Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
Игорь спустился на второй этаж и пошёл к нежилым помещениям, я – за ним. Он остановился возле игровой комнаты, заглянул туда (я смотрел из-за угла) и зашёл. Я аккуратно подошёл к двери, к счастью, как и многие здесь, она была перекошена и толком не закрывалась. Видно ничего не было – только щель. Но голоса слышались прекрасно и вот этот голос я мигом опознал.
– …Ты обещал! – это же Аня сегодняшняя, какое кино!
– Слушай, не сегодня, я что, должен у него в тумбочке рыться? Ты знаешь, что мне за это будет?
Не понял? В МОЕЙ ТУМБОЧКЕ?!!
– Зачем вообще надо было всё это? Я говорил ведь…
– Я, извини, не тот человек, чтобы слушаться какого-то придурка с перекрученной фамилией! Если тебе так нравится…
– Ань… – судя по звуку, Игорь сел, – мне это тоже не нравится. Только это бесполезно, понимаешь? Ну вот, строила ты из себя там Зою Космодемьянскую, и что? И теперь у тебя кругом враги и у твоего брата тоже.
– Подумаешь! – ну и мерзкий же у неё был тон. Знаю я эти интонации, «вы все быдло, а я король», вот и Макс тоже иногда так. Хотя, не так, и уж, конечно, не со мной. Стал бы я по-хорошему с человеком, который таким тоном со мной разговаривает!
– Меня всегда все ненавидели и завидовали. Я ничего другого и не ожидаю от вас.
– Ань, – у Игоря голос звучал устало как-то. – Пожалуйста, проснись. Нет больше никаких «вас». Ты теперь тут живёшь. И ты отсюда никуда не денешься. Я тоже сначала думал… Но ведь тут – не дома, никуда не уйдёшь, кроме как в себя. Ань, пожалуйста… Не нарывайся! Я хочу тебе помочь, очень хочу! Потому что я же вижу, что ты не такая, как все, потому что…
– Да. Я не такая. И мой брат – не такой. Эту шкатулку и медальон подарил мне мой парень. Он сейчас в армии служит. Но, конечно, не можешь же ты просто взять нагло украденную вещь и вернуть законному владельцу! Это, как вы говорите «не по понятиям», а чего ещё ждать от сына зеков!
– Ань, я…
– Отвали!
Я быстренько спрятался в дверную нишу по соседству – не очень-то, но в темноте сойдёт. Услышал шаги «цк-цк-цк», каблуки, значит. Выглянул. Игорь вышел из комнаты. В полумраке от света в окнах и аварийной лампы в конце коридора я видел, что он стоит, опираясь одной рукой на стену, свесив голову.
– Привет, сын зека! – я подошёл поближе и ткнул его пальцами в бок, под рёбра. Игорь дёрнулся и чуть не завопил на весь интернат, хорошо, я ему быстро рот зажал ладонью. – Что, продинамили тебя?
– Блядь, Стас… твою мать, я чуть заикой не стал… Ты что здесь делаешь?
– Я сколько раз просил на меня не пялиться, когда я сплю… Вот, стало интересно, куда это ты ночью собрался, да ещё одеколоном побрызгавшись… Моим, кстати.
Это, действительно, был тот, что подарил мне Макс, – тот самый «Питон». Сейчас, в темноте, я чувствовал этот запах, и это было как-то странно.
– Ты подслушивал!
– Ну да.
Показалась дежурная и стала бухтеть, но я её послал подальше и потащил Игоря в комнату. Тот шёл с такой мрачной рожей, как будто Азаеву три «тип-топа» проиграл.
– Ты хотел залезть ко мне в тумбочку!
Игорь лёг на расстеленную кровать прямо в одежде и уставился в потолок. Я зажёг настольную лампу, которую не стал возвращать в комнату для домашних заданий.
– Я бы не стал, честно. Ты же понимаешь…
– Я бы тебя за таким поймал – я бы руки тебе переломал, нафиг! – я сел на его кровать. – Чё ты к ней вообще сунулся? Она какая-то на всю голову ебанутая. Я таких понтов даже у Макса не видел, хотя кому, как не ему.
– Ну вот откуда она про моих родителей узнала?
– От Таракана, не иначе. Да ладно, подумаешь, девок, что ли, у нас мало?
– Да ты не понимаешь! – у Игоря глаза блестели, и я с отвращением подумал, что он сейчас рыдать начнёт. – Она не такая, как другие! Знаешь, когда я увидел, как она разговаривала с учительницей… И она такая красивая… Ты не поймёшь!
– Ага, куда нам, сирым и убогим, до вас, охуенных эрудитов, – я, сам не понимая почему, сбросил кроссовки и лёг рядом с Игорем. Он был тёплым, от него вкусно пахло туалетной водой. И руки тоньше, чем у Вовчика, чем у Макса, и волосы длинней и мягче. Я провёл рукой по его волосам и он застыл, дёрнувшись, как будто его током шибануло.
– Стас, ты чего?..
– Ничего, – я вспомнил, как мы лежали тогда с Вовчиком у него дома, когда смотрели порнушку. Мне захотелось сейчас так же – чтобы Игорь прижался ко мне голым, захотелось подрочить ему, а он бы мне. Кровать конечно, короткая и здорово провисает подо мной до самого пола, но я бы всё равно полежал с ним, это так здорово, оказывается.
– Стас, не надо, пожалуйста, – Игорь повернулся ко мне, глаза его были закрыты.
– Да ладно тебе, чего ты, – я поймал его за руку. – Ты с Максом пробовал… Давай со мной! Ну давай!
– Я… Не надо! Я не хочу! Я… Хорошо, – вдруг выдохнул он, расслабляясь, не открывая глаз, а я не понимал, почему у него такое лицо несчастное, – но если ты…
– Ну?
– Если ты отдашь шкатулку.
– С хуя ли, блядь?! – всё романтическое настроение как в унитаз смыло, я кое-как удержался, чтобы не дать ему по роже.
– Стас, ты был неправ, ты…
– Да похуй, прав-неправ! Какого хрена ты всякую чушь несёшь? Что значит – если?
– Я…
– Иди нахуй!
Я снова обулся и вышел в коридор. Там прохладней, чем в комнате. В конце коридора – окно, заросшее несколькими сантиметрами льда, в который вплавлены копеечные монетки в виде слова «хуй». Что бы умное написали… Я положил ладонь на лёд и вода побежала вниз, по льду, по руке до самого локтя.
Блядь, Игорь, мне его убить захотелось! Он вообще башкой тронулся! Чтобы я – я, Стас Комнин, что-то кому-то вернул? Ещё чего! Такой порядок тут у нас. Если ты новенький и шибко борзый, то будь, как говорится, готов к труду и обороне. А как иначе? У меня, что ли, не так было? У всех так было. Если кто-то думает, что здесь он сможет жить сам по себе, то он самый последний мудак и величайший в мире долбоёб. Нет, правда! Поговорили бы они по-хорошему со мной, денежку бы отстегнули, народ бы угостили – и всё было бы чин чинарём, ну а так – извините. Как говорил Макс: кто вам теперь доктор, кроме патологоанатома? Но Игорь, Игорь, сука! Я сильней нажал на лёд, у меня уже была вся футболка мокрая от подмышки и ниже, вода стекла на подоконник, а рука всё никак не остывала.
Он, значит, ради этой стервы, которая в его сторону только плюнула, решил против меня пойти? Вот сволота казанская! Знает же, чем такое кончается. Вот Танкист – был да сплыл. Тусит теперь с Евсеевыми, нихуя у него нету, как я слыхал, от Таримова недавно знатно огрёб, потому что мопед продал, а привычка понты нарезать осталась. Но Игорь!
Он пожалеет, конечно. Быстро пожалеет. Танкист уже пожалел, и многие жалели. И эти двое, близнецы, тоже. Я знаю, что надо делать, что буду делать завтра. Кому что надо сказать, кого о чём предупредить. Перетереть с Люськой – у девок своя тусня. Таримов тоже… Он на что-то знатно залупился на Азаева, а тут недавно подошёл ко мне, предложил коньяка выпить. Ну, я тогда, конечно, отказался, но вежливо. Понятно, ему надо, чтобы я с Азаевым ему помог разобраться конкретно, а я с удовольствием – мне есть, что ему предъявить. Я ещё подставу с ножиком не забыл. Я ещё нападение на Макса не забыл.
Евсеевы мне дохуя должны ещё с позапрошлого покера. Что она там говорила? Фамилия у меня перекрученная? Я сам её себе выбрал. Таракану она будет жаловаться? Она что, серьёзно думает, что его хоть что-то, кроме бабок, тут ебёт? Что он мне сделает, Таракан-то? После того, как Макс его на место поставил? Нихуя. Никто и нихуя мне не сделает теперь…
Захотелось разбить стекло – кулаком, чтобы по руке потекла не вода, а кровь. Захотелось выпрыгнуть в окно, как есть, без одежды, и бежать, бежать через снег, а потом упасть в сугроб и замёрзнуть, потому что отсюда мне некуда бежать. Никто нигде меня не ждёт. Никому я нахуй не сдался. Даже Игорь, которого я тут опекал, которого бы без меня сожрали с дерьмом… Из-за какой-то стервы!
