Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
Игорь снова начал песню «ты не должен был так поступать…» но я его заткнул, пообещав выставить из комнаты. Проверив, на месте ли кольцо в шкатулке, я лёг спать. Перед сном я думал о заснеженных полях и длинной дороге, о городе, в котором я родился, но который так плохо знаю, о том, что и там найти Макса будет сложно, а уж во всём огромном, холодном мире и вовсе почти невозможно. Почти.
***
– Эй, Комнин! – наш физрук-мразь окликнул меня после урока. Сегодня опять был баскетбол и мы славно развлеклись, сбивая с ног то новенького (урок был совмещённый), который у нас носил прозвища «Что-где-когда» и «Мы, Николай II», то Азаева – тут Таримов здорово помогал. Сейчас как раз началась большая перемена, и хотя душ был закрыт (зачетное дело, мне что, до вечера так ходить?), я намеревался обтереться хотя бы мокрым полотенцем в умывалке. Что этому чмырю старому надо?
– Чё ещё?
– Пошли-ка, Стас, глянешь. У меня кое-что есть для тебя.
Что-то в том, как он это сказал, как он смотрел, насторожило меня. Я от Павлюка вечно какой-нибудь гадости жду. Про его привычку шалав помладше (и пидоров всяких, типа Леночки) к себе водить, что называется, за «водку и пряники», все знают. Хуёво, если ты уж совсем от него не можешь отвертеться. При этом он побаивается старшеклассников – ну, таких, как я, Азаев и прочие. Вот есть такие люди, которые боятся силы… не знаю, как это объяснить… Конечно, никому не хочется, чтобы тебя избили так, что ты кровью ссать будешь, но некоторые просто боятся. Таких обычно всю жизнь пиздят, пока они не найдут кого-то, кого смогут пиздить сами. Наш физрук из таких. Ко мне (через Банни) подходили девчонки помладше, давали иногда деньги, еду, даже золото, чтобы я с физруком пообщался на эту тему.
Мы зашли к нему в маленький кабинет, что прямо выходит в спортзал (рядом, через стенку, подсобка для спортинвентаря). Мерзкая комната, странный, противный запах несвежего жилья, где нет окон, – вроде курева, дешёвого одеколона, пота и ещё – неприятный запах от старого обогревателя, похожий на золу, забивающую нос. Там дальше – двуспальная кровать, физрук здесь часто ночует, ну и Леночка у него тоже, вот уж всему блядству блядство! И ещё одна вещь – на тумбочке небольшой телек, а на нём – видеомагнитофон какой-то очень странный.
Павлюк запер дверь, и я насторожился ещё сильней. Так я его не боялся – я знал, что справлюсь с ним, если что вдруг, и дверь как нехуй делать выбью. И всё же было тревожно.
– А ну-ка, глянь сюда, – Павлюк включил телек.
Сначала до меня не допёрло. Я подумал – что за хуйня, порнуха, что ли? А потом я узнал наши душевые. И Вовчика. И себя.
Ёб твою мать!
– Классное зрелище, да, Стасик?
– Какой я тебе, нахуй, Стасик? – я никак не мог отвести взгляд от себя (ну и странно я выгляжу на экране голый!) и Вовчика. Это же, это…
Мы стоим под водой, прижимаясь друг к другу, и всё хорошо видно – я даже догадываюсь, откуда это снято – там, под потолком, решётка вентиляции, от которой по штукатурке идёт несколько ржавых потёков.
– А такой. И думать не смей! – он заметил, как я дёрнулся – разъебать к хуям собачьим этот телек и видак вместе с ним голыми руками, сил бы хватило. – Стоять на месте! У меня ещё одна кассетка есть.
– И чего? – я чувствовал, как перед глазами всё становится красным, а во рту – кисловато-металлическим. Я его убью. Как он посмел?!
– Тише, тише. Ну-ка, остынь! Я тебе не школьник, тронешь меня – ничего тебя не спасёт, отправишься в колонию как пить дать… А там эту кассетку уж кто надо увидит. И тут тоже – куда весь твой авторитет денется, когда все увидят, как ты со своим Вовчиком обнимаешься, и в губы, как последний пидор, целуешься?
Я понимал. Понимал, что он имеет в виду. Вот это, вот именно это – нельзя. Это все знают.
Пацаны не трахаются друг с другом – трахать можно только пидоров. Но пидоров не обнимают, и тем более не целуют. Тем более – в губы. Я не думал об этом с Максом, потому что Макс был другим, он был не отсюда и с ним можно было всё – всё то, что делаешь, когда любишь. Другое дело – я и Вовчик.
Это пиздец. Это самый полный и конкретный пиздец, в который я когда-нибудь влипал, не считая того случая с ножиком. Только сейчас не было Макса, который придёт и скажет, что всё будет нормально.
Я смотрел на Павлюка, на его редкие, синеватые зубы, на глаза в красных прожилочках, на волосы, торчащие из носа и чувствовал к нему огромное, нечеловеческое отвращение.
– Чего тебе надо?
– На «вы» ко мне обращайся, это раз. А что мне надо… Во-первых, деньги, я знаю, у тебя они есть. Ты половину школы грабишь, паразит такой. А во-вторых – трахнуть я тебя хочу.
От немедленной смерти его спасло только то, что он тут же добавил:
– Шутка. На кой чёрт ты мне сдался? Ты же страшный, как ядерная война, и здоровый, как взрослый мужик, даром что ещё семнадцати нет. То ли дело Максик был… Красивый и гладенький со всех сторон, только непослушный больно. Эх, жаль, я камеру только в этом году достал, уж я бы там наснимал…
– За каким хуем тебе там вообще камера? – я думал. Надо было соображать и соображать быстро. Разъебать телек с видаком – два удара ногой. Но у него есть ещё одна кассета… А если нет?
– За такие видео, – он посмотрел на меня довольным взглядом, я знал – это взгляд человека, которому достался «флеш-рояль» и сейчас он об этом скажет, – хорошие деньги платят, если знать, кому предлагать.
– Сколько?
– Десятку.
– Чего? Охуел совсем?
– На «вы», я сказал. Есть у тебя столько, не ври. И ещё. Организуешь мне свиданку с подружкой твоей.
– С Банни?!
– С ней, с Катенькой. Я давно уже на неё гляжу. Таким, как она, всегда взрослые мужики нравятся, только ты ей голову всякой фигнёй забил. А я давно подозревал, что ты пидор, Стасик, – он достал видеокассету, и телек теперь показывал только черно-белую рябь. – Видно же, как ты на парней пялишься. Я таких, как ты да Долгин, на своём веку повидал – на вид, вроде, мужик как мужик, а на самом деле лишь бы до чужого хуя добраться, как будто своего нет. И ничем не вышибешь, – он убрал кассету в шкаф. – Веригина, дружка твоего сладкого, ещё можно перевоспитать, если силу приложить, а тебя бесполезно. Короче, ты меня понял? Я тебе скажу, когда… На этих выходных. Пусть письку побреет, люблю это дело.
Я мог бы сейчас убить его одним ударом. Я чувствовал в себе силу ударить его так, чтобы он скорчился, и разорвать ему селезёнку, а потом пнуть в шею так, чтобы отошли позвонки. Я это могу.
– Ладно.
Он открыл дверь, и я медленно вышел, пытаясь дышать, но казалось, кислород выгорал в лёгких и не попадал в кровь.
Ненависть. Я давно не испытывал такой лютой, жгучей ненависти. А его намёки про Макса? Он что, приставал к Максу? Моему Максу?!! Да как он смел, мразь такая! Как он подумал, что сможет?!
Я оделся и вышел на улицу. Где-то звенел звонок, но это было не здесь, в другом мире. Там лежал снег, а я был внутри раскалённой пустыней. На снегу лежала пустая бутылка – «мерзавчик» из-под водки, кто-то допил и выкинул в окно. Я машинально поднял её и сжал.
Стекло хрустнуло – часть повисла на этикетке, донышко упало вниз, по ладони потекла кровь. Вот так… Так легче… Легче…
Стаканы в руке у меня уже давить получалось, но бутылку – в первый раз. Держа руку на весу, чтобы не вымазать кровью куртку – хер потом отстираешь, я отправился в свою комнату. Похуй на уроки.
В голове прояснялось. Словно светало. В голове было теперь тихо-тихо, светло и прохладно. И пусто. Только одна мысль, ясная, готовая, чёткая и понятная.
У меня проблема. Значит, мы её решаем. Как всегда.
Царапины я протёр водкой, которая хранилась большом, всё ещё слегка пахнущем одеколоном флаконе, который отдал мне Макс. Отхлебнул немного.
И сидел, глядя в замёрзшее окно. У меня есть проблема. Я её решу.
На следующий урок я пошёл. Насчёт царапин на ладони никто ничего не сказал – Игорь отсел от меня, да и пусть. А я думал, думал, думал и мысль, которая родилась в холодной пустоте головы, всё росла и развивалась.
