Когда цветут липы (СИ) - "Эвенир" (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
Андрей довольно потянулся, закряхтел, сцепив руки над головой. Спросил:
— Ну что? Осуществимо?
— Вполне! — довольно улыбнулся Дима, не отрывая взгляда от экрана. — Прямо завтра с утра и начну, не могу дождаться.
— Распредели обязанности! — велел Андрей. — А то один полгода провозишься. Дай Карпухиной рассчитать лимиты, а сам займись воркфлоу.
— Нет уж, я сам хочу лимиты…
И вдруг вскинул на Андрея глаза, чуть шальные, словно пьяные.
— Андрей Александрович, поздно уже. Не продолжить ли нам разговор за ужином? Здесь совсем рядом есть милое место — Cafe de Paris…
Это было неожиданно, опасно, неправильно. Если останутся они наедине, разве сможет он держать себя в руках? Ведь и так уже из последних сил, на последнем нерве. Нет, не сможет, сорвётся. Спалится.
— Дима, я с подчиненными тет-а-тет не ужинаю. И тебе не советую. Создаёт в коллективе нездоровую обстановку.
Что-то мелькнуло в золотистых глазах, но Андрей разглядывать не стал, отвернулся. Лишь услышал холодное, такое холодное, куда там дождю за окном:
— Как вам будет угодно. Завтра во второй половине дня пришлю вам предварительные результаты по лимитам. Всего доброго.
— Давай. До завтра.
Улицы-реки, темное течение, белое слева, красное справа. Дурачок, на ужин его пригласил, наивный дурачок. «Продолжим разговор за ужином». Может, лучше в душе или уж сразу в постели? Там я тебе много интересного расскажу, особенно про пациентов-мужчин. Которым никуда не уйти от грязи и никогда не согреться, разве что на минуту, у чужого огня, чистого и наивного. Что, действительно можно вот так, спокойно, без задней мысли позвать начальника на ужин? Ёп же ж… Страшно хотелось выпить. Одно помогло не сорваться — в доме не нашлось ни капли спиртного. И в магазин уже опоздал.
Похоже, что Дима обиделся. Его тон стал донельзя официальным, взгляд — колючим. И это было отлично. Ведь так гораздо проще не сорваться, спокойно и достойно придерживаться знакомых рамок поведения. А этот беззвучный стон в груди, который так хочется вытолкнуть, выплюнуть, провыть в голос, это враг привычный. За два года можно привыкнуть к любой болезни. Полюбить нельзя, смириться невозможно, но привыкнуть можно. И ещё понять, что никого, кроме него, не хочешь. Абстрактно хочешь трахаться, но если не с ним, то, по сути дела, все равно с кем. С Лёхой, с Шианом, с кем угодно, раз с ним нельзя, не все ли равно.
В тот вечер на кроссфите он записал своё имя на доску с «overhead squats». Стоило погордиться, это трудное упражнение, требующее идеального баланса, силы и хорошей техники. Его имя было вторым в списке после Алекса, его поздравляли, хлопали по плечам и давали хай-файв. А в душевой какой-то малолетний придурок с мелированным чубом положил ему ладонь на ягодицу. Андрей не глядя впечатал ему локтем в ебальник. Несильно двинул, просто для убедительности, хотя мог и добавить суке, блядёнышу.
В Cafe de Paris ему снова налили пино гриджио. Сердце не успокаивалось, глухо рокотало где-то в горле. Андрей не понимал, не верил: неужели можно вот так, облапать в душевой понравившегося парня? Нет, понятно, что хамство, за которое, скорее всего, получишь по морде, но разве не страшно другое? Скандал, оскорбления, прилюдное разоблачение? А тот пацанчик явно не испугался, повёл себя спокойно, вскинул лапки кверху, типа: «Прости, братан, ошибся!» Как будто ничего особенного не произошло. Глазастенький такой щенок, наглый, да Андрей его и не разглядел как следует, слишком поразился.
С его места в конце барной стойки хорошо просматривалась только половина зала. Взгляд Андрея рассеянно скользил по любителям позднего ужина. Вот у окна чинно расплачивается пожилая пара. Рядом с ними три совсем молодые девчонки хлопают глазками на вальяжного барина средних лет. На девчонках короткие платьица и умопомрачительные каблуки. Ноябрь месяц, дождь, холод, замёрзнут же, дурёхи. А вот… Андрей даже закрыл на мгновение глаза. Нет, не показалось. Дима с девушкой. Хороша, темно-синее платье, обтягивающее ладную фигуру, длинные светлые волосы, правильное и строгое лицо. А он такой же, как в офисе, те же джинсы и свитер, наверное, для него это просто ужин, а не выход в свет. Они красивая пара, оба светловолосые, высокие, породистые. Девушка что-то сказала, Дима улыбнулся, отсалютовал ей бокалом. Андрей жадно вгляделся, впитал эту улыбку, чтобы запомнить, сберечь на потом, чтобы в минуту нужды воскресить, как вспыхивал свет в бокале с красным вином, как длинные пальцы касались ключицы жестом задумчивым и плавным. Было немного стыдно, будто он подглядывал за чем-то глубоко интимным. Лишь однажды видел он Диму в нерабочей обстановке, но было это на корпоративе, а значит, все-таки в не совсем естественной среде. Здесь же, в полупустом зале уютного ресторана, Андрей видел настоящую, ничем не отредактированную жизнь своей недоступной мечты. Дима наклонился к девушке, тепло положив руку на её запястье, та накрыла его ладонь своей, оба засмеялись.
К их столику подошёл официант. Дима обернулся к нему и замер, встретившись взглядом с Андреем. Он не успел отвести глаза. Время остановилось. Исчез зажатый в руке бокал, пропала стойка бара, столики, девушка, люди, улицы и дома, города и моря. Пропал весь мир, остался лишь светлый овал знакомого лица и взгляд, связавший их двоих острой струной, ранившей до крови.
Тихий хруст, звон и внезапная резкая боль вернули его к реальности. На стойке поблёскивали осколки раздавленного бокала, по ладони стекали капли крови. Господи, как стыдно! Подскочил бармен Никита, залепетал что-то об аптечке в служебном помещении, Андрей остановил его резким:
— Ерунда, царапина!
Достал из кармана платок, прижал к пустяковому порезу. Никита все же принёс пластырь, быстро убрал осколки, предложил:
— Ещё пино? За счёт заведения?
— Нет, мне достаточно, — бросил Андрей, подхватывая со стула куртку. — Спасибо, Никита, вы очень любезны.
К выходу шёл быстро, почти бежал, будто в зале совсем не осталось воздуха и нужно скорее на улицу, чтобы только там вдохнуть полной грудью, подставляя лицо под острые струи дождя.
И уже на улице догнал его крик:
— Андрей!
Он стоял под дождём, не замечая, что капли темными пятнами покрывают плечи, оседают на волосах, скатываются по высоким скулам. Он стоял так близко, что можно было протянуть руку и коснуться его щеки, шеи, губ. Андрею показалось, что он слепнет от дождя, от бликов фонарного света на мокром асфальте, от невозможной этой близости.
— Андрей… Александрович… — проговорил Дима, словно с трудом выговаривая слова. — Пожалуйста, подвезите меня домой. Мне… нездоровится. Это недалеко. На Грибоедова.
— Конечно, — торопливо отозвался Андрей. — Подожди внутри, я сейчас подгоню машину.
— Нет, я пойду с вами.
— Ты без плаща, замерзнешь, промокнешь. Тут через парк…
— Пусть, неважно.
«Наверное, он пьян, — думал Андрей, шагая по тёмному скверу, где последние листья клёнов хоть немного защищали их от дождя. — Выскочил под дождь в одном свитере, девушку бросил. И почему бы не вызвать такси, не подождать в тепле, зачем просить меня?» Пусть пьян, пусть болен, Андрей согласился бы на всё за такой подарок. В машине сразу включил печку на полную катушку, оглянулся на драгоценного пассажира. Тот сидел очень прямо и неподвижно, лицо белело в темном салоне, лежащие на коленях руки подрагивали.
— Дима, ты как? Может, тебя лучше в больницу?..
— Нет, домой, пожалуйста. Грибоедова, дом 12.
Действительно, близко. Тронулись, поползли по узкой улице в кляксах разноцветных огней. Подсвеченные полоски дождя пестрыми змейками извивались на стекле, ритмично мурлыкали дворники. По проспекту поехали быстрее, и змейки на стекле не удержались, рассыпались мелкими искрами. Андрей смотрел только на дорогу, знал: оглянется на того, кто чуть слышно дышит рядом, и пропадёт. Погибнет, утонет, превратится в сплошной комок боли и нужды, уткнувшийся лицом в эти тонкие пальцы, дрожащие на чужих коленях. Молчал и Дима, может быть, думал о девушке, оставленной в ресторане. Такая не простит. Такую можно бросить только один раз. Глупый мальчишка, если бы только он знал, с кем рядом сидит сейчас в этой машине… Господи, как же здорово, что никто ещё не придумал прибора, читающего мысли!
