих пор в синусах и косинусах путаюсь, не помню, сколько элементов в таблице Менделеева, и не понимаю законы Менделя), она очень любила эту самую элитность демонстрировать всем желающим. В виде всяческих олимпиад, открытых уроков и прочих соцсоревнований. В этот раз суетился как раз историк. Мы разбились на несколько команд и каждая должна была продемонстрировать некую культурно-религиозную сцену, после чего дать по ней полный отчёт. Большинство разобрало себе всяческие «мумбо-юмбо» обряды. Последователи историка ударились в древнегерманское и древнеславянское язычество. Спирит же, мило улыбаясь, заявил, что будет представление на тему «Messa nigra: мистический обряд христианской культуры в рамках традиций средневекового европейского колдовства» или как-то так. Никита Юрьевич досконально изучил «Протоколы сионских мудрецов», найдя в них подтверждение тому, что расстрел Романовых, гибель Титаника и 11 сентября – дело рук Тайной Ложи, и «План Даллеса», где точно сказано, почему развалился СССР, на дорогах столько ям, а пятнадцатилетние мальчики пьют, курят и занимаются развратом, но вот латынь он как-то обошёл стороной, да и просто не почуял подвоха. И никто его не почуял, пока в актовом зале не запахло ладаном и не грянуло «Ave Satani». Да, мы поставили «чёрную мессу».
Скажу сразу, это был такой прилизанный вариант «чёрной мессы», больше голливудский, зрелищный – скорее, клип на две минуты, чем настоящее действо. Но выглядело всё просто шикарно. Мне, например, по ходу действа отводилась роль священника. У меня было католическое облачение с языческими символами, для шестерых девушек были припасены тонкие комбинезоны телесного цвета и прозрачные накидки, так что они и правда казались голыми. Мы расставили черные свечки, соорудили перевёрнутый крест и алтарь, на котором был кинжал, чаша в виде черепа, статуэтка Молоха (не в тему, но кто там будет разбираться?) – в общем, всё было очень мило. Но почему-то этого почти никто не оценил, особенно в тот момент, когда я вонзил кинжал в барахтающегося младенца и кровь потекла в чашу. Кто-то даже завопил и бросился к сцене, а мне надо было думать о том, как поставить чашу на живот лежащей на алтаре одноклассницы (мы вставили в костюм небольшую пластинку, но всё равно), а потом незаметно достать спрятанный кусочек сухого льда и бросить в чашу, чтобы она красиво задымила. А затем я раздал опустившимся на колени девушкам просфоры (настоящие, Спирит притащил) и Сатана к нам всё-таки пришел. У Спирита были весьма интересные представления о том, как должен выглядеть Князь тьмы, навещающий детей своих. Рога – это непременно, и плащ, который он сбросил, демонстрируя кожаные брюки с красной шнуровкой, ботинки а-ля группа «Кисс» на сцене и голое тело, перетянутое ремнями (он уже тогда начинал крышей ехать по Теме). Спирит милостиво разрешил девушкам поцеловать ему руку, а потом… А потом он принялся целовать меня. Взасос, при всех. Я это хорошо помню – запах ладана, той дряни, что изображала кровь, вытекавшую из сценического кинжала, привкус грима, мерцание свечей и гаснущее под последнее «Ave, ave!» освещение, возмущённые вопли и падение занавеса.
