Когда цветут липы (СИ) - "Эвенир" (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
Вот и ехал он на работу сумрачным осенним утром, скользил по асфальтовым облакам с синевой непролитого дождя, радуясь и содрогаясь от боли, ведь так давно уже не видел его, так давно, а скоро увидит, совсем скоро. «Стоячее» пятнадцатиминутное совещание по миелоид неоплазме, панели из пяти генов, где главный инженер проекта — золотоглазый ангел, безжалостный демон, взорвавший его мертвый, бесцветный мир. И хрен с ним, с этим миром, не жалко ничуть, лишь бы смотреть, видеть, чувствовать кожей, как пульсирует на виске тонкая голубая жилка.
— Андрей Александрович, нам нужно решить: считать ли онкогенными все мутации в кодоне 617 или только классическую валин-фенилаланин. Есть литературные источники, поддерживающие обе гипотезы.
— Только Ви-617-Эф. Будем консервативны. Кстати, Снежанна, проследи, чтобы в СОП были перечислены все мутации, которые мы считаем онкогенными. Миссенс в JAK2 Exon 12, с точными координатами, сдвиги рамки чтения в кальретикулине, Exon 19…
«Какой у него внимательный взгляд, умный, серьёзный, какой хороший. Кто-то же спит с ним, кто-то пропускает эти волосы через пальцы, кто-то прикусывает эти губы, садится на его бедра, впускает его в себя, пьёт его, дышит им, господи, почему же не я! Никто не хочет его так, как я, никто не видит его так, никто не может так его любить, до кости, на разрыв…»
В условном уединении кабинета Андрей отдышался, достал из сумки планшет. Под руку попался голубой конверт, подарок бывшей жены. Открытка со строгим геометрическим узором, с типографским текстом: «С днём рождения! Пусть каждый год делает тебя богаче». И с подписью от руки: «Будь здоров и счастлив. Целую, Анна». В открытку была вложена пластиковая карточка с затейливыми вензелями: «Спа-салон «Альтаир». Полный комплекс услуг по релаксации». Андрей ещё подумал: «Пидорное какое-то заведение», но потом сунул карточку в нагрудный карман пиджака и забыл о ней.
Карточка снова обнаружилась в четверг, когда Андрей собирал вещи для химчистки. Давно установленная рутина: в пятницу он сбрасывает шмотки в торговом центре, во вторник — забирает.
В пятницу вечером пошёл в «Арлекин». Одно расстройство. Музыка в стиле техно, мерцающие на стенах блики, на подсвеченном танцполе изгибаются сумрачные тени. Все здесь такие же, как он, мечтающие насадиться на толстый член. К нему постоянно подсаживались какие-то приторные давалки, становилось смешно, не на того напали. Неужели незаметно: они одной крови. Он из тех, кто раздвигает ноги и подмахивает, разве широкие плечи и заметные бицепсы могут так ввести в заблуждение? Да, видимо, могут. А ведь каждый поход в такого рода заведение связан с огромным риском. Любой из этих сладких мальчиков, которых он только что отшил, может встретить его где угодно в городе, в компании друзей или сослуживцев, может подойти и устроить сцену. То, что последует за разоблачением, он представлял себе слишком хорошо. Слезы матери, ненависть отца и брата, насмешки сослуживцев, презрение Анны. Презрение Димы, брезгливое удивление в янтарном взгляде. Андрей бросил на стойку несколько купюр, резко поднялся. Желания как не бывало, а вот пить ему сегодня нельзя. Слишком рано, чтобы снова сорваться.
Пустая квартира встретила тишиной и мертвой стерильностью. Нарочно громко хлопнул дверью, протопал в гостиную, не раздеваясь, упал в кресло. На журнальном столике холодно белел маленький прямоугольник — подарок Анны. Андрей засмеялся, звук его смеха потерялся в молчании темной квартиры. Какой-то прямо неразменный пятак! Нужную вещь порой хрен найдёшь, а такая вот ерунда будто сама под руки лезет.
Андрей любил нагружать выходные под завязку: обязательно тренажёрный зал с персональным тренером, по возможности встреча с детьми, рыбалка или вылазка на природу с отцом и его друзьями, пиво с Савичем, парикмахерская или поход по магазинам. Но несовершенство окружающего мира порождает препятствия даже для самых скромных начинаний. Персональный тренер отменил занятия, дети проводили выходной с матерью, Савич копал картошку в деревне тестя, а мама заключила простуженного отца под домашний арест. Свободное время Андрей переносил плохо. Поход в спа-салон «Альтаир» стал альтернативой общению с телевизором.
Недавно открытое заведение приятно удивило камерностью и даже интимностью обстановки, по-городскому хилой, но симпатичной бамбуковой рощицей с деревянным фонтаном у входа, полутемным приемным залом с дубовыми скамейками, хорошим чаем, поданным несуетливой и приветливой девушкой. Тихая музыка доносилась из невидимых колонок, уютно журчала вода в фонтане с Буддой, пахло хвоей и лавандой. И казалось Андрею, что из мира автомобильных пробок, навязчивых реклам и серых осенних улиц он переместился куда-то далеко-далеко, где нет суеты, и некуда спешить, и никто никому ничего не должен. Сама собой упала с плеч усталость. Андрей с наслаждением вдохнул запах корицы и ещё чего-то непонятного, но приятного, струящегося в дымке над чашкой горячего чая.
Другая девушка проводила его по коридору в маленькую и тоже слабо освещенную массажную комнату, очень тихо, чтобы не нарушить покой этого места, показала крохотную душевую пещерку и шкафчик для одежды с темной бамбуковой дверью. Мыло тоже пахло хвоей и лавандой. Простыня на массажном столе ластилась к телу. Андрей даже задремал на минуту или же окунулся в состояние покоя, похожее на легкий сон, и оттого не расслышал шагов вошедшего в комнату человека. В ответ на тихое, сказанное с лёгким акцентом: «Здравствуйте, меня зовут Шиан, и я ваш массажист…» — только промычал что-то. Просыпаться не хотелось совершенно. Оказывается, этого от него не требовалось. По комнате поплыл более сильный травяной запах. Ласковые и сильные пальцы коснулись волос. Сначала казалось, что Шиан, или как его там, просто гладит его по голове, как заслужившего поощрение ребёнка, но от этих лёгких прикосновений шло по коже приятное тепло. Потом движения стали более сильными, горячие пальцы проходили по скальпу, нажимали за ушами, разглаживали кожу над бровями, на висках, на подбородке. Крупные ладони обхватили его голову, стали поворачивать её и приподнимать, что-то хрустело в шее. Андрей слышал тихую далёкую музыку и совсем уж беззвучным эхом — дыхание Шиана.
Тепло охватило шею, поползло по плечам. Андрей чувствовал, как уходит из мышц напряжённая усталость, как развязываются, распадаются какие-то туго стянутые узлы, выравнивается дыхание. Простыня, которой укрылся Андрей, соскользнула с его тела, осталась лишь узкая полоска, прикрывающая бедра. Теперь присутствие Шиана ощущалось отдельно от его рук. Горячие и скользкие ладони широко прошли по бокам, из-под них разбежались стаи мурашек. Андрей вдруг почувствовал очень лёгкую, едва заметную истому, предвестницу возбуждения. Она была слишком приятна. Пальцы легко прошлись вдоль позвоночника, как по струнам знакомого инструмента, затем взялись за каждый позвонок в отдельности. Позвоночника больше не было, лишь цепочка круглых камешков на белой простыне, лишь неподвижное тело, распластанное в полной покорности. Андрей перестал ощущать это тело, он парил в невесомости, привязанный к реальности только движениями сильных и ласковых пальцев. Пока Шиан не обхватил его за талию, прогибая в пояснице, сильно нажимая большими пальцами. Андрей длинно выдохнул. В паху медленно разливалась тёплая и приятная тяжесть.
А волшебные руки вдруг исчезли, смолкло тихое дыхание. Андрей прислушался: зажурчала вода, тихо лязгнуло что-то стеклянное. Как, неужели это все? Ему недостаточно, он хочет ещё. Хочет этих прикосновений, просто хочет…
Что-то влажное и горячее накрыло ступни ног, Андрей дёрнулся от неожиданности, но словно испуганная лошадь был остановлен мягким и властным прикосновением к плечу. В самом деле, что это он. Ему просто завернули ноги в тёплое полотенце. Между тем Шиан завладел его левой ладонью, огладил сильно, от пальцев к локтю, будто натягивая невидимую перчатку. Потом взялся за его пальцы, будто были они сделаны из пластилина. Каждое прикосновение к ладони отзывалось слабыми электрическими разрядами. Андрей не слишком часто пользовался услугами массажистов и не очень разбирался в этом искусстве. Но никогда ещё его тело не отзывалось так чутко, будто существуя отдельно от разума, отдельно от страхов, волнений и жёстких, вбитых в глотку истин.
